Предостерегающий взгляд Джека заставил его замолчать.

Опустив руки, Дэвид долго молча смотрел на него. Когда взгляд Джека так и не смягчился, Дэвид вздохнул.

— Я думаю, — тщательно подбирая слова, сказал он, — что мы оказались на перепутье. Наступил момент истины. На столе лежит новый контракт, и я должен знать, где ты — со мной или нет.

«Со мной или нет. Со мной или нет». Это что — ультиматум?

— Такова жестокая реальность, — не отрывая от него взгляда, продолжал Дэвид. — В идеале Рэйчел становится лучше, и ты вновь продолжаешь жить своей собственной жизнью. Мне бы этого хотелось, Джек, больше всего на свете мне бы этого хотелось. Но жизнь есть жизнь, существует и другая вероятность. Вполне возможно, что Рэйчел так и не станет лучше, и тогда тебе придется многое изменить, чтобы позаботиться о девочках, но ведь все равно рано или поздно тебе придется вернуться на работу, Джек! — В его голосе послышалась мольба. — Сколько мы с тобой знакомы — пятнадцать лет? Тринадцать из них мы были партнерами, упорно работали для достижения одной и той же цели и кое-чего достигли — да, кое-чего достигли, дружище. Мы вот-вот ухватим за хвост жар-птицу, за которой гонялись долгие годы. Не надо все это разрушать, Джек. Не забывай о том, что действительно важно. Мы слишком близки к цели.

Его слова повисли в воздухе. Так ничего и не ответив Дэвиду, Джек оторвал от него взгляд и снова стал смотреть на Рэйчел. Вдох-выдох, вдох-выдох — на самом деле вот она, жестокая реальность. Нет, он не может винить Дэвида за физическое состояние Рэйчел. Но этот человек символизирует все то, что разлучило его с ней.

— Так ты со мной или нет? — спросил Дэвид.

Что он может сказать? Нужна ли ему эта жар-птица? Хочет ли он спроектировать этот отель и бежать сломя голову вперед до тех пор, пока в поле зрения не покажется еще какая-нибудь птица счастья? Получит ли он от этого удовлетворение? Или, может быть, он видит в этом для себя вызов? Или это хотя бы его позабавит? Хочет ли он того же, что и Дэвид?

Выбор был нелегким. Сколько Джек себя помнил, он всегда хотел создать свою фирму. Этому он много лет отдавал всю душу.

«Не забывай о том, что действительно важно», — сказал Дэвид. В том-то все и дело.

Джек медленно покачал головой. Он уже устал скрываться от Дэвида, устал выбрасывать в корзину его факсы и стирать с компьютера сообщения, присланные по электронной почте. Устал делать проекты, которые ему не нравятся. Устал от поездок. Устал от того напряжения, которое завязывало узлом его желудок.

— Меня это больше не устраивает. Я хочу уйти.

— Уйти? — поразился Дэвид. — Уйти из фирмы?

— Разве не об этом ты спросил?

— Ну да, но я не ожидал такого ответа. Она твоя не меньше, чем моя.

— По правде говоря, — со вздохом сказал Джек, — с некоторых пор все уже по-другому. Разве не из-за этого у нас возникли трения? Теперь фирма скорее твоя, чем моя. В последнее время я отошел от дел.

У Дэвида был совершенно ошарашенный вид. Джек не мог припомнить, чтобы он когда-либо видел таким своего партнера. Уверенность, с которой всегда держался Дэвид, определяла все их отношения. Джеку жаль было ее теперь подрывать, но Дэвиду Сунгу не занимать энергии. Он выдержит.

— Независимо от того, что случилось с Рэйчел, — сказал Джек, — я не хочу такого размаха. Я хочу работать с людьми, ты — с корпорациями. Меня не привлекает грандиозный проект в Атлантик-Сити. Нам пора разойтись.

— Вот так просто взять и разойтись?

Джек озадаченно потер лоб — трудно было подобрать нужные слова.

— Не просто так. Это были неплохие годы. И потом, еще остаются некоторые детали. Нужно успокоить сотрудников — Тину, еще кое-кого. Разделить активы.

Дэвид никак не мог прийти в себя от изумления.

— Чему ты удивляешься? Ты же сейчас здесь. И ты все видишь. — Рэйчел шумно, тяжело дышала — вдох-выдох, вдох-выдох. — Это не каникулы. Это моя жизнь.

Дэвид был совершенно сбит с толку.

