Это он убедил остальных душеприказчиков, что сей скандальный манускрипт должен быть немедленно предан всесожжению. Более того — участники злодейства дали клятву не разглашать содержание мемуаров. И сдержали слово (чтоб им провалиться).

Вот он, гад: издатель Джон Мюррей

Портрет Джона Мюррея (XVIII в.).

Господи, ну что там могло быть такого ужасного? Какие-нибудь половые шалости, не совместимые с тогдашними представлениями о приличиях? Ну не издавали бы, заперли бы в банковский сейф на сто лет. Вряд ли все два тома были посвящены сплошь любовным утехам, это же все-таки Байрон, а не Казанова. Ханжи чертовы! Сожженные воспоминания Байрона считаются самым знаменитым из безвозвратно утраченных произведений мировой литературы.

Другая сгинувшая англоязычная рукопись вряд ли была литературным шедевром, но мне ее жалко почти так же, как байроновский двухтомник. Потому что автор был одной из оригинальнейших и сумасброднейших фигур британской истории.

Звали его Мордаунт — как сына Миледи. Этот человек, обладатель двух титулов, прожил длинную жизнь, целых 77 лет. Это невероятно долго для человека, который беспрестанно попадал из одной переделки в другую и, кажется, был начисто лишен инстинкта самосохранения.

Чарльз Мордаунт, граф Питерсборо, граф Монмут (1658–1735)

«Портрет Чарльза Мордаунта, графа Питерсборо», Годфрид Кнеллер (1715).

На портрете он величав и статен, хотя вообще-то, по свидетельству современников, был плюгав и уродлив. На протяжении десятилетий этот анфан-террибль будоражил общественное мнение, совершал подвиги и безумства, без конца носился из конца в конец Европы. Его приятель Джонатан Свифт писал:

Всех европейских принцев знает,

Повсюду бабочкой летает,

Никто за ним не поспевает.

Перечислю пунктиром обстоятельства этой удивительной жизни.

В шестнадцать лет Мордаунт отличился в морском сражении с алжирскими пиратами.

К двадцати годам он успел убить трех человек на поединках.

В тридцать помог свергнуть династию Стюартов.

При новом короле стал первым лордом казначейства, но за бранные слова в адрес его величества угодил в Тауэр.

Активно участвовал в парламентской жизни, со всеми на свете перессорился, всех замучил несносным характером и был отправлен командовать армией в Испанию. Победил там кучу врагов и разругался со всеми союзниками.

Был отправлен посланником к европейским дворам — и там тоже наломал дров.

О чудачествах и выходках Мордаунта сохранилось множество анекдотов. Однажды ему не понравилось, как безвкусно одет некий прохожий. Его светлость выскочил из кареты и гонялся за беднягой по улицам с обнаженной шпагой. Потом успокоился и щедро вознаградил перепуганного щеголя.

В другой раз графа окружила толпа ненавистников великого «Мальбрука», приняв Мордаунта за герцога, и хотела его растерзать. Мордаунт хладнокровно сказал бунтовщикам: «Я не герцог Марльборо и легко вам это докажу. Во-первых, у меня в кармане только пять гиней. Во-вторых, я запросто вам их отдам, а Марльборо скорей удавился бы». Временщик слыл стяжателем и скрягой. Поэтому мятежники сразу поверили Мордаунту и отпустили его.

Неслыханным чудачеством стал брак носителя двух графских титулов с безродной певицей Анастасией Робинсон.

Обычно люди, которые не ведают покоя и азартно ввязываются в приключения, не оставляют воспоминаний. Не тот темперамент. Но Мордаунт на старости лет исписал мелким почерком три толстенных тома. Граф столько всякого повидал на своем веку, обладал таким острым языком и таким скверным нравом, что его мемуары наверняка были захватывающим чтением — вне зависимости от их достоверности.

Но вдова, наводя порядок в заваленном бумагами кабинете новопреставленного Мордаунта, ничтоже сумняшеся отправила сенсационные записки в камин.

Есть толстенные мемуары про Мордаунта — монотонное описание походов, осад и дипломатических переговоров. Я проштудировал этот занудный фолиант, когда занимался Войной за испанское наследство.

