Она плотнее закуталась в простыню.

Дом писца Каралума, где прошло её детство, располагался неподалеку от городской тюрьмы. Анукрис хорошо помнила это длинное приземистое здание с толстенными стенами из высушенного на солнце кирпича. Обычно заключенные там не задерживались. Судьи Келлуана работали быстро. Изобличенный преступник дожидался скорого суда, выслушивал приговор и покидал тюрьму. Как правило, наказанием служило битье кнутом или палками. За тяжелые преступления виновных отправляли на каменоломни. К смерти приговаривали очень редко.

Борьба грозного Мосайха с ересью гедан явилась исключительным случаем не только в истории Абидоса, но и его тюрьмы. Никогда, ни до, ни после в ней не содержалось одновременно столько узников, и ни разу больше не использовался для пыток огонь.

Совсем маленькой девочкой Анукрис часто приходила к тюрьме. Среди окрестных детей считалось доблестью прийти к её толстым темно-желтым стенам, послушать разговоры узников, доносившихся их маленьких окон, или подразнить хромого Небубиса.

У торцовой стены здания была полузасыпанная нора. Старшие дети пугали младших рассказами о том, что если наклониться над ней и прислушаться, то можно услышать крики истязаемых узников. Ибо это не что иное, как дымоход над очагом, в котором палачи Мосайха калили бронзовые прутья, клещи и другие инструменты своего страшного ремесла.

Мало кто из друзей маленькой Анукрис решались заглянуть в ту дыру. Как-то, поспорив с одним из мальчишек, она рискнула подойти. Груда битых кирпичей, песок, темная щель, из которой тянет холодом и чем-то жутким. Молодая женщина улыбнулась, вспомнив, как дрожали коленки, когда она заглянула в пугающую глубину, и ей показалось, что из темноты действительно доносятся странные, похожие на шепот звуки. Под пристальными взглядами приятелей ей тогда удалось удержаться и не показать испуга, когда она быстрым шагом возвращалась к компании, ждавшей у переулка.

Зато как она завизжала, услышав за спиной кряхтение Небубиса, что-то беззлобно кричавшего им вслед.

От этих воспоминаний стало еще грустнее. Анукрис вздохнула и, прикрыв глаза, еще раз попробовала заснуть.

Разбудила её сама Мерисид.

Протерев кулаками глаза, молодая хозяйка с удивлением посмотрела на служанку.

— Пора вставать?

— Да, госпожа, — как-то виновато улыбнулась Мерисид. — Господин ушел в храм. Надо распорядиться на счет обеда и ужина.

— А где Самхия? — спросила Анукрис.

— Убирается в птичнике, — махнула рукой старшая служанка.

В ванной она сама помогла ей помыться, растерла жестким полотенцем и умастила ароматным маслом.

— Ты не обижаешься на меня, госпожа? — спросила женщина у дремлющей с улыбкой госпожи.

— На что? — удивилась та, открыв глаза.

— Вчера… господин предпочел меня…, — искоса посмотрела на неё служанка.

— Небраа твой господин, и если ты не против, мне все равно, — равнодушно пожала плечами Анукрис.

— Значит, ты не гневаешься на меня? — обрадовалась Мерисид.

— Конечно, нет! — улыбнулась молодая женщина, надевая буст. — Ты же моя лучшая и единственная подруга.

— Я не достойна таких слов, — прослезилась бывшая танцовщица.

Растроганная Анукрис обняла её и прошептала на ухо:

— Лучше давай придумаем, как мне увидеться с Алексом.

— Даже не думай, госпожа! — в испуге отстранилась Мерисид. — Тебе нельзя выходить из дома! За тобой будут следить тысячи глаз!

Молодая женщина погрустнела, но понимала, что служанка права.

— Неужели мне нельзя даже сходить в храм Баст? — робко спросила она.

— Ни в коем случае! — повысила голос Мерисид и тут же испуганно зашептала. — Разве ты не знаешь, что у народа покинутые святилища пользуются дурной славой?

Анукрис натянула платье.

— Твой визит туда могут неправильно понять! — горячо шептала служанка, расправляя ткань. — Особенно после ареста Тусета!

— Тогда ты сама должна как можно быстрее оправиться к Алексу и рассказать, что случилось!

Александру вновь приснилась Асиона, но на этот раз он твердо знал, что это сон.