— Значит, ты считаешь, что вопрос стоит так — или я, или твой брак?

— Да нет же! — Джек провел руками по волосам. — Все дело во мне. Просто я откусил кусок больше, чем могу разжевать. Я долго и напряженно трудился, но теперь я хочу уйти, Дэвид. Я устал.

— Ты хоть понимаешь, чего собираешься лишиться? — с тоской проговорил Дэвид.

— Нет, — засмеялся Джек. — Я слишком устал, чтобы долго над этим размышлять. Все, что я знаю, так это что я ухожу.

— Однажды Рэйчел тебя оставила, — резко сказал Дэвид, которому нужно было вернуть утраченную уверенность в себе. — А теперь ты уходишь с работы. Подумай — ей это нужно?

— Эй! — предупредил его Джек. — Мы слишком долго прекрасно уживались с тобой, чтобы сейчас стать врагами. Лучше уходи, пока мы не поссорились.

— Ты собираешься открывать свою фирму?

Джек повысил голос:

— Я еще не знаю, черт побери!

Дэвид долго смотрел на него, затем резко повернулся и выскочил из палаты. Только когда он окончательно исчез из виду, до Джека дошла вся грандиозность поступка, который он сейчас совершил. Это его ошеломило, но одновременно он почувствовал облегчение — громадное облегчение. Так или иначе, с плеч свалился большой груз. Внезапно ему стало легче дышать.

И тут до него вдруг дошло, что дышать стало легче не только ему. Посмотрев на Рэйчел, он прислушался. Ее дыхание стало намного тише — несомненно тише. Не в силах сдержать радость, он вызвал звонком сестру.

В обществе Лидии Саманта чувствовала себя прекрасно. Именно ее обаяние помогло Саманте сразу восстановить добрые отношения с Шелли и Бренданом, что, между прочим, еще раз показало Саманте, насколько она ее недооценивала. Тем не менее теперь ей предстояло рассчитывать только на себя — на урок американской истории Саманта отправлялась вместе с Пэм.

Не глядя по сторонам, она заняла свое место и стала внимательно слушать учителя, что было прекрасно до тех пор, пока тот не начал нудно бубнить. Саманта перестала записывать, мысли ее блуждали далеко от исторических событий, о которых он рассказывал. Ей казалось, что все сейчас смотрят на нее, и потому она не сводила глаз с преподавателя, сохраняя на лице выражение уверенности, хотя в глубине души все время вспоминала, какой чужой чувствовала себя на той вечеринке и как напугал ее Тиг. Она ни разу не обернулась, даже когда за спиной явственно послышалось шуршание записок.

Прошла целая вечность, прежде чем зазвонил звонок. Закрыв тетрадь, Саманта сложила свои вещи. Но не успела она выйти в коридор, как ее нагнала Пэм.

— Меня не волнует, что говорят другие, — сказала она, — я все равно думаю, что ты в порядке. Просто ты не смогла справиться с Тигом. Мне кажется, он для тебя немного чересчур.

— Немного чересчур? — испытывая какое-то неясное чувство, переспросила Саманта.

— Ну, я имею в виду, что ты просто не привыкла к таким классным парням. Разве Брендан такой же классный?

Раздражение — вот что сейчас испытывала Саманта. Она тогда видела, как Пэм пьет, танцует, смеется над полуголой танцовщицей. А Пэм потом видела, как она уходит с Тигом. И что же, разве она попыталась их остановить?

— Нет, Брендан не…

— Ну вот видишь! — прервала ее Пэм. — Я знала, что ты со мной согласишься. Если хочешь посидеть с нами за ленчем — милости просим. Кстати, это что — натуральный локон? Ты что, встала слишком поздно, чтобы его ликвидировать? — Отойдя чуть в сторону, она привстала на цыпочки, чтобы все получше рассмотреть. — Я знаю лучшую в городе стилистку. Она быстро это поправит.

— Я не хочу ничего поправлять, — сказала Саманта. «Красивее, естественнее. Видно, что ты — это ты». Мама тоже бы так сказала.

— Тебе нравятся завитушки? — состроила гримасу Пэм.

Саманта остановилась.

— По правде говоря, да.

Пэм тоже остановилась.

— Ты прямо как… Лидия.

«Жизнь часто заставляет делать выбор».

— Ну что ж, спасибо, — вежливо улыбнулась Саманта. — У меня еще испанский, так что надо бежать.