— Надеемся, добрая молва о его ратных подвигах и удали, достойной даже норда, правдива. А куда путь держите?

— На Псковщину, — ответила Химера.

Полукров удивленно покосился на девушку. Понятное дело, что Артем и Павел держали путь в Псковский ареал, где их ждали друзья по рейтарскому клану «Волчья стая», Иван Булава и Мустафа Засоль. А еще там ждала работа, на которую они вчетвером подписались. Но что туда же направляется и Химера, это уже удивительно. И даже весьма радостно. Значит, они вместе одолеют долгий путь. Выходит, их встреча в этой глуши неслучайна.

После недолгих приятных размышлений он вдруг осознал, что норды притихли. Артем взглянул на них. Лица этих воинственных, но любящих от души похохотать людей были серьезны и сосредоточенны. И все внимательно смотрели на троицу.

— Псковская земля? — мрачно проговорил Валун. — И какое лихо заставило вас туда переться?

— А в чем дело? — невозмутимо отозвалась девушка.

— Нечистая сила там поселилась. Зверь!

Казалось, в слово «зверь» норд вложил все эмоции, на какие только был способен его громовой голос. Стало ясно: он не о простом животном толкует и даже не о мутанте из Чертогов. Он как будто самого дьявола имеет в виду.

— Подумаешь, зверь, — фыркнула Химера. — Те, кто о двух ногах да с оружием в руках, всяко страшнее будут.

— Ты не понимаешь! Это сам адский цербер! Нельзя его убить! Бегут все с тех земель!

Химера внимательно посмотрела на нордов, с которых упоминание о Псковском ареале смахнуло весь хмель и веселье.

— И вы тоже? — произнесла она после паузы.

— Полегче, девочка! — рявкнул Валун. — Ты говоришь с нордами!

— Черт, кажется, мы все-таки сегодня умрем, — буркнул Ходокири.

— Вот именно! С нордами! — воскликнула Химера и поднялась из-за стола.

Затем неторопливо направилась к грозным воителям.

— Мать ее, что она делает, Артем? — прошептал Павел. — Мы ведь только разрулили возможную поножовщину…

— Понятия не имею…

— У меня всего один глаз! — продолжала девушка, придав голосу властности. — Оттого мой слух острее! Но я не могу поверить, что слышу нотки страха в голосе истого норда!

— Придержи язык, сестрица! — вскочил Валун. — Ай, да что с тобой говорить! Вы, два обалдуя! — Он вытянул руку в сторону рейтаров. — Я не спрашиваю, какого рожна вы претесь в псковские земли! Это ваше дело! И то, что сгинете там почем зря, — это тоже ваш выбор!..

— Твою мать, Тёма, что там за работенка нас ждет, а? — снова зашептал Павел.

— Но вы совсем молодую девчонку погубите! — продолжал Валун.

— Не погубим. И не сгинем, — строгим голосом ответил Артем.

— А я-то чем хуже них? — усмехнулась Химера, глядя на Валуна. — Даже у вас, нордов, женщины равны мужчинам.

— Но только женщина-норд! И она должна доказать, что ровня мужчине-норду!

— Равно как и мужчина-норд должен доказать, что он норд!

— Что-о! — выпучил глаза Валун. — Да ты никак бросаешь мне вызов, сестрица?!

— Нет, братец! Но то, что ты здесь говорил!.. Мы могли услышать что угодно от кого угодно! Любые суеверные страхи могут нам поведать бродяги и пилигримы. Даже рыскуны и рейтары! Мы бы лишь посмеялись над их словами! Но слышать такое от норда нельзя! Или ты хочешь поселить в наших сердцах страх?! Хочешь призвать его в союзники нашей погибели?

Валун замолк. Его гнев вдруг сменился на изумление, за которым последовала улыбка.

— Вот ведь чертовка, а! — воскликнул он, оборачиваясь к своим соплеменникам.

— Разрази меня гром и молния! — заорал другой норд, судя по седине и морщинам самый старший в группе. — У меня шесть детей и уже трое внуков! Но я бы их всех отправил в ближайший скит на постриг ради того, чтобы боги мне подарили одну такую дочь, как ты!

Сказав это, он залпом осушил огромную кружку, обжал ее ладонями и разбил о свой татуированный лоб. Остальные норды, следуя его примеру, стали восклицать что-то, вскакивать и повторять расправу над посудой.

