— Я ни в чем не уверена, кроме одного: мы должны спешить. Хочешь — разделимся? Ты поедешь к Лебовере, а я — к Адобекку.

— Нет, — сказал Софир, сдаваясь. — Едем вместе. Я тебе не доверяю.

— Почему? — возмутилась Ингалора.

— Ты слишком влюбчива.

После горных областей герцогства зеленые равнины утешали и радовали глаз. Дорога больше не казалась бесконечно длинной, каждый ее поворот приносил какое-нибудь новое роскошное зрелище: мельницу на холме, блестящую ленту ручья, пышный сад, так и норовящий выломиться за пределы старой каменной ограды.

— Странно подумать, что где-то есть деревни, где крестьяне бунтуют, — удивленно говорил Софир.

Ингалора не отвечала. Думала о чем-то своем: плавала в грезах, сочиняла танцы.

Только на подходах к столице девушка стала проявлять беспокойство, и, когда они с Софиром уже прошли ворота внешней, шестой стены, Ингалора призналась:

— Ты знаешь, Софир, боюсь я что-то идти вот так прямо к Адобекку. Как бы он нас не выгнал. Все-таки знатный вельможа. А мы кто такие? К тому же он никогда нас в лицо не видел.

— Видел — на выступлениях, — попытался утешить ее Софир.

Она отмахнулась.

— Мы были тогда в гриме, в костюмах. Он нас не запомнил.

Софир остановился посреди улицы.

— Я перестаю тебя понимать, Ингалора, — с угрозой проговорил он.

— Ты никогда меня и не понимал, — фыркнула она. — Нет ничего проще. Я боюсь идти к Адобекку, вот и все.

— Кажется, именно ты настаивала на этом, — напомнил он.

Ингалора явно приготовилась плакать, но в последний момент передумала.

— Ну и что из того, что настаивала? А теперь боюсь.

Он схватил ее за руку и потащил за собой, приговаривая:

— Нет, ты пойдешь! Нет, ты пойдешь к нему! И ты будешь с ним разговаривать, поняла? Ты, а не я!

— Ой, нет, нет! — Она пыталась вырваться, но тщетно: хватка у танцовщика была крепкая.

В ответ на решительный стук в дверь из дома выплыл Фоллон. Он уставился на молодых людей с невозмутимостью, в которой, однако, легко угадывалось тайное негодование.

— В чем дело, господа? — осведомился личный слуга господина Адобекка. — У меня возникло неприятное ощущение, будто вы ошиблись дверью.

Софир сказал без поклона:

— Нам нужен господин Адобекк, главный королевский конюший.

— Глупости! — изрек Фоллон. — Сперва назовите свои имена.

Софир молчал.

— В чем дело? — Фоллон отступил назад, в дом, и собрался уже закрыть дверь, но Софир быстро подставил ногу и помешал ему.

— Я не хочу называть наши имена на улице, — объявил Софир и оглянулся на свою спутницу.

Ингалора с трудом обрела важный вид и кивнула.

— Вот именно, — подтвердила она.

Ставни третьего этажа распахнулись и с треском стукнулись о стену; показался Адобекк, с его головы свалился ночной колпак, волосы стояли дыбом.

— Пустить их! — распорядился он. — И пусть подберут мои вещи. Только проверь, чтобы у них были чистые руки.

И ставни захлопнулись.

Фоллон лично поднял упавший колпак своего хозяина и пропустил в дом визитеров.

— Полагаю, вам лучше подождать внизу, — сказал он, окидывая выразительным взором запыленную одежду и грязные волосы молодых людей.

— Ничего подобного! — прогремел сверху голос Адобекка. — Пусть немедленно поднимаются ко мне. Только обувь пусть оставят. Уверен, у них на подметках вся грязь королевства.

— И герцогства, — добавил Софир.

Это слово возымело магическое действие. Фоллон серенько побледнел и побежал на кухню, не дожидаясь хозяйского распоряжения накормить молодых людей и вообще проявить по отношению к ним всяческое участие.

Адобекк принял их, возлежа в постели. Когда они вошли, сперва Софир, следом, непривычно робея, Ингалора, вельможа высунул из-под шелкового покрывала нос и невнятно пробубнил:

— Близко не подходите, от вас воняет дешевым трактиром. Вы вполне уверены в том, что вы не простые бродяги?

— Да, — сказал Софир и встал на руки, задрав ноги к расписному потолку.

