— Роберт! Слышишь? Немедленно выходи!

Коннор понимал, что Роберт может лежать без сознания, даже быть умирающим или мертвым, но рисковать не хотел.

— Выходи сейчас же!

Сирена продолжала выть. Воздух был едким от дыма, поднимавшегося легкими клубами из-под капота «шевроле». Проблесковый маяк по-прежнему отбрасывал причудливые вспышки на грунтовую дорогу и две пришедшие в негодность машины, сомкнувшиеся в сплетении искореженной стали.

Роберт не выходил, не показывался. Требовалось ждать, когда появится подкрепление. Окружить машину, не подвергаясь риску.

А, черт. На это нет времени.

Коннор вышел из укрытия и направился к «хонде», сознавая, что Роберт может запросто убить его, если прячется внутри.

Ничего не произошло. Он осмотрел салон «хонды» в свете фар своей машины и проблескового маяка. Пусто.

Пассажирская дверца была распахнута. На грунтовой дороге отпечатались следы ног, ведущие в лес.

Коннор побежал по ним, но в густой траве следы сразу же исчезли.

— Черт! — прошипел он.

И вернулся к машине. Элдер пришел в себя.

— Где... — слабым голосом спросил он. — Где Роберт?

— Успокойтесь, Пол. — Коннор выключил сирену, потом проверил радио в машине. Оно не работало. Стал шарить по полу, ища портативную рацию. — Он бросил машину, ушел пешком. Мы оба какое-то время были без сознания.

— Он не мог уйти далеко. — Элдер попытался сесть, но скривился от боли. — Черт возьми. Кажется, рука сломана.

Коннор отыскал рацию.

— Хорошо, что только рука. Мы врезались в «хонду» на скорости шестьдесят миль. Полежите, ладно?

Элдер усмехнулся.

— Вы совсем как Коринна.

Но опустил веки.

Коннор нажал кнопку передачи и приказал диспетчеру связать его с лейтенантом Магиннис. Через несколько секунд ее голос засипел в маломощном динамике.

— Шеф, что происходит, черт возьми? Я поймала разговор...

— Не могу сейчас объяснить всего. Кто с вами?

— Вуделл и Харт, только что подъехал Ларкин.

— Хорошо, слушайте внимательно. — Не было возможности объяснить это завуалированно, чтобы сбить с толку подслушивающих, и было не время заботиться об этом. — Есть подозреваемый, он вооружен и опасен, идет пешком, возможно, направляется к вам. Это Роберт Гаррисон, брат Эрики. Понятно?

Несколько секунд изумленного молчания.

— Понятно, шеф.

— Мы преследовали его по лесной дороге на большой скорости, обе машины разбились, и он удрал. Думаю, вернется в тот район, где обнаружен «мерседес». Вам с Вуделлом и Хартом нужно быть начеку. Завидя его, сразу же берите на прицел. Никаких церемоний. Этот человек неуправляем.

— Ясно.

— Конец связи.

Коннор переключил рацию на основную частоту и приказал диспетчеру вызвать «скорую помощь». Заканчивая разговор, заметил в зеркале заднего обзора свет фар.

— Едет подкрепление, — сказал он Элдеру.

Тот не открыл глаз.

— Это не подкрепление. Ни у одной из ржавых жестянок в полицейском управлении Барроу мотор не работает так ровно.

Элдер оказался прав. Машина была низкой, с откидным верхом, широкими шинами. Не седаном. Спортивным «феррари».

Эндрю Стаффорд высунулся из окошка.

— Подвезти?

Роберт держался в темноте, прячась от взгляда луны. Если она увидит его, то может отправить вслед за ним своих приспешников.

Пока что он оставил преследователей позади. Голоса их постепенно затихли, осталась только глубокая тишина ночного леса.

Он прислонился к дереву, переводя дыхание и прислушиваясь.

Где-то послышался крик совы. Под порывом ветра зашелестели сухие листья. Заскрипели, застонали голые ветви.

Эти негромкие звуки успокаивали Роберта, как колыбельная песня. Частое сердцебиение замедлилось, голова прояснилась.

Он удрал от своих мстительниц, но ненадолго. Они выследят его. Как всегда. Они, не знающие жалости, никогда не прекращали преследования. На следующей неделе, или завтра, или через час они напустятся на него снова, их крики будут взрываться бомбами в его мозгу.

