В этом Джоан им позавидовала.

— А мать Луиса, сестра Элойсо?

— Долорес? — Харви задумчиво прищурился. — Я бы сказал, озлоблена. Горой стоит за сына и ненавидит брата. Не может спокойно упоминать его имени.

Джоан побледнела.

— А ты… — Голос ее задрожал. — А ты сказал Долорес и Луису, что, по твоему мнению, я дочь Элойсо?

— Да, сказал, что уверен в этом. Долорес была в шоке. Как мне показалось, она не сомневалась, что претензии Бел несостоятельны.

— И сама надеялась получить наследство, — заключила Джоан. — Но, послушай, Элойсо ведь может завещать все случайному знакомому или даже приюту для кошек.

— Нет, ни за что. Элойсо принадлежит к старинной испанской фамилии, очень гордится предками и беспокоится о потомках. Он оставит плантацию только тому, в чьих жилах течет его кровь. Предпочтительно своему наследнику по прямой, — твердо добавил он.

Ясно: Харви имел в виду ее. Подобная перспектива отнюдь не радовала.

— Но почему ты так уверен в том, что Элойсо — мой отец? — спросила Джоан.

Сочувственно глядя на нее, Харви слегка коснулся пальцами серебряного медальона, висевшего у нее на шее.

— Потому что на фотографии внутри него изображена жена Элойсо, — просто ответил он. — Нет никаких сомнений.

У Джоан задрожали губы. Да, это неоспоримое свидетельство.

— Тогда мы должны увидеться с Элойсо, поговорить с ним, — нервно сказала она.

— В этом нет никакой необходимости…

— Но этот человек может оказаться моим отцом! — возбужденно воскликнула она. — Хотя, бог свидетель, я бы все отдала, лишь бы по-прежнему считать моими родителями Самнера и Рейчел и никогда не слышать об Элойсо де Месонеро!

— Дорогая, — успокаивающе сказал Харви, целуя ее в висок, — он не станет слушать, что бы мы ему ни сказали. Подождем результата анализа.

— Я не могу ждать, — возразила она с раздражением. — Мне нужно увидеться с ним. Я покажу ему медальон, расскажу свою историю и посмотрю, что он на это ответит. Пожалуйста, Харви! — взмолилась она с блестящими от слез глазами. — Прямо сейчас. Давай покончим с этим раз и навсегда!

Пока она не передумала, пока не попросила Харви увести ее домой и не выкинула из головы само существование де Месонеро.

— Прямо сейчас. Сию же минуту!

Харви долго думал, прежде чем ответить, и, когда заговорил, стало ясно, что слова даются ему нелегко.

— Хорошо. Если ты действительно этого хочешь. — Неожиданно ее нервозность передалась и ему. — Нам придется преодолеть перевал, а потом проехать вдоль побережья. Думаю, лучше взять джип и на ночь остановиться где-нибудь. Тогда у нас будет больше шансов обо всем поговорить с Элойсо — не придется беспокоиться о том, как добраться домой до темноты.

Только когда они оказались в горах, Джоан поняла, как был прав Харви. Дорога извивалась гигантским серпантином, и каждая миля отнимала массу времени. И словно для того чтобы усложнить им путь, по крыше джипа, как будто пытаясь пробить ее насквозь, забарабанил тропический ливень. Несмотря на то, что дворники работали как сумасшедшие, Харви с трудом мог видеть на фут впереди себя.

Казалось, вода окружает их со всех сторон. Она потоками стекала с крутых склонов и обрушивалась на ухабистую дорогу с такой силой, что, казалось, их вот-вот смоет вниз.

Как ни странно, но это приводило Джоан в возбуждение: она и Харви против разбушевавшейся стихии! Ситуация казалась гораздо более простой, чем недавняя борьба с собственными эмоциями. Харви показывал себя человеком собранным, уверенным в своих силах, знающим, что делает. Словом, мужчиной, на которого можно положиться.

— Все выглядит хуже, чем есть на самом деле, — постарался успокоить Джоан Харви.

— Если бы я была с кем-нибудь другим, то, наверное, испугалась бы, — призналась она.

— Спасибо! Эй, дождь прекращается! И взгляни-ка — радуга!

— Две. Три. О, Харви! — восторженно воскликнула Джоан. — Четыре радуги! Какие яркие… разве они не прекрасны?

— Изумительны. Давай передохнем. — Он съехал на обочину и со вздохом облегчения выключил двигатель.