Читал и думал: эх, правы снобы-англичане. Нельзя было лорду жениться на дуре-певичке!

Из комментариев к посту:

tuzikov

А мне не особо жалко. Писатели уже написали, и продолжают писать что-то хорошее и интересное гораздо быстрее, чем я успеваю читать. Скорость поглощения книг, кстати, увеличилась с появлением аудиокниг, но все равно, за мою жизнь я не успею перечесть всего, чего хотелось бы. Так что о лишних сгоревших книгах не стоит печалиться. Ведь не просто талантливых, а гениальных писателей — навалом. Нобелевских лауреатов одних за сотню уже, а сколько еще достойных…

margo_tsin

А ведь есть какая-то обворожительная прелесть в сожженных рукописях, ненаписанных книгах, неисполнившихся мечтах, ненайденных кладах, в недосказанности и недовоплощенности…

Как рождается идея

26.08.2012

Я имею в виду не ИДЕЮ, а штуку вполне узкую и конкретную: идею романа, идею персонажа. В основе каждого сочинения всегда есть некая соринка, которую занесло ветром автору в глаз. Автор моргает, глаз чешется и слезится. Потекла слеза, капнула на бумагу, превратилась в чернила… Ладно, к черту метафоры. Вы поняли, о чем я.

Не уверен, что смогу вспомнить про каждую свою книжку, из какой соринки она произросла. Очень часто логически-ассоциативная связь получается такой длинной и запутанной, что восстановить ее задним числом непросто.

У меня как-то уже был пост на эту тему: я объяснил, откуда взялся некий сюжетный ход романа «Смерть Ахиллеса».

Вот еще один пример, только теперь я сначала расскажу историю, а о том, во что она трансформировалась, вы догадаетесь сами. Если, конечно, читали не-буду-подсказывать-что.

В середине восемнадцатого века в Англии появился на свет необычный ребенок. Он еще не вполне уверенно ковылял на ножках, а уже читал в отцовском кабинете тома английской истории. В три года начал изучать латынь. В двенадцать поступил в Оксфорд, в пятнадцать его закончил.

Вундеркинда звали Джереми Бентам.

Это он в 13 лет, студентом

«Портрет Джереми Бентана», Томас Фрай (1760–1762).

Как многие дети, которые обладают феноменальными способностями, Джереми, по-видимому, был аутистом. Всю жизнь он отличался странностями поведения, не умел поддерживать эмоциональный баланс в отношениях с окружающими, не обзавелся семьей и, кажется, не имел связей с женщинами. Единственным близким человеком странного гения был его брат Семюэл, много лет проживший в России и бывший фаворитом князя Потемкина (что дало мне еще одну подсказку для книги).

Всякому делу Бентам отдавался с маниакальной одержимостью. Поэтому и успел очень многое. Он оставил многотомное наследие, в котором есть труды по философии, юриспруденции, социологии; боролся за права женщин и за отмену уголовного преследования гомосексуалистов, а также долго (и тщетно) сражался с привычкой соотечественников к сквернословию.

Последним выдающимся деянием этого выдающегося человека было создание учебного заведения, которое сегодня называется Университетским колледжем Лондона. Там свято чтут память основателя и столь же свято исполняют его последнюю волю. А она была, прямо скажем, странной.

Бентам в расцвете лет: за всё хорошее против всего плохого

«Портрет Джереми Бентана», Генри Уильям Пикерсгилл (1829).

Бентам завещал препарировать его труп на публичной анатомической лекции ради пользы науки. Голову отрезать и набальзамировать. Прикрепить обратно на скелет. Изготовить чучело. И выставить в деревянном ящике, за стеклом. Этот жутковатый артефакт, именуемый «Автоикона Джереми Бентама», до сих пор можно увидеть в главном корпусе колледжа.

Бентам в наши дни. На любимом стуле, в любимом сюртуке

Автоикона Джереми Бентана в Университетском колледже.

Голова, правда, уже не настоящая. Бальзамировать в те времена умели плохо, поэтому сначала вывалились стеклянные глаза (их Бентам велел изготовить еще при жизни), а однажды и вся голова оказалась лежащей у чучела на коленях — сгнила и упала. Пришлось заменить на восковую.