Над поверхностью многотонной глыбы нефрита, медленно вращавшейся в пустоте, низко шли два перехватчика типа «Фауст». Они сбросили скорость, двигаясь по инерции. Свет тормозных огней струился по стальной обшивке. За перехватчиками расстилалась шафрановая дымка туманности, называемой Проливом Нубилы. Она тянулась на тысячи световых лет, окутывая окраины миров Саббаты мутным покровом.

«Фаусты» формой напоминали наконечники стрел длиною в сотню шагов от острого носа и до срезанной кормы. Это были небольшие мощные корабли, похожие на зазубренные шпили собора, контрфорсные арки надстройки скрывали двигатели на корме, бортовую броню украшали имперские орлы и зеленые опознавательные знаки флота сегмента Пацификус.

Заключенный гидравлической рамой безопасности в командирском кресле ведущего корабля, капитан летного крыла Тортен ЛаХейн снизил темп сердцебиения вместе со скоростью машины. Синхронные контакты мыслеуправления, встроенные в его мозг жрецами Адептус Механикус, делали его организм частью древних систем корабля. Он жил и дышал каждым движением, энергетическим импульсом и сигналом машины.

ЛаХейн был ветераном с двадцатью годами службы за плечами и пилотировал перехватчик «Фауст» так долго, что воспринимал его как продолжение собственного тела. Он оглянулся на навигационную рубку под командирским мостиком, где работал его офицер-наблюдатель.

— Ну, так что? — спросил он по внутренней связи.

Наблюдатель сверил свои вычисления с мерцающими на дисплее символами.

— Право руля пять градусов. По словам астропата, нам нужно последний раз пройти по краю газового облака и возвращаться к флоту.

Послышался шепот. Сгорбившийся в своей люльке астропат вздрогнул. Сотни тонких проводов тянулись от разъемов в его черепе к мощным сенсорным устройствам в днище «Фауста». Каждый провод был отмечен желтым кусочком пергамента, покрытым письменами. Меньше всего ЛаХейн хотел знать, что там написано. Пахло уже прогоркшими маслами и ладаном.

— Чего он бормочет? — поинтересовался ЛаХейн.

— Кто его знает? — пожал плечами наблюдатель. — Кому какая разница?

Мозг астропата постоянно обрабатывал огромные массивы астрографических данных, вливавшихся в него через сенсорные системы корабля. Кроме того, он следил за окружающим варп-пространством. Маленькие патрульные корабли с астропатами на борту были системой раннего оповещения флота. Такая работа выматывала разум псайкера, поэтому стоны и гримасы на его лице никого не беспокоили. Бывало и хуже. На прошлой неделе корабль ЛаХейна шел через поле астероидов, богатых никелем, и псайкер забился в конвульсиях.

— Проверка готовности, — произнес ЛаХейн по внутренней связи.

— Хвостовая турель готова! — проскрежетал сервитор в корме корабля.

— Бортмеханик готов, во имя Императора! — откликнулись из двигательного отсека.

ЛаХейн связался с ведомым.

— Мозелль… давай вперед, начинаем поиск. Мы пойдем чуть позади, посмотрим еще раз. Потом разворачиваемся к дому.

— Вас понял, — ответил пилот второго корабля, и его судно вырвалось вперед, оставляя мерцающий шлейф.

ЛаХейн уже собирался последовать за ним, когда на связь вышел его астропат. Чтобы он говорил с экипажем — это было редкостью.

— Капитан… следуйте указанным координатам и ждите. Я получаю сигнал. Сообщение… из неизвестного источника.

ЛаХейн последовал инструкции, и корабль зашел на вираж. Двигатели ответили белыми вспышками. Наблюдатель установил сенсоры на полную мощность.

— Что там такое? — нетерпеливо спросил ЛаХейн. Неожиданное отклонение от тщательно проложенного курса его не обрадовало.

Астропат откашлялся, чтобы ответить.

— Астропатическая передача пробивается через варп с предельно далекого расстояния. Я должен получить ее полностью и передать командованию флота.

— Зачем? — снова спросил ЛаХейн.

Все это было слишком странно.

— Я чувствую, что сообщение секретно. Разведданные высшего уровня. Уровень Вермильон[1].

Последовала долгая пауза. Тишина на маленьком корабле нарушалась только гулом двигателя, треском дисплеев и жужжанием воздухоочистителей.

— Вермильон, — выдохнул ЛаХейн.

Вермильон — высший уровень секретности, используемый шифровальщиками Крестового похода. Неизвестный никому, почти легендарный. Даже планы главных военных операций имели более низкий уровень, Пурпурный. Капитан почувствовал, как холодеют кисти рук, а сердце колотится о ребра. И в ответ задрожал реактор самого перехватчика. ЛаХейн сглотнул. Обычный день вдруг стал невероятным, беспрецедентным. Он знал — эту информацию нужно получить быстро и до последней капли. Любой ценой.

— Сколько нужно времени? — вернулся на связь ЛаХейн.

— Ритуал требует нескольких мгновений, — пришел ответ после новой паузы. — Не беспокойте меня, чтобы я мог сконцентрироваться. И дайте мне столько времени, сколько возможно.

В голосе астропата слышались усталость и напряжение. Через секунду он уже шептал молитву. Температура в кабине ощутимо упала. И словно вздохнуло какое-то неведомое существо.

ЛаХейн нервно сжал штурвал, чувствуя, как бегут по коже мурашки. Он ненавидел колдовство псайкеров. Он чувствовал во рту его резкий, горький привкус. Под кислородной маской скапливался холодный пот. «Быстрее уже!» — мысленно торопил он… Слишком много времени уходит. Корабль бездействует, уязвимо дрейфует в пустоте. И еще ЛаХейн хотел, чтобы исчезли проклятые мурашки.

Шепот астропата не прекращался. Через смотровую щель ЛаХейн видел розоватый туман, тянувшийся над его кораблем куда-то в самое сердце звездного скопления. Мерцающий путь длиною в миллиард километров. Холодный, жесткий свет древних звезд сочился, как рассветные лучи сквозь паутину. Темные бутоны газовых облаков распускали свои лепестки и неспешно кружились в холодном вакууме.