— Ты, должно быть, устал. Не устроить ли нам перерыв на завтрак? — предложила она.

— Хорошая идея. Хлеб из бананов и цыпленок в чесночном соусе. Я с удовольствием поел бы, — ответил Харви.

Джоан достала корзину и вытащила приготовленную еду. Затем взяла кусок цыпленка. Харви сделал то же самое. И вдруг, отложив сдобренную специями ножку, наклонился и, осторожно взяв за подбородок, повернул ее голову лицом к себе.

Джоан хотела было что-то сказать, но он уже накрыл ее губы своими, и заготовленная фраза мгновенно вылетела у нее из головы. Поцелуй был нежным, но бесконечно чувственным, объятия с каждым мгновением становились все крепче, все требовательней, и Джоан почувствовала, как обмякает ее тело.

Она прижалась к нему в отчаянной попытке забыть все свои страхи. А Джоан действительно боялась и осознавала это. Она отважилась настоять на встрече с Элойсо, но и страшилась ее. В объятиях же Харви Джоан чувствовала себя такой счастливой и защищенной от всех неприятностей.

— Джоан, Джоан, — хриплым голосом повторял он. — Джоан…

Неожиданно Харви поднял ее, и она оказалась сидящей на нем верхом, его руки поглаживали ее обнаженные икры, бедра скользили по гладкой коже.

— Мы должны остановиться. Ты говорил… — нерешительно начала Джоан.

— Я люблю тебя, — еле слышно произнес он.

Джоан замерла. Ее удивленные глаза встретились с его взглядом, и он вновь начал целовать ее губы, шею, плечи, грудь…

— Харви, — прошептала она. — Что ты сказал?.. Харви?..

— Я люблю тебя, — повторил он, сверкнув глазами. — Я люблю тебя. Здесь, — произнес он, беря напрягшийся сосок теплыми губами. — И здесь… — Харви поцеловал то место, где отчаянно билось ее сердце, и оно трепетно сжалось. — А теперь послушай мое, — попросил он.

Затаив дыхание Джоан приложила ладонь к его груди. Сердце Харви металось, как маленький зверек в клетке.

— Но это ведь не просто… секс? — робко спросила она.

— И секс, конечно, тоже, — признался он. — Мне нужно все. Я хочу этого со дня нашей первой встречи. Но я считал, что было бы нечестно просить тебя разделить со мной мою жизнь…

— Но почему? — потребовала она.

— Я скажу тебе. Жизнь военного репортера не слишком способствует браку, — произнес он с кривой усмешкой. — Я изо всех сил старался не увлекаться тобой, потому что знал, что могу влюбиться всерьез. — Харви улыбнулся и потрепал ее по волосам. — И каждый раз, когда я уже готов был сдаться, я представлял себе, что мы с тобой поженились и я отправляюсь на задание. Я знал, как это будет чертовски тяжело для нас обоих!

Джоан взяла лицо Харви в ладони и поцеловала его.

— Ты идиот! — с сожалением вздохнула она. И передернулась, вспомнив о Бруно. — Если бы только…

— Не бери в голову, — пробормотал он, заглядывая ей в глаза. — Забудь прошлое. Теперь мы вместе. Мы заслужили право жить той жизнью, которая устраивает нас обоих. Мне хочется, чтобы ты была счастлива, Джоан.

— Я счастлива! — с жаром сказала она. — Я счастлива, Харви!

— Тогда поцелуй меня, дорогая, — напевно попросил он голосом, мягким как масло. — Поцелуй меня.

Джоан перестала ощущать свое тело, ей казалось, что у нее остались только губы и руки. А он, не отрываясь от ее губ, нашарив вслепую пуговицы ее платья, начал лихорадочно расстегивать их. Потом, потеряв терпение, рванул подол вверх и прильнул ладонями к разгоряченной нежной коже. Голова женщины откинулась назад, волна огненно-рыжих волос заструилась по обнаженной спине.

Они были, женаты, любили друг друга, так с какой стати ей отказывать ему в чем бы то ни было! И когда язык Харви коснулся ее отвердевшего соска, Джоан вскрикнула, потрясенная силой своих чувств. Это было больше, чем простая похоть; больше, чем примитивное желание.

— О, Харви, — простонала она, и собственный голос показался ей незнакомым. Как сирена-соблазнительница, она прильнула к нему, и в ответ он судорожно вздохнул.