Франческа подошла к камину и села на раскладной стул. Расправив юбку и поправив отворот свитера, она откинулась на спинку стула в ожидании возвращения Виктора с кухни. В камине уютно потрескивали поленья. Франческе казалось, что гостиная выглядит и пахнет, как беседка в саду в разгар лета. Здесь было хорошо и спокойно. Расставленные по комнате в нескольких старинных вазах китайского фарфора остроконечные белые тюльпаны, бледные хрупкие нарциссы в китайских кувшинах и гиацинты в кашпо в центре кофейного столика делали эту изысканную комнату еще прекраснее. Мимозу Франческе пришлось выкинуть в четверг, хотя сделала она это с большим сожалением — ее изящные мелкие цветы начали высыхать и осыпаться.
Франческа наклонилась и глубоко вдохнула тонкий запах гиацинтов. Внезапно ей пришло в голову, что свежие цветы в это время года, когда холод все никак не мог уступить место теплу, когда природа посылала ледяные дожди со свинцовых небес и не утихающие ветры — роскошь, доступная немногим. Она прикоснулась к гладким глянцевитым лепесткам гиацинтов, вспоминая, как она была взволнована, когда днем в понедельник привезли букеты из цветочного магазина. С замирающим сердцем она разорвала конверт и вытащила карточку, думая, что цветы от Виктора, потому что только он мог быть настолько расточительным. Велико было ее разочарование, когда она прочла подписи. Франческа решила, что идея послать ей цветы принадлежала Нику. И конечно же, именно он сделал это, а имя Виктора вписал из вежливости.
Франческа подумала о Николасе Латимере, и тень печали покрыла ее лицо. Она представила себе, как велико его горе. Она была бы просто убита, если бы то же случилось с ее обожаемым Кимом. Когда Виктор рассказал ей о несчастье с Марсией, она попросила у него адрес Ника в Нью-Йорке и сразу же написала ему короткое, но теплое сочувственное письмо. За короткое время Ник стал очень дорог Франческе, и она искренне за него переживала. На следующий день Виктор отправил это письмо. Ей казалось, что за прошлую неделю Виктор невероятно много сделал для нее и исключительно его стараниями она так быстро поправилась. Франческа улыбнулась. Он до сих пор носился с ней как наседка с цыплятами, и всем своим молодым горячим сердцем девушка желала сейчас лишь того, чтобы это никогда не кончалось. Но, увы, всему приходит конец. И она практически была уже сейчас здорова.
Франческа села поудобнее на стуле и закрыла глаза, продолжая думать о Викторе Мейсоне, которого она считала сейчас самым замечательным человеком.
Она ощущала его присутствие в своей жизни постоянно с прошлого вторника. В то утро он позвонил ей, чтобы узнать, как она себя чувствует. Франческа сказала, что ей немного лучше, но ему не потребовалось большой проницательности, чтобы понять, что она, мягко говоря, несколько преувеличивает. Хрип и кашель, прерывавшие разговор, сами говорили о ее состоянии. Ей не оставалось ничего, как честно ответить на настойчивые вопросы Виктора: врач к ней не приходил и за ней никто не ухаживает. Под натиском его расспросов она призналась, что миссис Моггс, которая появляется у них дважды в неделю, не вернется до пятницы. Виктор властно отмел все предостережения Франчески по поводу микробов и возможности заразиться гриппом и заявил, что едет навестить ее. Вскоре он прибыл, вооруженный антибиотиками и микстурой от кашля, которыми его снабдил доктор, лечивший сотрудников «Монарх интернэшнл», с пакетом лимонов и апельсинов и двумя большими стеклянными банками куриного супа из «Лес Амбассадорс».
Франческа чувствовала себя очень неловко, встречая его в первый раз в холле своего дома. Она понимала, что выглядит ужасно. Бледное измученное лицо, слезящиеся глаза, неухоженные волосы… И это перед мужчиной, которому очень хотелось нравиться! Какая несправедливость! Однако, казалось, что Виктор не обратил никакого внимания на ее внешность.
Бросив при входе на Франческу беглый взгляд, он тут же отправил ее в постель, проследил, чтобы она удобно устроилась, и только потом спустился вниз. Он оставил дверь ее спальни открытой, и она слышала, как он возится на кухне. Через некоторое время Виктор вернулся с большим подносом, на котором стояли свежеотжатый апельсиновый сок, термос с горячим чаем с медом, лимоном и лекарства. Нетерпящим никаких возражений тоном он приказал ей принимать антибиотики три раза в день и пить в большом количестве апельсиновый сок и горячий чай. Перед уходом он сказал, что оставил куриный суп в кастрюльке на плите, чтобы Франческа могла разогреть его вечером.
