Проснулся и кое-кто из носильщиков. Заметив Алекса с пленником, они поднялись и загородили ему дорогу.

— Разойдись! — рявкнул Мосмоот. — Ты куда бегал бездельник?

— По нужде, господин! — взмолился тот, морщась от боли.

— Ты что же не мог гадить ближе? — ядовито усмехнулся десятник.

И тут из пустыни вновь донесся знакомый крик. Повинуясь неясному порыву, Александр толкнул воина в сторону и, развернувшись, прикрылся носильщиком.

— Ты обезумел?! — заорал Мосмоот, но тут из темноты прилетела длинная оперенная стрела и вошла точно в грудь пленника.

— Ложись! — крикнул Алекс, швырнув трепыхавшееся тело в костер.

Носильщик завопил, катаясь и расшвыривая горящие головешки.

— Щиты! — скомандовал десятник.

— Падайте, придурки! — Александр выхватил из ножен меч.

Кто-то из носильщиков упал сам, в кого-то попали, а из темноты на свет костра продолжали лететь стрелы

Солдаты мгновенно образовали строй, прикрываясь щитами и выставив вперед копья.

— Огонь! — крикнул Мосмоот. — Погасите огонь! Мы тут как блохи на ладони!

Раамос и писец стали забрасывать костер землей, подняв кучу пыли. Вдруг за их спинами выросла темная фигура в развевающейся одежде с занесенным топором на длинной рукоятке.

Алекс одним прыжком перемахнул через склонившегося Барефпуата. Приземлился прямо перед изумленным противником и, увернувшись от узкого бронзового лезвия, вогнал стальной клинок в живот нападавшего.

Зарычав, тот рухнул, умудрившись оцарапать юноше руку выше локтя.

— Бей! — раздалась уверенная команда десятника. — Покажем шакалам, как бьются солдаты живого бога!

Откуда-то появился еще один разбойник в развевающемся балахоне с длинным келлуанским мечом. Александр легко отразил выпад и попытался достать противника. Но тот отбил его удар.

— Алекс, сзади! — раздался отчаянный крик Раамоса.

Он рванулся в сторону, разворачиваясь и рубя наискось. К несчастью он только распорол одежду на нападавшем. Но напуганный такой прытью разбойник отскочил назад, и тут ему в спину ударило копье одного из солдат.

Раздался резкий крик на непонятном языке. Противники Алекса перестали драться и бросились бежать. Только тут он заметил две большие шевелящиеся кучи. Оказывается, носильщикам надоело валяться и безучастно наблюдать, как воины отражают нападение разбойников. Кто-то из них стал хватать метавшихся бандитов за ноги. Навалившись втроем или вчетвером, мирные переносчики грузов убили одного нападавшего и двоих взяли в плен.

Ветераны тоже не подкачали, переколов копьями четверых, еще одного прибил Александр. Враги убили солдата со шрамом и еще одного из носильщиков, трое оказались ранены. Кроме того, пострадали двое солдат и сам десятник.

Воины подтащили к костру двух чернокожих мужчин в длинных рубахах с широкими рукавами.

— Кто это? — спросил Алекс. — На укров не похожи.

— Банарцы, — отозвался десятник. Он сидел у огня, а писец Барефпуат умело перевязывал ему плечо. — Далеко же они забрались.

— Они тоже живут в пустыне, — пояснил Раамос. — Только на севере, у самого моря.

Мосмоот благодарно кивнул молодому человеку, встал, и грозно нахмурив брови, спросил:

— Кто вас послал?

На черном лице под тощей грязной чалмой не дрогнул ни один мускул. Большие, навыкате глаза смотрели куда-то за спину келлуанина.

— Не понимаешь? — усмехнулся десятник и громко скомандовал. — Вяжите этому ноги!

Солдаты повалили одного из пленников на землю, бесстыдно задрали рубаху и сноровисто обвязали веревками икры и колени.

— Кто послал? — повторил вопрос Мосмоот, и не получив ответа, махнул рукой.

Опытные воины знали что делать. Двое навалились на грудь, а двое сунули связанные ноги в костер. Банарец дико закричал и стал отчаянно вырываться.

Солдаты вытащили его из огня.

— Кто тебя послал? — в третий раз спросил десятник.

— Вождь Суксарай велел! — быстро залопотал пленник на ломаном келлуанском. — Он говорит так богатый добыча! Будет много женщин и коз!

