Враги окружают нас, но меня это мало волнует. Прорваться будет несложно.

— Орос, — выдохнул я в вокс, — мы готовимся отступить к вам.

— Только дайте знак, — отзывается он. — Нам не терпится сделать свой ход.

С началом настоящей осады имперские войска приступили к исполнению плана обороны.

На каждой дороге возвышалась баррикада, за которой выстроенные в шеренги солдаты Стального легиона приготовились обрушить лазерный огонь на скопления зеленокожих. Снайперы с крыш выполняли свой смертоносный долг. Боевые танки всех классов и видов прокладывали себе путь по улицам, ведя огонь по первым волнам разлившейся по внешним кварталам улья вражеской пехоты.

Каждая дорога и строение были прописаны в плане и играли свою роль в сражении. Каждое подразделение должно было держаться и нанести столько ущерба наступающему врагу, сколько возможно, прежде чем отойти к следующей баррикаде.

Перевооружившиеся титаны бдительными стражами возвышались над каждым городским районом, их оружие пожинало жизни существ, кишащих возле их ног. Вражеские гарганты все еще старались пробиться через стены. Но в эти первые часы никто не мог превзойти Инвигилату в мастерстве боя.

Захватчики врывались в Хельсрич и погибали тысячами. Каждый захваченный ими метр земли был куплен декалитрами зловонной крови ксеносов.

Полковник Саррен наблюдал за гололитическим столом, как разворачивается битва. Дрожавшие изображения отображали позиции имперских сил на окраинах города, неизбежно отступавших от стен. Более крупные руны-маячки показывали расположение машин Инвигилаты или танковых батальонов Стального легиона. За прошедшие недели полковник подробно разработал это отступление, и видеть план в действии было очень даже любопытно.

Во время первой фазы было предписано свести потери к минимуму. Время, когда армии будут перемалывать друг друга, еще придет. А сейчас потери должны быть очень небольшими, а вот число убитых врагов — чем больше, тем лучше. Пусть захватчики займут удаленные кварталы города. Позволим им захватить эти покинутые людьми зоны ценой их же жизней. Все это было частью плана.

Скоро волна разобьется.

Саррен смотрел на мерцавшие значки на огромной карте, обозначавшие его войска. Он скоро придет, тот момент, когда первый натиск врага захлебнется и от авангарда орков отстанут медленные части поддержки. Первые орды пехоты разобьются о сопротивление Стального легиона на улицах, через которые никогда не смогут пробиться без поддержки танков и развалюх-титанов.

И в этот момент волна разобьется, словно прилив о песчаный берег. И тут же защищавшиеся начнут действовать в полную силу.

Контратаки будут предприняты на некоторых улицах, особенно на тех, которые близки к машинам Инвигилаты или бронетанковым частям Стального легиона.

Все средства должны держать врага в стороне от магистрали Хель.

На последней встрече, уже облачившись в боевую броню, Саррен еще раз изложил план, подчеркнув необходимость защищать шоссе.

— Это ключ к осаде, — сказал он. — Если они захватят магистраль Хель, город станет вдвое труднее защищать. Враги получат доступ ко всему улью. Думайте о ней как об артерии, дамы и господа. Артерия! Как только ее разорвут, тело истечет кровью. Как только враг захватит шоссе, город будет обречен.

Ответом на его слова была мрачность на лицах присутствующих.

Полковник склонился над столом, сверля взглядом дорогу за дорогой, здание за зданием, отряд за отрядом.

Он молча наблюдал за войной, ожидая, когда волна разобьется.

Барасат тяжело ударился о землю.

Он видел, как Хелика падала, и слышал тоже. С этим трудно было справиться. Почти три года назад, притворившись пьянее, чем были на самом деле, они провели ночь вместе. Кортен никогда не забывал об этом и не хотел, чтобы тот раз оказался единственным. А теперь он слышал, как она умирала, и кровь стыла у него в жилах. Ему пришлось бороться с самим собой, чтобы не отключать канал связи с ней. Он слышал последние крики Хелики и видел, как падал ее самолет, объятый пламенем.

