По старой привычке майор стал размышлять о Гаунте. О его мотивах. Начиная с мясорубки в день Основания, Роун не принимал Гаунта как полноправного командира. Когда комиссар вдруг повысил его до майора и сделал третьим в полковой иерархии, Роун был ошеломлен. Поначалу он лишь насмехался над этим. Позже он решил, что Гаунт просто оценил его способности к руководству. Как-то раз Фейгор, единственный — и то сомнительный — друг майора в полку, напомнил ему старую поговорку: «Держи друзей близко, а врагов — еще ближе».

От службы в Гвардии деваться было некуда, поэтому Роун просто решил выжать максимум выгоды из своего нового положения. Но поведения Гаунта он просто не понимал. Будь он на месте комиссара-полковника и знай о таком опасном человеке у себя за спиной, давно бы поставил его к стенке.

Впереди рядовой Лонегин проверял замки на отсеках с провизией. Роун прикрывал его спину, держа под прицелом только что пройденный коридор.

Фейгор незаметно приглядывал за своим командиром. Роун был хорошим партнером в делах. Им уже довелось служить вместе в ополчении Аттики задолго до Основания. У них был свой маленький, правда незаконный, бизнес, пока фесов Империум не вмешался со своим призывом и не испортил все. Фейгор был незаконнорожденным сыном контрабандиста. Сообразительность и крепкое телосложение помогли ему попасть в ополчение Танит, а потом и в Имперскую Гвардию. Происхождение Роуна для многих составляло тайну. Он редко рассказывал о своей жизни, и то — крохи. Но Фейгор кое-что знал о нем. Роун родился в состоятельной семье — то ли купцов, то ли каких-то политических шишек. У него всегда водились деньги, которые он получал от лесопильной империи отца. Но ему, как третьему сыну, не приходилось рассчитывать на хорошее наследство. Служба в ополчении была его единственной возможностью добиться чего-то в жизни.

Роуну Фейгор не доверял. По большому счету, он никому не доверял. Но, в отличие от многих, он не считал майора плохим человеком. Просто он был… озлобленным, что ли? Эта злоба, копившаяся внутри, с первой минуты вызывала отторжение у любого. Это и сгубило майора.

Весь взвод Роуна состоял из людей, похожих на Фейгора. То есть смутьянов и изгоев. Таких людей тянуло к Роуну. В нем они видели своего предводителя, рядом с которым не пропадут. Большинство из них Роун сам выбрал в свой взвод.

Фейгор считал, что рано или поздно Роун убьет Гаунта и займет его место. А заодно Корбека и всех, кто еще посмеет встать на его пути. А может быть, Гаунт убьет Роуна. Так или иначе, им не миновать столкновения. Поговаривали, что майор уже пытался свести с комиссаром счеты.

Ничего не происходило. Фейгор уже собирался предложить двигаться налево, к складам. Его намерения изменил крик Лонегина. Что-то ударило гвардейца в спину, и он кубарем полетел на пол. Солдат бился в конвульсиях. Теперь Фейгор разглядел короткий нож, прочно вошедший под ребра.

Роун поднял тревогу как раз в тот момент, когда нападавшие выбрались из своих укрытий. Десяток солдат в пурпурной форме Патрициев. В руках — ножи, палки, ножки от мебели вместо дубинок. В мгновение ока узкий коридор превратился в кипящее месиво рукопашного боя.

Рядовой Кольн даже не успел обернуться. Мощный удар по голове бросил его на стену. Не проронив ни звука, гвардеец осел на пол. Фрёль успел перехватить одного из Патрициев и свалил ударом дубинки в каскаде искр. Вслед за этим его пронзили сразу три ножа. Фейгор мельком увидел, как двое Патрициев методично избивают беспомощного Лонегина, истекающего кровью.

Фейгор метнул свою шоковую дубинку в ближайшего Патриция. Мощный разряд прожег гвардейцу форму на животе и отшвырнул его на несколько метров. Танитский серебристый клинок скользнул из ножен. Громко бранясь, Фейгор ринулся вперед. Первым же взмахом он раскроил горло одного из нападавших. Давно, еще на задворках Аттики, его техника боя вселяла страх и вызывала уважение у многих. Ловкой подсечкой он сбил с ног еще одного Патриция, попутно отрубив кисть его руки с ножом.