— Йоптыть… Тёма, чего это они, а? — растерянно выдохнул Павел.

— Кажется, таким образом выказывают глубочайшее уважение в ее адрес, — предположил Артем, роняя лицо в растопыренную пятерню. — Черт возьми, скорее бы добраться до Великих Лук. Меня эти воины с ума сведут.

Глубокой ночью Ходокири, сопя перегаром, долго всматривался в комнату, что сняла для них с другом Химера. Масляная лампа раскачивалась в вытянутой руке, вырисовывая неярким светом скудное убранство временного пристанища. Больше всего Павла занимала кровать. Одна. Но двуспальная.

— Я что-то недопонял, — нахмурился он. — Это такая бабская шутка, что ли?

— Чего ты там бубнишь? — прокряхтел приблизившийся Артем.

Ноги слушались плохо — сидеть так долго и пить так много друзья не намеревались. Однако встреча с нордами внесла свои коррективы в планы рейтаров.

— Ты погляди! Кровать одна, двуспальная.

— И что?

— Как что, Тёма? Нам в одну койку, что ли, ложиться?

— Опасаешься за свою невинность? — пьяно усмехнулся Полукров.

— Ты дурак? Да что ты лыбишься? Вот ведь, когда нормальный, совсем не улыбаешься. А тут вона как! Стоишь и давишь! Не лягу я с тобой в одну койку!

— Зая, ты мне просто сердце разбиваешь! — рассмеялся Артем.

— Ну ты пьянь! — Павел всучил ему масляную лампу и решительно двинулся к соседней двери, за которой находились покои Химеры.

Бесцеремонно распахнув дверь, он вошел. Девушка, уже снявшая крутку, что-то искала в своем рюкзаке.

— Ну! Ты! Юмористка!

Химера обернулась и уставилась единственным глазом на Ходокири.

— В чем дело?

— А то ты не знаешь! Сняла нам номер с одной койкой на двоих!

— Какой был, такой и сняла, — пожала та плечами и вернулась к своему рюкзаку.

— Э, нет! Знаю я вас! Постебаться решила, да?! Вот она, папашкина кровь!

— Ты, может, объяснишь, в чем проблема? — Девушка снова обернулась. — У вас есть ночлег. Чего еще ты от меня хочешь?

— Я с этим пьяным хмырем в одну койку не лягу.

Химера некоторое время молча смотрела на Павла. Затем резко подхватила со стула свою куртку одной рукой, рюкзак другой и двинулась к выходу.

— Спи здесь, — бросила она, проходя мимо попятившегося назад рейтара.

Подойдя к Артему, Химера бесцеремонно втолкнула его в двухместный номер ночлежки и, войдя следом, захлопнула дверь.

Павел растерянно смотрел на закрывшийся вход в их с Артемом апартаменты, которые внезапно стали апартаментами Артема и Химеры.

— Вот ведь… как… — пробормотал он. — Так это, значит, если бы Полукров стал возмущаться, то она со мной бы в одной койке сейчас оказалась, а не с ним? Ну что за уроды… мать их…

Здесь, в общине, казалось, что мгла обняла не весь мир, а только Толоково.[3] Это были словно объятия самой смерти. Большинство домов пустовали, покинутые уже несколько недель тому назад. Лишь в десятке из полусотни строений подрагивали мутные огоньки свечей и масляных ламп, а где-то и простых лучин. Тишина царила вокруг, не было даже ветра, только потрескивали от мороза деревья в подступившем вплотную к поселку лесу.

Сорокалетний Егор Ветров некоторое время топтался в сенях, стряхивая с валенок налипший снег. Затем вошел в большую комнату и, вздохнув, свалил охапку дров у печи.

В последние несколько дней он все делал медленно. Глодали тоска и одиночество. Жену и детей он отправил в Плюхново, что дальше на восток и ближе к границе резервата. Там ее родители, и там теперь безопаснее, чем здесь. Так же поступили многие мужики общины, которым было куда отправлять свои семьи. Иные съехали и сами, не желая оставаться в краю, где все чаще творилась какая-то чертовщина. Однако все помнили Новосокольники — первое поселение в ареале, покинутое местными жителями с того момента, как резервацию стало терроризировать это неведомое существо. Буквально за пару дней брошенные Новосокольники были разорены мародерами.