Дважды в истории колледжа, во время юбилейных торжеств, ящик приволакивали в зал заседаний Университетского Совета, причем в протоколе писали, что мистер Бентам «присутствовал, но не голосовал».

Скажите, о мои читатели (у моих нечитателей прошу прощения), в какой персонаж трансформировался у меня вечно живой Джереми Бентам?

И еще один вопрос, не совсем в тему — по ассоциации.

Как вы относитесь к выставлению напоказ непогребенных останков, будь то мощи святых, мумии фараонов или кадавры вождей?

Я, например, совсем не хотел бы, чтобы Ленина закопали в могилу. Жалко — все-таки исторический артефакт. Но с Красной площади мавзолей, конечно, перенес бы.

Вот бы создать такой Диснейленд советской эпохи — с памятниками, тематическими павильонами, музеями. Чтоб из репродукторов звучали песни типа «Один сокол — Ленин, другой сокол — Сталин» или что-нибудь про Партию. В кинозале крутили бы нон-стоп лучшие выступления Брежнева: «Сиськимасиськи», «Широко шагает Азербайджан». И как центр всего этого великолепия — мавзолей Владимира Ильича Ленина.

Пусть туда водят школьников на исторические экскурсии, а кто из граждан тоскует по сгинувшей коммунистической империи — милости просим поностальгировать.

Из комментариев к посту:

kizune

Поддержание мумии Ленина — очень интересный научный эксперимент, который не следует прерывать. Другое дело, что проводить его, наверное, стоит не на виду у всех и в более приспособленном для этого помещении. Вообще же поклонение мощам — любым! — нахожу омерзительным и некрофилическим.

jesuisnatali

В одном соборе Италии увидела мощи святого. Закрою глаза, до сих пор помню. Бр…

Я против. Лучше скульптуры им ставить.

chamant

А тем, кто предлагает зарывать трупы, — стоит подумать о судьбе Тутанхамона (последняя воля которого нарушается) и об останках какого-нибудь найденного в вечной мерзлоте Алтая древнего человека.

Женский шовинизм

06.04.2012

Когда-то я прочел книжку про Столетнюю войну, написанную феминисткой. Ни название, ни имя автора в памяти не удержались, а вот интерпретация фактов и непривычный ракурс запомнились. Свежесть авторского взгляда заключалась в том, что общеизвестные события рассматривались с пристрастно «женской» точки зрения. Получалось, что истинными творцами истории даже в глухое средневековье, то есть во времена абсолютной мужской гегемонии, были исключительно женщины. Это уже потом историки-мужчины преподнесли всё таким образом, будто короли и рыцари сражались и вершили государственные дела, а бабы только пряли да детей рожали. Автор не спорила, что воевали, вели переговоры и надували щеки в основном дядьки, но утверждала, что при этом они были послушным орудием в руках умных, честолюбивых и благородных (или, наоборот, коварных) тёток.

Сейчас (неважно в какой связи) я вспомнил то курьезное сочинение и решил проверить, до какой степени подобная трактовка имеет право на существование. Ну, про распутных невесток Филиппа Красивого и про «Французскую Волчицу» мы знаем, читали у Дрюона — ставим авторше зачет. Жанна д’Арк тоже принимается без вопросов. Но я запомнил, что в той книжке и героический коннетабль Дю Геклен, и король Карл Седьмой, изгнавший англичан с французской земли, тоже выглядели марионетками в женских руках.

Полез я разбираться и с удивлением обнаружил, что это вовсе не такой уж бред, как могло бы показаться. «Женский» взгляд на закулисные механизмы истории опирается на хроники и, по меньшей мере, имеет право на рассмотрение.

Судите сами.

Этот портрет считается сильно приукрашенным

Бертран Дю Геклен, гравюра (XIX в.).

Сначала про Бертрана Дю Геклена (1320–1380), грозу англичан, рыцаря без страха и упрека.

С детства он отличался такой уродливой внешностью, что к нему испытывали отвращение собственные родители. Маленький изгой вырос и стал забиякой, который знал, что единственный способ внушить к себе уважение — быть сильным и бесстрашным. В бою Дю Геклен, казалось, искал смерти (известно, что суицидальный комплекс держится на ненависти к себе). Мужчин он подчинял и подавлял. Женщин сторонился и робел. В общем, классика криминальной психиатрии: «Трудное детство как предпосылка девиантно-социопатического поведения».