— Ты из какого племени? — поинтересовался Мосмоот.

— Булькозины, — быстро ответил банарец.

— Сколько вас?

— Моя не знает.

Командир кивнул солдатам. Те схватили несчастного и потащили к костру.

— Три рука и два палец! — отчаянно заорал тот.

— А сколько мы убили? — обратился Мосмоот к писцу, возившемуся с раной одного из носильщиков.

— Шестерых, — ответил Барефпуат, нанося мазь на полоску бинта.

— Да двое в плену, — удовлетворенно хмыкнул десятник. — Силы равны. Больше не нападут.

— А зачем дикарям бронза? — удивился Раамос. — Или они думали, что мы несем золото?

Воины с сожалением посмотрели на молодого человека.

— Это самый твердый в мире металл, — наставительно проговорил Мосмоот. — Секрет его варки знают только писцы Дома бронзы в Амарне и жрецы храма Птаха. Оружие из него лучше, чем из радланского железа.

— Не думаю, что в их вонючих шатрах есть плавильные печи и кузницы, — фыркнул Раамос.

— С этим пусть разбираются писцы каменоломен, — отмахнулся десятник и приказал внимательно слушавшим солдатам. — Свяжите и хорошенько сторожите этот шакалий помет.

Барефпуат тронул его за локоть и кивнул на восток, где уже алел край горизонта. Мосмоот видимо понял, что тот хотел сказать, и дал команду сворачивать лагерь.

Александр направился к их костерку, где лежала его сумка. Возле кучи чуть дымящихся углей лежал завернувшись с головой в одеяло Туптах. Юноша ткнул ногой в жирный бок.

— Вставай, все кончилось.

— Ай! — толстяк высунул лицо и облегченно улыбнулся. — Это ты!

— Собирай вещи, мы уходим.

— Как?! — вскричал Туптах, вскакивая. — Не позавтракав?!

— У тебя еще остались булки? — поинтересовался подошедший Раамос.

— Только пара штук осталась, господин, — привычно заканючил слуга.

— Вот и давай их, — распорядился хозяин. — Да принеси воды.

Он опустился на скомканное одеяло. Алекс сел напротив, и обнажив меч, стал придирчиво разглядывать матово блестевший клинок.

— Если бы не ты, банарцы перерезали бы нас сонными, — проговорил молодой келлуанин. — Ваши боги любят тебя?

— Богиня, — отозвался юноша. — Мне помогает богиня. У нас её зовут Асиона.

— Не слышал, — покачал головой Раамос.

Пришел Туптах и притащил полный бурдюк мутной воды. Наскоро перекусив, господин ушел к десятнику, приказав спутникам собирать вещи.

Вскоре выяснилось, что один из носильщиков не может идти. Для него Александр соорудил носилки из двух копий и одеяла. Келлуане не стали хоронить убитых врагов, лишь оттащили от стоянки и оставили на поживу диким зверям. Там же бросили и труп предателя.

— Его черная душа никогда не отыщет путь в светлое царство Осирса, — плюнул десятник. — А дух пусть вечно скитается по пескам и пугает дикарей!

Солдаты и носильщики одобрительно закивали головами. Двух других своих мертвецов они взяли с собой. Телам придали сидячую форму, обвязали веревками и уложили в корзины, которые заставили нести пленных банарцев. Остававшиеся запасы продовольствия солдаты переложили в свои сумки. Но все равно вещей оставалось еще много. Писец предложил навьючить груз на солдат, но Мосмоот возразил, что существует еще опасность нападения.

— Руки воинов должны быть свободны! — насупившись, сказал он.

Шагнув вперед, Раамос сам взял один из ящиков. Десятник одобрительно крякнул. Тогда Барефпуату ничего не оставалось, как забросить за плечи другой.

Несмотря на то, что собираться начали еще затемно, тронуться в путь смогли гораздо позднее, чем обычно.

Люди шли молча, только впереди колонны слышались голоса писаря и Раамоса, очевидно все еще находившихся под впечатлением короткой ночной схватки.

Когда караван остановился на обед, к Алексу подошел Мосмоот.

— Я не успел тебя поблагодарить, чужак, — сказал он, принимая из рук Туптаха сушеный финик. — Ты хороший воин.

— Благодарю, господин, — не поднимаясь с земли, кивнул Александр.