Она никогда не мерзла. Клара, обросшая слоем аппетитного жирка, невозмутимо шла по жизни.
— Существуют превосходные стратегии, которые, однако, могут потерпеть неудачу из-за несовершенных условий или по воле случая. А то, чем занимаешься ты, Фелиция, — это рулетка в дешевом заведении. Ты никогда не выиграешь достаточное количество денег, чтобы сыграть в настоящем казино. С проводником ночного поезда ты поступила остроумно, но абсолютно непрофессионально. А чего ты добивалась, встречаясь с зубным врачом?
— Не знаю. Наверное, бесплатного лечения зубов и откупного за попытку изнасилования. Знаешь, он всегда мечтал овладеть женщиной прямо в стоматологическом кресле. Эта эротическая фантазия неотступно преследовала его, когда он сверлил зубы симпатичным пациенткам. И когда они постанывали от боли, он представлял себе, вероятно, что…
— Отвратительно, — перебила меня Клара и наступила лакированной туфлей на валяющийся на тротуаре пластмассовый стаканчик.
— А тебя до сих пор возбуждают звуки, издаваемые партнерами во время полового акта? Я считаю, что секс сам по себе является банальным физическим упражнением, но подавляющее большинство людей подключают фантазию, чтобы повысить его эротичность. Причем мужчины прибегают к этому чаще, чем женщины, потому что в силу своего физиологического строения не могут симулировать желание. Желание связано с унижением, с властью и с грехом, со всем тем, что запрещено. Именно это обостряет наши чувства.
— Ты всегда была далека от романтики. О чем ты думаешь, когда занимаешься сексом?
Мы шли очень медленно. Обогнавшая нас пожилая дама пристально посмотрела на нас. Я ответила Кларе, что всегда думаю о том, какую выгоду могу извлечь из ситуации.
— Ты действительно похожа на дорогую шлюху. А что будешь делать, если ситуация выйдет из-под контроля? Если, например, тебе не удастся остановить своего зубного врача? А потом он, вместо того чтобы раскошелиться за изнасилование, вышвырнет тебя из кабинета? Ведь ты ни за что не станешь обращаться в полицию.
— Я хорошо знаю его. Он трус, как большинство мужчин. И я вовсе не шлюха. Я живу на деньги, которые мне дают мужчины, но прибегаю к сексу только тогда, когда без этого не обойтись. Секс — оружие против мужчин, и его необходимо правильно применять. Надо играть на их слабостях, которые они считают своими хорошими качествами. В этом заключается искусство быть любимой и желанной. Да, я иду на сделку с моралью и притом не чувствую себя аморальной.
— В таком случае почему ты так дрожишь?
— Потому что мне холодно. Потому что я не люблю гулять в такую погоду. Потому что мой отец лежит сейчас в холодной мокрой яме и его не греет дешевый гроб, который ты купила. Потому что я не знаю, как заработать три миллиона. У меня множество причин дрожать, Клара. И одной из них является твоя несокрушимая уверенность в своей правоте. Ты — оставшаяся без средств к существованию вдова, несостоявшаяся актриса, человек безнадежно устаревших политических взглядов. Скажи, откуда берется твоя уверенность в том, что ты всегда права?
Клара остановилась и начала громко хохотать. Я пошла дальше. На улице уже зажглись фонари. Клара, должно быть, чувствовала себя в темных очках как крот. Услышав визг тормозов, я обернулась и увидела, что она стоит на проезжей части улицы, громко ругаясь на водителя «мерседеса», который не подумал о том, что на дороге в любую минуту могут появиться слепые кроты. Водитель покрутил пальцем у виска и поехал дальше. Клара показала ему средний палец левой руки, но потом все же покинула проезжую часть улицы и вернулась на тротуар. Машины проезжали мимо нее, громко сигналя, а она стояла на самом краю, у бордюра, и рассуждала о том, что пора прекратить производство ненужных вещей, которым придается эстетически красивая форма и потребительская значимость. Под ненужными вещами Клара имела в виду автомобили, а также их владельцев, которых она тоже с удовольствием выбросила бы на свалку. Клара водила машину очень плохо и редко садилась за руль. Шоферы, которых время от времени нанимал отец, пытались обучить ее вождению, но их попытки каждый раз заканчивались ничем, так как Клара очень своеобразно трактовала правила дорожного движения.
— Может быть, вернемся в гостиницу? Сегодня был трудный день.
