«Во — вторых, принципы построения речей действующих лиц исторического романа также были слишком схематичны. Исторические лица изредка говорили цитатами из своих сочинений, писем или из современных им документов, чаще же употребляли в своей речи установившиеся штампы современной литературной фразеологии или простонародной речи. Оставалась неразрешенной проблема развития характера и его индивидуально — стилистического воплощения».[333]
Как ни значительны идейные и художественные недостатки русского исторического романа первой половины 30–х годов, заслуга его, как и романа нравоописательного, заключалась в сближении литературы с действительностью. На это указал Белинский во «Взгляде на русскую литературу 1847 года». Русский роман 30–х годов «всеми силами стремился к сближению с действительностью, к натуральности», — писал критик (Б, X, 291). В развитии русского исторического романа первой половины 30–х годов происходила борьба между дидактизмом и романтической стихией, которые были проявлением определенного уровня исторического мышления, всё еще пораженного субъективизмом. Происходил также процесс накопления в исторической прозе и реалистических элементов, что не могло не оказать благотворного воздействия на общий ход развития русской литературы 30–40–х годов по пути к реализму. Однако торжество реализма в художественном воссоздании исторического прошлого совершается на почве более высокого и более прогрессивного исторического и эстетического мировоззрения. Основоположником реалистического исторического романа в русской литературе явился Пушкин. Его могучее влияние сказалось и на реализме «Тараса Бульбы» Гоголя.
7
Замысел повести «Тарас Бульба» возникает у Гоголя осенью
1833 года, когда он задумывает писать «Историю Малороссии». К концу
1834 года повесть была написана и в 1835 году напечатана в «Мирго роде». Но в 1842 году Гоголь публикует значительно более расширенную- новую редакцию. В усилении народно — эпических элементов повести во второй редакции, в большей разработанности в ней образа Тараса Бульбы как выразителя национальных народных черт, в более органическом сочетании бытовых деталей с изображением героической борьбы запорожцев отразилось более глубокое понимание Гоголем истории и реалистического изображения ее. Под влиянием поразившей его своей народностью и безыскусственностью «Капитанской дочки» Пушкина Гоголь уничтожает во втором варианте своей повести те присущие ей ранее элементы романтического мелодраматизма, которые были в той или иной степени характерны для всей русской исторической беллетристики первой половины 30–х годов. Свою эпопею Гоголь назвал повестью потому, что хотел подчеркнуть ее эпический и реалистический характер, отличавший «Тараса Бульбу» от современных писателю исторических романов школы романтизма.
В повести как жанре Гоголь видел возможность развития поэмы. «Повесть разнообразится чрезвычайно. Она может быть даже совершенно поэтическою и получает название поэмы…», — замечает писатель.[334] Героика «Тараса Бульбы» и сделала повесть «совершенно поэтической», т. е. поэмой, однако не романтической поэмой, посвященной драматической судьбе личности, а поэмой героической, эпопеей, воспевающей судьбу целого народа, целой нации. «Судьба народная», волновавшая Пушкина и Лермонтова, явилась источником вдохновения и Гоголя.
Историческое содержание повести Гоголя дала эпоха национально — освободительного движения украинского народа в XVI‑XVII веках. Сила этого движения заключалась в общенародном его характере и значении, в массовости восстаний, приводивших в трепет и смятение польских магнатов и шляхту. Но в большинстве случаев после временных побед казацко — крестьянские восстания до середины XVII века жестоко и коварно подавлялись более развитой в социально — экономическом, военном и культурном отношениях феодально — королевской Речью Посполитой. Героическая эпопея украинского национально — освободительного движения до Богдана Хмельницкого имела поэтому глубоко трагический характер, что отразилось в народных песнях. В своей повести Гоголь сумел воссоздать эпическую мощь и величие борьбы украинского народа за свою национальную независимость и вместе с тем историческую трагедию этой борьбы. Эпической основой «Тараса Бульбы» явилось национальное единство украинского народа, сложившееся в борьбе с иноземными поработителями, особенности общественно — патриархального быта запорожского казачества, а такяке то, что Гоголь в изображении прошлого возвысился до всемирно — исторической точки зрения на судьбы целого народа в одну из наиболее значительных эпох его истории.