После этого Виктор посещал ее каждый день, и ни разу не приходил с пустыми руками. Он приносил что-нибудь вкусненькое, обычно приготовленное на кухне «Лес Амбассадорс». Она знала, что Джон Миллз, владелец частного клуба, был его хорошим приятелем и, конечно, тоже способствовал ее выздоровлению. Виктор очень строго следил за тем, чтобы Франческа соблюдала все врачебные предписания. Но, в сущности, он был очень добр, мил и заботлив. Он ухаживал за ней, как добрая няня, и Франческа просто перестала вспоминать о том, какая она некрасивая.
Катарин тоже проявила себя преданным другом. Она звонила каждый день, но, в отличие от Виктора, прислушалась к увещеваниям Франчески по поводу инфекции, и не настаивала на ее посещении. Катарин, как всегда, очень переживала по поводу своего здоровья, особенно ввиду предстоящих съемок. Первый раз она позвонила в понедельник вечером, как раз перед выходом на сцену. Она порадовалась за Франческу, когда та рассказала ей о корзине с фруктами от Джерри и «Беллиссима Продакшнс» и цветах от Ника. На следующий день Катарин направила подруге подборку последних книг от Хэтчарда с теплой остроумной запиской. В тот же день она предложила принести суп и другие продукты в дом на Честерфилд-стрит.
— Я оставлю все на пороге и быстренько убегу, так что тебе даже не придется беспокоиться: твои микробы меня не догонят! — сказала она со смехом. — Пожалуйста, позволь мне сделать это, дорогая, — я так о тебе беспокоюсь.
— Спасибо, Катарин, но со мной все в порядке — честное слово, — поспешно ответила Франческа. — И мне совершенно ничего не нужно. Виктор уже был сегодня здесь и принес апельсины, куриный суп и лекарства.
На другом конце провода воцарилось внезапное молчание, после которого Катарин воскликнула:
— Это минимум того, что он должен был сделать! В конце концов, ты простудилась, работая на него. По-моему, он должен был бы нанять кого-то для ухода за тобой. Он же знает, что ты совсем одна.
На какой-то момент Франческа онемела — сказанное Катарин показалось ей совершенно излишним.
— Но ему вообще не нужно ничего делать, — медленно сказала она. — Он не несет за меня никакой ответственности. И это вовсе не его вина, что я простыла, когда мы искали место для съемок в Йоркшире. Боже мой, Катарин, я вполне могла заразиться гриппом еще до отъезда из Лондона!
Катарин пробормотала что-то в знак своего несогласия с такой точкой зрения, но почти сразу девушки переключились на Кима, несчастный случай с графом и другие темы.
Повесив трубку, Франческа почувствовала необычную тяжесть на душе. Она никак не могла забыть слова Катарин. Конечно, ее подруга опять была права. Виктор — всего лишь заботливый работодатель. И ничего больше. Надежды Франчески мгновенно разбились вдребезги. Она ожесточилась и до конца недели терпела его присутствие, обуздав свое живое воображение и взяв под максимальный контроль эмоции. Это была непростая задача, поскольку Франческу тянуло к Виктору; он полностью занимал ее мысли и, соответственно, она обостренно воспринимала каждый его шаг, каждый его жест. Именно по этим причинам она старательно избегала упоминать имя Виктора в разговорах с Катарин, не желая слышать от подруги прагматичного объяснения мотивов его внимания. Для Франчески это было все равно что сыпать соль на раны. Она предпочитала считать, что Виктор приходил к ней по крайней мере из дружеских, а не каких-либо иных, более приземленных, побуждений.
И все-таки у нее было одно утешение. Виктор неожиданно оставил свой шутливый отеческий тон в разговорах с ней. Теперь, когда они разговаривали на равных, она перестала чувствовать себя ребенком. За эти несколько дней они очень сблизились. Да и могло ли быть иначе?! Вряд ли что-нибудь более объединяет людей, чем забота одного о другом в тяжелую минуту. Такая забота неизбежно роднит. Франческу очень трогали его внимание и чуткость. Она всякий раз с нетерпением ждала его прихода, хотя визиты Виктора были короткими и целевыми. До вчерашнего дня.