Разумеется, они не просто голоса. Он видел их — иногда во сне, иногда в темноте или зыбком свете.

Но то, что видел... помнилось смутно, расплывчатыми, несвязными образами. Он мог вызвать в памяти обрывки того, что промелькнуло перед ним. Части целого, но почему-то ему не удавалось сложить эти элементы в единую картину. Он пытался. Как раз сегодня утром что-то набрасывал на листах писчей бумаги, но, как всегда, кончилось отдельными деталями, а не завершенным портретом.

Однако и детали были сами по себе жуткими.

Собачьи морды. Крылья нетопырей. Змеиные гнезда. Кривые когти.

Морды — чтоб вынюхивать его след, лаять, рычать, издавать дикие завывания. Крылья — лететь за ним или подниматься к небу и осматривать землю в поисках его следов. Извивающиеся змеи поднимались на их головах, будто волосы, клыкастые змеи, издающие шипение, еще один пугающий его звук. И когти, да, острые, изогнутые когти, которые вопьются в его кожу и еще глубже — в душу, когда потащат эту бессмертную его часть в подземный мир и будут, словно шакалы, вечно насыщаться его страданиями.

Он знает все это — и не только. Знает их имена.

Алекто. Мегера. Тисифона.

Три сестры. Жуткая троица Матери. Матери, представляющей собой шлюху-тварь-зверюгу. Жестокую Мать, чьи вопящие ведьмы отравляли его сон, тревожили его одиночество и в конце концов не оставили ему иного выхода, кроме очищения кровью.

Очищения. Да.

Ему не избежать судилища этого мира — после неудачной попытки разделаться с Эндрю Стаффордом, столкновения с Коннором на дороге. Отправят на всю жизнь в тюрьму или в сумасшедший дом. Может быть, казнят — сожгут заживо, как Жанну д'Арк, или распнут вниз головой, как Петра.

Они тоже слышали голоса, правда, другие.

Но когда душа будет очищена, пусть делают с его телом все, что хотят. Избавленный от душевных мук, он перенесет любое унижение, даже встретит смерть без страха. Смерть означает лишь, что он станет тенью среди теней, обитающих в Тартаре, и, хотя это, должно быть, унылое существование, бледное подобие земной жизни, его душа сможет вынести и такое, раз земные страдания в конце концов прекратятся.

Роберт опустил голову и глубоко вдохнул морозный воздух. Впервые заметил, что ночь холодная.

Но в пещерах будет теплее.

У него что-то в руке. Роберт глянул и слегка удивился, что по какой-то интуитивной мудрости захватил револьвер, принадлежавший Диане этого леса.

Он открыл барабан. Поджидая Эндрю, он вновь зарядил его. Потом израсходовал три патрона. Три осталось.

Три. Мистическое число. Число Матери, которая представляет собой деву, жену и ведьму, рождение, жизнь и смерть, луну, землю и преисподнюю. Роберт кивнул, довольный этой счастливой приметой.

В кармане он обнаружил еще патроны, взятые из сумки Вики Данверз. Вставил три патрона в пустые гнезда и закрыл барабан.

Засунув оружие за пояс, Роберт вышел из тени и сориентировался по звездам.

Бежал он в восточном направлении. И находился недалеко от спуска в пещеру. Сам того не сознавая, он покрывал расстояние, которое нужно покрыть, приближался к месту, к которому волей судеб должен приблизиться.

Эрика находится почти рядом.

— Иду, сестричка, — прошептал Роберт, и далекая сова одобрительно заухала. — Скоро все кончится — для нас обоих.

Медленно, экономя силы, Эрика карабкалась вверх.

Пол удалялся, небо приближалось. По лазу поднимался конус света от лампы, четко очерчивая впадины и выступы.

Взбираться было трудно, но Эрика странным образом воспринимала это так, будто чье-то чужое тело изнемогает в усилиях, чужие мышцы болят от натуги. Пальцы ее покрылись трещинами и кровоточили, кожа на ладонях стерлась до мяса, запястья мучительно ныли. Каждый сустав, каждое сухожилие стонали от напряжения. Однако все это не могло тронуть, разжалобить Эрику. Тело было просто орудием, повинующимся ее воле, его протесты ничего не значили.