— Так, пожалуй, лучше, — заметил Адобекк. — Второе лицо у вас симпатичнее первого. Вам об этом уже говорили?

— Неоднократно, — подтвердил Софир.

— Вас прислал Лебовера? — Адобекк перевернулся на кровати и заглянул в лицо своему молодому собеседнику. — Кажется, я прежде видел ваши выступления.

— Мы были в гриме и костюмах, — вставила Ингалора.

— Я прозреваю суть вещей, а не их внешнюю оболочку, — заявил Адобекк напыщенно. И милостиво махнул Софиру: — Можете перевернуться. Мне не нравится, как вы кособочите рот при подобном способе общения.

Софир сделал сальто и встал на ноги.

— Будет второе покушение, — сказал он.

— Точно? — Адобекк сдвинул брови.

— Да.

— Вероятно, уже было… К счастью, неудачное.

— Как? — вскрикнула Ингалора.

Адобекк перевел взгляд на нее.

— Ты в этом тоже участвуешь, милая?

Ингалора быстро кивнула. Ей было не по себе в роскошных апартаментах Адобекка: казалось, вид дорогих вещей ее угнетает, а обилие шелковых тканей попросту душит.

— Что тебя удивляет? — осведомился Адобекк.

— Что неудачное… — пробормотала она.

— По-твоему, Талиессин не способен постоять за себя?

— Я не знаю, — сказала девушка. — Мне он помнится мальчиком, а наемные убийцы, как правило, жуткие громилы. Я не в физическом смысле, а в моральном, — добавила она, немного приободрясь и пытаясь придать своим словам ученой весомости.

— Талиессин и сам изрядный громила, как выяснилось, — буркнул Адобекк. — Что еще?

— Герцог намерен жениться. Сейчас это еще держится в тайне.

— На ком?

— Если я правильно поняла, то на дочери герцога Ларренса.

— На которой?

— Мой господин, — сказала Ингалора, — я не знаю дочерей герцога Ларренса. Вероятно, на одной из них. На той, что лучше подходит.

— Нет ничего отвратительнее бессмысленных пояснений, — сказал Адобекк. — Еще одно в том же роде — и я прикажу Фоллону не подавать тебе сладкого.

Софир вдруг рассердился.

— Мой господин, вам лучше не разговаривать с ней так, — вмешался он. — Она сильно рисковала, добывая эти сведения. Нас едва не вздернули.

— Так вы попались? — Глаза Адобекка сверкнули дьявольским огнем. — Говорите! Говорите, вы, оба! Вы глупо, нелепо, как два дурака, попались в лапы Ларренса, да? Он вас застукал, когда вы подслушивали? Что вы ему наболтали? Покажите руки!

Софир машинально спрятал руки за спину, а Ингалора шагнула вперед, приблизившись почти вплотную разъяренному Адобекку.

— Зачем вам наши руки?

— Посмотреть, не вырваны ли ногти!

— Не вырваны, — сказала девушка.

— В таком случае раздевайся! — Адобекк стукнул кулаком по постели, неожиданно подняв тучу пыли.

Ингалора покраснела от гнева и, срывая с себя одежду, побросала ее всю прямо в лицо Адобекку. Он хватал на лету развевающиеся тряпки, комкал их, кидал на пол, но самое грязное — юбка и косынка с головы — все-таки попало в цель.

— Нате, любуйтесь! — сказала девушка, поворачиваясь перед Адобекком.

Старый вельможа послюнил палец, потер подозрительное пятнышко на ее плече, но оно легко сошло.

— Так тебя не пытали? — с некоторым разочарованием вопросил он.

— Нет.

— А его? — отвернувшись от Ингалоры, Адобекк воззрился на Софира.

— Он успел удрать раньше.

— В таком случае нечего было рассказывать мне о смертельных опасностях, — проворчал Адобекк, швыряя Ингалоре обратно ее вещи.

Она небрежно оделась.

— Иди сюда, — велел Адобекк и сам затянул шнурки на ее корсаже, да так ловко и любовно, что Ингалора почти простила ему предшествующую грубость.

— О затее Вейенто жениться я не знал, — сказал Адобекк. — Вероятно, он не сомневается в том, что Талиессин умрет. Что ж, полагаю, следует и впредь держать его в этом прискорбном заблуждении… Я хочу знать все. Как вам удалось бежать из герцогства, коль скоро вся свора Вейенто за вами охотилась?