— Если они все молодые ребята, — сказал Николет, — то того, кто мне нужен, среди них явно нет, но все равно будем брать. Есдинственное, что меня несколько смущает, так это то, что в данный момент в их распоряжении находится примерно полторы сотни автоматов, большой пулемет М-60, ручные гранаты, а также с полдюжины гранатометов. Дело может затянуться. В огневой мощи эти ребята нас превосходят.

— И они что, умеют из этого всего стрелять? — вступил в разговор командующий тактическим подразделением.

— Мне не хотелось бы до конца это выяснять, — ответил Николет. — Прежде, чем они начнут палить по нам из гранатометов, я думаю, нужно прорваться туда.

— Фургон мешает, — возразил главный тактик.

— Это будет нашим прикрытием, — сказал Николет. — Сбросить гранату ударного действия с крыши фургона. Это их оглушит, а у нас появится примерно семь секунд, чтобы накрыть их на месте. Эти ребята мне нужны живыми.

Зулу снял темные очки, чтобы разобрать обозначения и подписи к ним, нанесенные на корпус гранатомета, держа оружие в свете фар автофургона.

— "Выдернуть чеку", — вслух читал Зулу. — «Снять... зад-нюю... крышку и...»

— "Шнур", — подсказал Героин. — Тут написано, что нужно снять заднюю крышку и выдернуть вот этот шнур.

— Ага, вот этот, — согласился Зулу и снова принялся читать по слогам.

— Так... «От-крыть...» Черт!

— Нужно открыть эту фиговину, — сказал Вонючка.

— Я именно это и делаю, — огрызнулся Зулу. — А ты открывай свою. Ага, вот так должно быть.

Теперь орудие у него в руках было уже тридцать шесть дюймов в длину.

— "Снять... снять...". Что это за слово такое?

— "Снять...", — прочитал Героин. — Здесь написано, что нужно снять... что-то. «Снять с предо-храни-теля». А, это вот эта штука, вот здесь. Ее надо убрать.

— Нажать? — переспросил Зулу.

— Как угодно, но её надо снять. Я думаю да, просто нажми. Вот, а теперь там написано, что теперь нужно выбрать цель. И уже можно стрелять.

— Правда? — спросил Зулу. — А что ещё там написано?

— "На-...". По-моему, здесь сказано «Нажать», — предположил Героин.

— А вот тут наверху что? Написано «Опасно»? — подал голос Вонючка.

— Ну-ка, сейчас поглядим. Да, здесь сказано «Опасно... отдача...» Что-то упало на крышу автофургона. Они все трое слышали это, а затем увидели, как продолговатый предмет, похожий на шашку динамита, скатившись с крыши, упал среди картонных коробок. Послышалось «пуф». Еще может быть пару секунд они оставались стоять на месте, как вкопанные, до того, как произошел сзрыв, сопровождаемый ослепительной вспышкой и оглушительным грохотом, и их всех троих отбросило ударной волной в сторону автофургона.

В следующее мгновение они уже все втроем, вместе с гранатометами лежали на асфальте, удивленно моргая глазами, глядя на поднятую в воздух пыль, клубящуюся в свете фар, на людей в бронежилетах и на наведенные на них стволы автоматов.

Николет опустился на одно колено рядом с Зулу. Взяв в руки валявшийся тут же гранатомет, он взглянул на инструкции, а затем положил оружие на грудь «шестерке».

— Что, даже это прочитать не смог? Ты, тупой ублюдок — а мы-то все думали, чем вы тут таким занимаетесь. Вот видишь, сам виноват, — заключил Николет, — нечего было школу бросать.

Орделл назначил Луису встречу в баре на Бродвее, в Ривьера-Бич, где обычно собирались только негры, и теперь Луис то и дело беспокойно оглядывался по сторонам, сидя у стойки бара.

— Не волнуйся, — заметив это, сказал Орделл. — Ты со мной.

Орделл и сам казался взволнованным, сидел, как на иголках, много курил, и попивал ром из бокала: ему хотелось самолично проехать мимо склада, посмотреть, что там происходит, а затем, этим же вечером выехать в Исламораду, забрать оттуда Мистера Уолкера и посадить его на самолет до Фрипорта. И дело с концом. Это было бы тем более кстати, что ему далеко не помешало бы уехать из города этим вечером, и по возможности особенно не показываться здесь и на следующий день.