— Роун! Роун! — Фейгор попытался включить свой передатчик.

В этот момент его ударили в затылок. Оглушенный, он пропустил еще два выпада и упал. Его немедленно начали бить ногами. Что-то раскаленное и очень острое вгрызлось в грудь. Он закричал от злости и боли, но из горла вырвался только глухой хрип с фонтаном крови.

Роун тем временем уложил одного из своих противников дубинкой. Почти все силы уходили на то, чтобы отбивать удары. При этом он крыл Патрициев всеми известными ему ругательствами. Удачный удар ножом распорол его китель и оставил длинный кровоточащий след. В висок врезалось нечто тупое и тяжелое. Роун не удержал равновесия, перед глазами все превратилось в размытую кашу. Майор пытался пошевелиться, но тело не слушалось. Кто-то вдавливал его лицом в холодную сетку пола. А еще по шее текла теплая жидкость. Скосив глаза, Роун едва сумел разглядеть наступившего на него Патриция. Здоровяк уже собирался прикончить его длинным гаечным ключом.

— Подожди, Брохусс! — Чей-то голос заставил Патриция опустить свое оружие.

Роун не мог двигаться, не мог даже разглядеть говорившего. Здоровяк исчез, а его место занял кто-то в офицерской форме.

Полковник Фленс присел рядом с ним и сочувственно посмотрел на изломанное тело Роуна, распластанное в луже крови.

— Посмотри на петлицы, Брохусс, — произнес Фленс. — Майор. Не стоит убивать его. Ну, не сразу.

— Как вы узнали о нем? — настойчиво спрашивал Гаунт.

Полковник Зорен едва заметно пожал плечами — витриане были скуповаты на жесты.

— Думаю, так же, как и вы. Случайная встреча, некоторая доля взаимного доверия, неформальное взаимодействие в критический момент…

— Послушайте, если вы хотите продолжать этот разговор, вам придется выражаться конкретнее. — Гаунт скептически качнул головой и поскреб острый подбородок. — Если вы и вправду осознаете серьезность происходящего, вы поймете, почему я должен быть абсолютно уверен в своем окружении.

Зорен кивнул. Он окинул взглядом комнату, будто за ними могли следить здесь. Тесная каюта представляла собой довольно унылое зрелище.

— Что ж, мы встретились во время Голодных войн на Идолвильде, года три назад. Мои Драгуны тогда стояли в полисе Кенади, выполняли полицейские функции. Это было еще до голодных бунтов и свержения местного правительства. Человек, которого вы называете Ферейдом, работал под маской торговца зерном Бела Торфута, знатного купца и члена идолвильдского сената. Его маскировка тогда потрясла меня. Я бы ни за что не подумал, что он родом с другой планеты. Один в один как местные. Язык, привычки, жесты…

— Я знаю, как Ферейд работает. Идеальная маскировка и полная интеграция в среду. Это его конек.

— Тогда вы знаете и его образ действия. Его внешняя агентура — те, кого он называет «солью земли Империума».

Гаунт кивнул. Его губы едва заметно изогнулись в улыбке.

— Наш общий друг работает один в крайне опасном окружении. И в одиночестве он весьма уязвим. Поэтому он строит свою агентурную сеть из тех элементов имперского общества, которые, по его мнению, не испорчены властью. В своей борьбе с коррупцией и скверной в рядах имперской бюрократии он не может положиться на Администратум, Министорум или на чиновников вообще — любой из них может быть частью коррумпированной сети. Он рассказывал, что самых надежных союзников всегда находил в Гвардии, в людях, волей обстоятельств попавших в жернова этой борьбы. Простые солдаты редко бывают участниками интриг, поэтому они всегда чисты и надежны. Я и часть моих офицеров стали для него такими союзниками. Он долго и тщательно изучал меня, прежде чем доверить свои тайны. И потратил не меньше времени, чтобы заслужить мое доверие. Так или иначе, в неразберихе восстания витриане оказались его единственной опорой. Как выяснилось, Голодными войнами управляла группа чиновников, связанная с департаментом Муниториум. На их стороне было два полка Имперской Гвардии. Мои Драгуны разбили их.