До сорока с лишним лет этот терминатор ничем, кроме кровопускания, не интересовался. Но вдруг ему сообщили, что некая знатная дама, Тифани Равенель, составила на него гороскоп и предсказала ему победу на важном поединке. Дама была молодая, прекрасная собою и высокоученая (в ту эпоху ученость предполагала знание астрономии и астрологии). Дю Геклен был потрясен столь лестным вниманием к своей малопривлекательной особе. Несколько лет он обожал Тифани издали и наконец набрался храбрости предложить ей руку — на расстоянии, так и не посмев предстать перед красавицей лично. К изумлению рыцаря, дама ответила согласием. И у Дю Геклена началась новая счастливая жизнь. Он забросил войну, обзавелся семейным гнездышком и некоторое время наслаждался небесным блаженством. Но однажды жена сказала: «Мой господин, я полюбила вас за доблесть, а не за семейные добродетели. Франция гибнет, стыдно отсиживаться дома. Идите и сражайтесь, не разочаровывайте меня». И Бертран, жалобно стеная, отправился на войну. Так, во всяком случае, рассказывает историк Брантом (1540–1614). И неоспоримым фактом является то, что именно после своей женитьбы Бертран Дю Геклен из мелкого бузотера превратился в прославленного военачальника, совершил множество великих деяний и обеспечил себе почетное место в истории.

Теперь — про чудесное преображение короля Карла Седьмого. Это, если кто не помнит, тот слабовольный и недостойный принц, которого возвела на трон Жанна д’Арк и который отплатил ей черной неблагодарностью.

Вот он, довольно противный.

«Портрет короля Франции Карла VII», Жан Фуке (1445–1450).

Во Франции и после Жанны по-прежнему бесчинствовали англичане, а король ничем, кроме развлечений и интрижек, не интересовался.

Беспутничал Карл до тех пор, пока не влюбился в Агнессу Сорель. Все хроникеры пишут, что это была демуазель невиданной красоты и превосходных душевных качеств.

Она стала безраздельной владычицей королевского сердца, покровительницей турниров и законодательницей мод. В частности, Агнесса изобрела новый вид декольте (смотреть слева).

Мода эта не прижилась, поскольку далеко не всем дамам шел подобный фасон платья.

«Портрет Агнессы Сорель» (XVI в.).

Ладно, не буду отвлекаться на моды.

Если верить всё тому же Брантому, Агнесса однажды сказала королю, горько плача: «Сир, в детстве астролог предсказал мне, что я стану возлюбленной доблестнейшего из государей. Лишь поэтому я уступила вашим домогательствам. Однако теперь я вижу, что ошиблась. Доблестнейшим из государей является ваш соперник король английский. Я должна быть покорна судьбе, поэтому я покидаю вас и отправляюсь к нему, хоть это и разбивает мне сердце». Тут заплакал и Карл, который не мыслил жизни без прекрасной Агнессы. Чтоб не терять ее, король наконец взялся за ум. Собрал войско, одержал кучу побед над англичанами и заставил их подписать мир, тем самым завершив Столетнюю войну.

В общем, скажу феминисткам так. Перестаньте сваливать ответственность за все беды истории на мужчин. Если мы когда что-то не то натворили, это вы виноваты. Вовремя нас не остановили, не сумели воспользоваться астрологией или плохо нами манипулировали. Наше-то дело маленькое: что повелительницы сердца говорят, то мы и делаем.

Из комментариев к посту:

rastrepav

Смешно, когда мужчины открывают давно известные женщинам истины!:)

natmuxx

Давно понимаю, что то, что случилось с мужем после многих лет брака, — следствие моего нестерпимо-неуклонного «наезда»: слишком многого хотела от человека слабого. Сейчас муж благополучно живет в формате «3Д» — Дома — Давлю— Диван…

Памяти свиты

12.04.2012

Я уже писал о несправедливости исторической памяти. В истории, как в театре: всё внимание достается главным персонажам, а актеры «третьего плана» и массовка остаются малозамеченными. Верного Фирса забывают в заколоченном доме, и хоть его, конечно, жалко, но гораздо интересней думать о непростой судьбе Раневской.