Клара взяла меня под руку:
— Я восхищаюсь тобой. Ты хорошо справляешься со своим делом. В конце концов, ты — дочь Вондрашека. Но задумайся на минуту о том, что мы с тобой могли бы объединиться в команду и действовать сообща. Мы многого бы достигли, Фелиция.
На сей раз остановилась я.
— Я не хочу, чтобы меня посадили в тюрьму, Клара. Я не желаю бороться с капиталом. Я стремлюсь только к одному — приятно жить. Надеюсь, это тебе понятно?
Клару невозможно было смутить фактами.
— Если ты хочешь действовать наверняка, займись домами престарелых. Состоятельные одинокие старики — идеальные жертвы. Будь благосклонна к ним, и они озолотят тебя.
— Нет, — решительно заявила я.
Мы двинулись дальше. Клара шла, крепко вцепившись в мою руку. Она напоминала замаскировавшегося под крота вампира. Прежде я думала, что хорошо знаю ее, но теперь Клара казалась мне чужим, незнакомым человеком.
— Нет? Значит, ты хочешь не просто обманывать мужчин, но получать от этого удовольствие? Может быть, ты занимаешься всем этим, чтобы отомстить Геральду? В таком случае ты зря растрачиваешь свой талант.
— Прошу тебя, оставь меня в покое.
Мое внимание привлекла освещенная витрина ювелирного магазина — сверкание драгоценных камней, блеск золота. От цен у меня перехватило дыхание. Вид ювелирных украшений, лежавших на фиолетовом бархате, согревал меня. Я бы с удовольствием занялась кражей драгоценностей, но в век электроники, вероятно, это занятие выглядело не столь романтично, как в кино. Это был один из тех магазинов, в которых продавцы сначала окидывают тебя оценивающим взглядом и только потом улыбаются. Деньги создают приятную атмосферу. Имея деньги, можно купить себе множество прекрасных вещей и избежать безобразных.
Клара пробормотала что-то о неправильной потребительной стоимости товаров. И это говорит женщина, которая совсем недавно советовала мне заняться грабежом старых одиноких мужчин! Теперь, когда между нами не стоял Вондрашек, когда он лежал вдали от нас в дешевом гробу, который ему совсем не понравился бы, Клара выступила в другой роли — в роли могущественной хранительницы тайн моей семьи. Отец, который всю жизнь потребительски относился к женщинам, пользовался ими, а потом выбрасывал, словно негодный товар, оказывается, не переставал любить Беатрису и позволял Кларе любить себя. В этих запутанных отношениях сплелись мазохизм и садизм. Любовь казалась мне непонятным чувством, сходным с опьянением. А я сама? Почему я любила Геральда? На этот вопрос у меня не было ответа.
— Как думаешь, Клара, может, мне стоит купить эти серьги? Они такие необычные.
Она наверняка сказала бы «нет», если бы находилась рядом. Но Клара исчезла. Я принялась, словно идиотка, озираться посреди улицы и звать ее по имени, проклиная в душе за эгоцентризм. Клара — полуслепая, умеющая ходить по водам, — растворилась в толпе, в которой так легко пропасть. Ведь мир не идеологическая площадка для игр в духе Маркса или сцена, построенная для персонажей Брехта. Я сравнила бы мир с боксерским рингом, на котором мне пока удавалось неплохо выступать в легком весе. Я могла рассчитывать на слова утешения, на медицинский пластырь, на тренировки, а порой даже на рукоплескание публики, но на ринге сражалась совершенно одна. И я знала, что последний бой, до которого еще далеко, я тоже буду вести в полном одиночестве. В отличие от Клары я смотрела в будущее со сдержанным оптимизмом. Мне нечего было терять, кроме времени, а выиграть я могла очень многое. И выигрыш скрасил бы мою жизнь ощущением счастья и комфорта.
Мимо меня шли люди с угрюмыми лицами, засунув руки в карманы курток. Каждый имеет право на чувство горечи. Только дети и зеленая молодежь улыбаются. Помню, как однажды в детстве Вондрашек водил меня в цирк, и после этого я заявила ему, что хочу стать клоуном. Он возражал, уверяя, что это не женская профессия. Клоуны, генералы, банкиры, священники, аферисты — все это занятия для мужчин. Женщины не обладают талантом смешить публику, занимать высокие посты и профессионально лгать и лицемерить. Так говорил Вондрашек, и я верила ему.