— Вот самое главное из того, о чем я тебе хотел рассказать: туда, где меряют шмотки, пойдет Мелани, — сказал он Луису.

— Это называется примерочная, — подсказал Луис и тут же добавил. — А я тем временем убежусь, что нигде поблизости нет соглядатаев.

— Правильно, — согласился Орделл. — Но только никуда не отлучайся. Если зазеваешься, то она обязательно смоется вместе с сумкой. Ты понял, о чем я говорю? Заберешь у неё сумку и тут же сматывайся, ничего и никого не жди. Если стерва станет возникать, двинь ей как следует по зубам. То есть ты в любом случае должен забрать у неё груз, усек? В противном случае Мелани свалит, и нам не достанется ни шиша. И мы потеряем все. А это целых пятьсот пятьдесят тысяч. Так-то.

В четверг, на обратном пути из Фрипорта в Вест Пальм, Джеки провела в туалете целых пятьдесят минут, заново перекладывая сумку. Сначала она положила сверток с пятьюстами тысячами, который тут же занял половину сумку. По краям она подоткнула нижнее белье и прикрыла деньги блузками и парой юбок, а затем все крепко-накрепко перевязала. Оставшиеся пятьдесят тысяч она положила в самую последнюю очередь, оставляя их на самом верху.

Когда она наконец снова вышла в салон, то один из пассажиров, парень, возвращавшийся домой из Фрипорта, где он проводил свободное время за игрой в рулетку, заявил ей:

— Я тут умираю от жажды, а вы проводите почти половину полета в сортире. Я этого так не оставлю, как только мы приземлимся, я подам на вас жалобу.

— Из-за того, что я не переношу высоты? — спросила Джеки.

— Тогда как вообще в таком случае вы можете работать стюардессой на самолете?

— Именно поэтому я и увольняюсь с работы.

— Но все равно я напишу жалобу.

— И на что пожалуетесь: на то, что меня мутит на высоте, — поинтересовалась Джеки, — или на то, что я назвала вас мудаком?

Он был как будто смущен.

— Вы мне этого не говорили.

— Разве? Ладно, тогда скажу. Вы мудак.

Это был её последний полет.

Рей Николет дожидался её на верхнем этаже автостоянки. Он взял у неё ручку тележки, сказав при этом:

— Вообще-то не дело, что мы встречаемся вот так.

— Так ты ведь сам сказал, что это последний раз.

— Да? И это действительно так, не правда ли? Мы могли бы встретиться ещё где-нибудь. Вот только дело до конца доведем. Как считаешь?

— Можно было бы. Если только я снова не окажусь в тюрьме.

— Ферон звонил в офис атторнея штата. И сегодня утром выездной сессией окружного суда дело в отношении тебя было прекращено.

Вот так — услышать такое, нежданно-негаданно, в полутемном гараже, среди рядов пустых автомобилей. Она остановилась. Николет прошел ещё несколько шагов вперед и тоже остановился, выжидающе оглядываясь назад.

— Ты хочешь сказать, что я свободна? — уточнила Джеки.

— Свободна как птица. Но я надеюсь, что ты все же доставишь товар по назначанию и тем самым завершишь начатую работу. Сколько тебе дали на этот раз?

— Как я и сказала, — ответила Джеки. — Пятьдесят тысяч. Он уверен, что ему понадобятся деньги для залога.

— На тот случай, если таковой будет установлен, — сказал Николет. Они остановились перед «Хондой» Джеки. Пока она открывала багажник, он добавил:

— Вчера вечером мы задержали товар, который должен был бы принести ему по самым грубым подсчетам ещё тысяч двести. И ещё мы без единого выстрела, практически голыми руками, взяли троих из его ребят.

Джеки подняла крышку багажника.

— Но ведь сам-то Орделл вам не попался.

— Пока. Но кто-нибудь один из троих его обязательно заложит. Или тот, другой, которого я показывал тебе в больнице, он морально уже готов к этому. — Николет положил тележку в багажник, и сел в машину, прихватив с собой сумку Джеки. Сумка с растегнутой «молнией» уже стояла у него на коленях, когда Джеки села за руль.