Ее «Молния» с окрашенными в белый цвет крыльями врезалась прямо в грудь чужой богомашине. От удара титан на секунду содрогнулся, а затем пламя и обломки вырвались из его спины, когда истребитель Хелики — от которого остались лишь кружащиеся обломки — пробил гарганта насквозь.

Гаргант продолжил движение, несмотря на зиявшую в груди дыру.

Это был первый заход. Хелика даже не успела открыть огонь.

Свирепая маневренная схватка с истребителями орков закончилась тем, что большая часть хлама ксеносов, кружась на разрушающихся двигателях, понеслась к земле. Истребитель Барасата подбили. Попали в бензобак, но, к счастью, топливо вытекало струей, самолет не превратился в огненный шар. Путь был очищен, прибывали вторая и третья волны Барасата.

Именно тогда все стало плохо.

Вражеские титаны не продолжили просто безучастно идти к городу. Турели на их плечах и головах нацелились на битву в небе и обрушили на имперские истребители как лазерный огонь, так и бронебойные снаряды. Уклоняться от обстрела было непростой задачей. А когда к стрельбе гаргантов присоединились новые хлам-самолеты орков и противовоздушный огонь танков, наступил кошмар, как и предвещал полковник Саррен.

Первая волна Барасата рассеялась, направляясь к примитивным посадочным полосам, которые враг соорудил в пустыне.

Сотни орочьих истребителей все еще стояли на земле, ожидая своей очереди на взлетных полосах. Более пессимистичный человек, чем Кортен, сделал бы вывод, что сможет причинить слишком мало вреда такой огромной армаде, командуя лишь несколькими уцелевшими истребителями. Больший пессимист покружил бы вокруг авиабазы и подождал бы, пока к ним присоединятся тяжелые бомбардировщики «Гром».

Но Кортен Барасат пессимистом не был. И когда ему понадобилось терпение, оно как раз сидело на сиденье за его спиной. Грациозно заходя на атаку с бреющего полета, он разрядил автопушки и истощил энергетические батареи лазпушек, выплеснув все, что мог, на застывшие на земле истребители. Дюжины их попытались, паникуя, взлететь, чтобы обороняться, но большинство разбилось при взлете, так как шасси завязли в песчаной почве пустошей. Те немногие, что смогли оторваться от земли, стали легкой добычей имперских пушек.

Тем временем прибыла вторая волна имперских сил, обрушивая на врагов смертоносный огонь. Бомбардировщики «Гром», гораздо более крупные и тяжеловооруженные, чем «Молнии», подняли над пустошью огромные столбы дыма и пыли взрывами зажигательных бомб.

— Сотрите это место в пыль, — велел по воксу Барасат, с мрачным удовольствием наблюдая, как пилоты в точности выполнили приказ.

Пламя голодным зверем ревело в пустошах, поглощая вражеские полевые аэродромы, которые уже нельзя будет использовать после бомбардировки. Стоявшие на земле истребители взрывались один за другим.

Несколько танков палили по яростно атакующим имперским истребителям с грацией и точностью стариков, пытающихся прихлопнуть муху.

Его истребитель загорелся на последнем вираже над воздушной базой. Удачный — или неудачный, с точки зрения Барасата, — выстрел оторвал часть левого крыла. Из такого смертельного полета было не выйти. И не попасть во вражеских титанов, как сделали Хелика и еще несколько летчиков.

Он рванул рычаг катапульты и взмыл над горящей землей. Краткий момент дезориентации, порыв ветра, и мир снова стал нормальным после извилистого нырка падающего самолета… а затем пилот погрузился в черный дым и пылевые облака.

Тьма объяла его. Респиратор спас от вдыхания удушающего дыма, но летные очки не были улучшенными и не помогали видеть в темноте. Барасат потянул за шнур, чувствуя, как его дернуло назад, как только открылся гравишют.

Не имея ни малейшего понятия, где находилась земля, он оказался достаточно удачлив, так как приземлился, не переломав себе ноги. Только растяжение голеностопа, но он решил, что легко отделался.