Богиня-девочка стояла у постамента со статуей Баст и смотрела на него тревожно желтевшими кошачьими глазами. Он хотел что-то сказать, но тут же проснулся из-за чьего-то шумного дыханья за воротами. Пахнуло зверем.

Юноша нашарил в темноте глиняный черепок и бросил его в темноту.

— Пошел вон!

Хриплый рев заметался по залу, отражаясь от стены. Александр сел, схватил меч и еще раз крикнул.

— Иди отсюда! Козел!

Очевидно, последнее замечание разозлило неизвестного зверя больше всего. Ворота вздрогнули от сильного удара. Послышалось хриплое ворчание, и все стихло.

— Дураком сделает, Бонифаций на каникулах, — пробормотал юноша, вспомнив советский мультик и ежась от страха.

Больше он так и не заснул. А когда чуть рассвело, еще раз тщательно осмотрел постамент. Ничего, сплошной гладко отшлифованный камень, лишь три иероглифа в овальной рамочке выбиты сбоку. Алекс налил вина, съел жесткую, пресную лепешку, потом подошел к статуе, стоявшей в противоположном углу. Точно такой же монолит, вот только знаки немного другие. Заинтересовавшись, он запалил трут, и, прихватив с собой пучок сухого камыша, отправился в тупичок возле комнаты главной святыни. После долгих поисков юноша обнаружил несколько блоков с иероглифами, подобными тем, что украшали отмеченный Асионой пьедестал. Один располагался очень высоко, второй у самого пола. Александр попробовал его пошевелить, но тот сидел крепко как здоровый зуб в десне. Три самых подозрительных были в стене, за которой простукивалась пустота.

Алекс надавил на один из них и тут же убедился, что камень тяжело, словно нехотя, но входит в стену. Из фильмов и книг Саша Дрейк знала, что строители древних храмов обожали всяческие ловушки. Отпрыгнув, Александр замер. Блок с еле слышным шорохом встал назад.

Сменив повязку, выпив лекарства и подкрепившись изюмом, юноша обследовал коридорчик, тщетно стараясь рассмотреть терявшийся во тьме потолок. Вряд ли оттуда что-то может свалиться ему на голову, а вот пол под ногами вполне может разверзнуться, и полетит он прямо на гостеприимно поставленные колья в компанию к другим искателям сокровищ и тайников.

Алекс обвязался веревкой, второй конец закрепил на выступавший из стены блок, потом ножнами меча осторожно надавил камень. Тот ушел в стену примерно на полсантиметра,… и ничего не случилось.

— Пичалька, — разочарованно протянул он по-русски.

Попробовал нажать на второй. Тот поддался, и вновь ничего не произошло. С третьим камнем результат оказался таким же.

Разочарованный Александр сел прямо на пол и вздохнул:

— Вот тебе и тайник!

Но, возможно, камни надо нажимать в каком-то определенном порядке? Юноша пожал плечами, зажег еще один пучок камыша и попробовал. Вновь ничего не вышло. Только на третьем варианте в глубине стены раздался еле слышный щелчок.

— Ха! — Алекс вскочил.

Часть блоков, образовывавших неправильный квадрат, чуть выступила из-за стены. Все еще опасаясь ловушки, он взялся за край и потянул на себя и, вздрогнув, зажмурился от брызнувшего в глаза яркого, дневного света. От неожиданности Александр выпустил край каменной двери, и она вновь ушла в стену, оставив лишь краешек в сантиметр.

«Выход наружу? — в недоумении думал парень, растерянно моргая. — Не может быть! Там же еще комнаты святыни, а храм прямоугольный!»

Он вновь взялся за дверь, но тут услышал негромкие, приближающиеся голоса. Алекс схватил меч, затоптал дымившийся камыш и прислушался. Звуки приближались. Юноша вышел в коридор, остановился у двери в молельный зал. За закрытым главным входом разговаривали дети.

«Только вас мне и не хватает», — с досадой подумал Александр, осторожно пробираясь вдоль стены. В дверь что-то ударило.

— Ух, ты! — звонко крикнул какой-то мальчишка. — Попал! Дай, теперь я!

— Не надо стрелять в храм, — смешно шепелявя, робко проговорила девочка, видимо совсем маленькая. — Богиня обидится.