Характерно, что в 1838 году, через три года после статьи «О русской повести и повестях Гоголя», Белинский уже иначе, более уверенно формулирует свои мысли о романе как центральном жанре современной литературы: жалуясь по — прежнему на «романическое затишье в русской литературе» и на преобладание в ней повести над романом, Белинский пишет, что это — явления, вызванные временными причинами, так как «изящное в современных формах никогда не проходит, а форма романа есть самая любимая форма нашего времени» (II, 356).
В 30–е годы, до появления «Героя нашего времени», перед Белинским при оценке современной ему романистики стояли две задачи. Вслед за Пушкиным Белинский ведет беспощадную борьбу против реакционноохранительных романов Булгарина, Греча и других романистов, служивших опорой «официальной народности». В то же время Белинский внимательно вглядывается в развитие русского и зарубежного романа этого десятилетия, стремясь отделить в нем прогрессивные явления от реакционных и таким образом наметить пути для развития русского реалистического романа с учетом как национальных литературных традиций, так и опыта лучших представителей зарубежного романа своей эпохи. Особенно много внимания Белинский должен был в этот период уделять вопросам исторического романа, как наиболее популярного, наиболее читаемого и распространенного жанра русского романа 30–х годов.
В своих статьях и рецензиях на исторические романы 30–х годов Белинский высоко оценил значение Вальтера Скотта, которого признал «литературным Колумбом», давшим искусству «новые средства» (I, 342). В противовес Сенковскому и Гречу (объявившим исторический роман «противоестественным» соединением истории и вымысла), Белинский в «сближении искусства с жизнью, вымысла — с действительностию» в историческом романе (X, 316) увидел огромное прогрессивное завоевание. Отвергая слепое подражание шотландскому романисту, порицая стремление превратить исторический роман в род занимательной сказки, втиснутой «в пошлую и обветшалую раму любви двух лиц», Белинский, разбирая исторические романы Загоскина, Масальского, Лажечникова и других романистов 30–х годов, требовал от них «исторической истины» (I, 135), умения проникнуть в дух русской истории, понять ее национальное своеобразие, способности изображать типичные характеры и обстоятельства жизни древней Руси в их исторической полноте и конкретности.[571]
Критериями «истины», глубокого «знания русского общества» Белинский пользовался и при анализе нравоописательных романов 30–х годов. Критикуя характерное для представителей нравоописательного романа. догоголевского периода сочетание «мелочного сатиризма» и отвлеченной дидактики, Белинский писал, что в этих романах «нет взгляда на вещи, нет идеи, нет знания русского общества», а потому нет «ни сатиры, ни нравов» (VIII, 376). В романах Булгарина и произведениях других романистов нравоописательного направления фигурировали «бумажные герои добродетели» и «герои злодейства» (376). Белинский же добивался того, чтобы роман о современном обществе был основан на глубоком анализе реальной русской общественной жизни, рассматриваемой конкретно — исторически, с учетом объективно присущих ей внутренних закономерностей.
Выход в 1840 году «Героя нашего времени» был вехой в истории русского романа и имел существенное значение для развития взглядов Белинского на проблемы романа. Если в 30–е годы в центре внимания критики стояли вопросы исторического романа, то «Герой нашего времени» был воспринят Белинским как яркое доказательство того, что главная задача романа и повести — критическое изображение «современной жизни» и «современного человека» (IV, 198, 265). Появление лермонтовского романа позволило Белинскому указать на историческую преемственность между «Евгением Онегиным» и «Героем нашего времени» — романами, главные герои которых явились отражением двух эпох развития русского общества.
После появления «Героя нашего времени», на рубеже 40–х годов, Белинский смог не только подытожить то, что было написано им до этого по вопросам теории романа, но и внести в высказанные прежде взгляды необходимые уточнения. Осуществлением этого замысла явилась теоретическая характеристика жанра романа в статье «Разделение поэзии на роды и виды» (1841).