Столкновение Запорожской Сечи как представительницы всей Украины с панской Польшей Гоголь не сводит только к главным событиям. Борьба раскрывается в аспекте различий и столкновений двух общественных систем — патриархальной демократии Сечи и феодальнокоролевской Речи Посполитой, двух культурно — бытовых укладов, в противоречиях между суровым и во многом отсталым укладом жизни запорожского казачества и теми новыми веяниями, которые восходили к индивидуалистической культуре Запада.
Запорожскую Сечь Гоголь показывает в зените ее развития, авторитета и славы. По замечанию Чернышевского, Гоголь нашел в «Тарасе
Бульбе» сюжет, «удобный для осуществления его идеи — представить Запорожье и казачество в полном разгаре борьбы за веру и народность».[335] Этот период представлял Гоголю как художнику ту наибольшую «полноту объекта», т. е. избранного им предмета, воссоздание которой Гоголь справедливо считал необходимым условием эпического произведения.
Образ Запорожской Сечи впервые возникает в повести в картине широкого многоводного Днепра и бескрайней степи с ее дикой, нетронутой природой, могучей травой, с парящими над ней «неподвижными ястребами» и «тысячами птиц», такими же свободными, как и запорожцы. Гоголь воспроизводит черты национального украинского пейзажа, а вместе с тем создает у читателя ощущение могучей силы Запорожской Сечи и особенностей ее суровой жизни.
Кого только не было в Сечи? Здесь были те, кто больше всего в жизни любил свободу, а жизнь любил во всем ее разгуле. Запорожская Сечь всегда ощущала себя в опасности. Коренные запорожцы всё пережили, переиспытали на своем веку, у многих из них «моталась около шеи веревка», многие не раз бывали в битвах с татарами, с туретчиной, с польской шляхтой. Беспечное, бесшабашное веселье и военные походы и подвиги — две стихии жизни запорожского казака. Постоянные опасности воспитали хладнокровие и спокойствие как типические черты его характера.
Основным нравственным принципом и моральным требованием в Запорожской Сечи была преданность родине, вере и казацкому товариществу. Изменивший родине, нарушивший законы товарищества казак предается страшной казни. Страстно говорит Тарас Бульба о любви к родине, о верности товариществу. Гоголь отмечает талантливость запорожского казака, знание им разнообразных ремесел, то, что он был мастер на все руки и в труде, и в гулянке. Они не заботились об имуществе, «никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана денег, столько и платили» (Г, II, 66).
Запорожцы «не были строгие рыцари католические: они не налагали на себя никаких обетов, никаких постов; не обуздывали себя воздержанием и умерщвлением плоти», — замечает Гоголь в статье «Взгляд на составление Малороссии» (Г, VIII, 48). Эту черту он отмечает и в повести. Но всякую попытку преследования православия запорожцы справедливо оценивали как угрозу их свободе и независимости.
Характеризуя общественно — политическое движение народных масс в феодальной Европе, Ф. Энгельс пишет: «… всякое общественное и политическое движение вынуждено было принимать теологическую форму. Чувства масс вскормлены были исключительно религиозной пищей; поэтому, чтобы вызвать бурное движение, необходимо было собственные интересы этих масс представлять им в религиозной одежде».[336] Напомним определение «Слова о полку Игореве», сделанное К. Марксом в письме к Ф. Энгельсу: «Вся песнь носит христиански — героический характер».[337] Н. В. Водовозов справедливо замечает: «Тот же характер имеет и повесть Гоголя „Тарас Бульба“».[338] Не следует забывать, что православие в древней Руси было одним из важных факторов ее государственного объединения.