Белинский поставил своей задачей в этой замечательной статье «убить наповал» старые, школьные догматические «реторики, пиитики и эстетики» (XII, 24), противопоставив им новую, историческую теорию поэзии, являющуюся обобщением реального процесса развития литературных видов и жанров. Это относится и к данной здесь характеристике жанра романа. Догматическим, внеисторическим определениям природы и задач романа, которые давались в тогдашних руководствах по теории литературы — Греча, Давыдова, Плаксина, Белинский стремился противопоставить научный анализ романа, который он рассматривает в свете исторического развития литературы, ее видов и жанров, развития, обусловленного изменением общественной жизни и человеческого сознания.
Уже в статье «О русской повести и повестях Гоголя» Белинский писал, что в новое время «роман сменил эпопею» (I, 267). Это общее понимание направления исторического развития эпического рода развертывается и обосновывается в статье «Разделение поэзии на роды и виды».
Признавая существование трех основных родов поэзии — эпоса, лирики и драмы, Белинский доказывает, что каждый из родов поэзии подвержен изменению и развитию. Процесс исторического развития поэтических родов отражает общий ход человеческой истории. Поэтому закономерно и неизбежно изменение в ходе истории природы одних, упадок других, выдвижение третьих, новых поэтических жанров. Ведущим жанром эпического рода поэзии в древнем мире была эпопея, содержание ко торой составляли «субстанциальная жизнь народа», «удальство, храбрость и героизм» (V, 38). «Иные элементы и иной колорит» господствуют в романе, который в современной литературе занимает то же место, какое эпопея занимала в литературе древнего мира. «Здесь уже не мифические размеры героической жизни, не колоссальные фигуры героев, — пишет критик о романе, — здесь не действуют боги, но здесь идеализируются и подводятся под общий тип явления обыкновенной прозаической жизни» (39). Белинский определяет роман как «эпопею нашего времени»,[572] сфера которой «несравненно обширнее сферы эпической поэмы», так как в эпоху «новейшей цивилизации» «все гражданские, общественные, семейные и вообще человеческие отношения сделались бесконечно многосложны и драматичны, жизнь разбежалась в глубину и в ширину в бесконечном множестве элементов» (39, 40).
Как и эпопея, роман, с точки зрения Белинского, по своей природе предназначен прежде всего для широкого изображения объективного мира. Содержанием романа, как и эпопеи, является «событие», а поэт выступает в нем «как бы простым повествователем того, что совершилось само собою»; «всё внутреннее глубоко уходит здесь во внешнее» (9, 14). Но это не значит, что роман, по Белинскому, чужд лиризма и драматизма. «Без- лиризма эпопея и драма, — пишет Белинский, — были бы слишком прозаичны и холодно равнодушны к своему содержанию…» (14). Точно так же «эпическое произведение не только ничего не теряет из своего достоинства, когда в него входит драматический элемент, но еще много выигрывает от этого» (22). Присутствие лирического и драматического* элемента, по Белинскому, вообще не чуждо эпическим жанрам. В романе же оно не только не случайно, но закономерно с исторической и художественной точек зрения; драматический и лирический элементы «возвышают» цену романа (22). «Драма в форме романа», пишет Белинский, представляет «торжество новейшего искусства в сфере эпической поэзии» (28).[573]
Подчеркивая драматический характер жизни своей эпохи, Белинский в первую очередь имел в виду остроту и напряженность свойственных ей социальных конфликтов и общественной борьбы. Драматизм, присущий общественной жизни XIX века, по мысли Белинского, не мог не отразиться на характере и задачах современного искусства. Задачей романа своего времени Белинский считал поэтому не простое, спокойное отражение общественной жизни, но такое ее отражение, которое раскрывало бы основные ее социальные противоречия и конфликты, освещало бы их смысл, исходя из требований народа и передовой личности, отражало бы- их протест против крепостничества и других форм социального угнетения. Лучшие, передовые образцы современного романа, в понимании Белинского, неизбежно и закономерно должны были объединять повествовательное, эпическое начало с усиленным вниманием к напряженному драматизму общественной жизни, со страстно заинтересованным «субъективным» отношением к борьбе народных масс и их передовых представителей за освобождение человечества.
