Пользуясь тем, что никто не видит его лица, Карлос улыбнулся. И кто бы подумал, что все настолько изменится за одни лишь сутки: ведь еще вчера утром для шлепавших сейчас за ним по пятам десантников он был «тем самым Карлосом» — «неуязвимым», «несгибаемым», «непобедимым»… — какими только идиотскими эпитетами не наградили его охочие до громких слов санрайзовские инструкторы. А вот поди ж ты, «непобедимый Карлос»-то на поверку оказался обычным старичком — слабеньким, задыхающимся после мало-мальски напряженного перехода… И вот уже все о тебе заботятся, все над тобой трясутся, боятся оставить без присмотра, чтобы не дай Бог не перенапрягся да не оступился… Ценность-то какая — прямо-таки ходячая реликвия… Тьфу!
Карлос сбил присосавшуюся было к сапогу пиявку, а заодно попытался отогнать и дурацкие мысли. «В конце концов, кто мечтал состариться, чтобы быть как все?.. Ладно, успеется еще и нагореваться и нарадоваться, надо решить главное: предупреждать или не предупреждать об особенностях острова? С одной стороны, предупрежден значит вооружен, но с другой — не усугубит ли излишняя ознакомленность ситуацию? Кто-то из десантников может, например, оказаться чересчур внушаемым… Нет, пусть уж лучше никто ничего не знает, а там и посмотрим…»
До островка добрались быстро и без приключений. Несколько раз позади, перекрывая беспрестанное кваканье лягушек, раздавался боевой клич болотных чудовищ — потом не менее громкий, но полный обиды и разочарования: по всей видимости, исторгнутый в тот момент, когда преследователи поняли, что жертва, увы, ускользнула.
Пока разведчик отдыхал на берегу, десантники разбрелись, осматривая остров.
Сейчас дежурные разведут костер — топлива здесь, в этих крохотных владениях Тайга посреди болота, сколько угодно, — и наконец можно будет высушить вымокшую за время перехода одежду. Вода на острове, пусть и пахнущая болотом, также имеется; и есть на кого охотиться: сюда изредка наведываются птицы.
Глядя на слегка покачивающиеся от ветра кроны деревьев, Карлос растянулся на траве. Хотя обретенный покой казался ненадежен и недолог, но, по крайней мере, первые двое-трое суток можно было расслабиться. Однако не тут-то было: не прошло и получаса, а к разведчику уже спешил Майер. На человека, который собирался отдохнуть и расслабиться, командир походил мало.
— Мистер Алонсо, я должен вам что-то показать.
Карлос нехотя поднялся — на приятные сюрпризы он, честно говоря, не рассчитывал — и скрепя сердце пошел за десантником.
«Что-то» оказалось большим, позеленевшим от сырости камнем. («A-а, старый знакомый…» — Валун запомнился разведчику с своего первого же посещения острова.) С одной стороны толстый зеленовато-серебристый мох был слегка поврежден.
— Посмотрите, — Майер показал на очищенную поверхность камня. — Видите?
— Вижу. — Карлос присел рядом с камнем, чтобы получше разглядеть высеченные на нем то ли картинки, то ли значки — наполовину стертые и забитые грязью.
— Это рассказ человека, сосланного на остров.
— Сосланного? — Разведчик хотел было спросить, откуда Алекс мог это знать, но вспомнил, что десантник умеет считывать информацию с предметов.
Майер положил обе руки на камень.
«Целуй землю вокруг камня сего, ибо ты читаешь послание самого Иримы, Властителя и Верховного Жреца Шана… Ты, глотающий пыль у ног моих, слушай…»
«Ничего не скажешь, преприятнейший человек был этот Ирима: небось, головы его подданных так и летели с плеч…» — подумал разведчик и не ошибся.
«…Я, который одним мановением руки мог послать любого на смерть, я был великодушен…»
«Представляю…» — невесело усмехнулся разведчик. Алекс воспринимал не столько сами слова, сколько мысли писавшего их человека, поэтому получалось довольно медленно, и между фразами Карлос про себя комментировал услышанное.
«…ибо отправлял его на остров сей…»
«Сейчас выяснится, что он на самом деле оказывал благодеяние…»
«…ибо только здесь можно познать истину… („Вот-вот“) Но люди глупы и неблагодарны… („И с этим не поспоришь“) они решили отомстить… Они решили, что имеют власть наказать меня — меня, слугу Единственного…»
Алекс торопливо счистил закрывавший продолжение мох.
«О Единственный, прошу тебя:, дай уснуть — сделай так, чтобы хоть ненадолго я не чувствовал холода и укусов тех мерзких тварей, которые тучами вьются надо мной, чтобы я не слышал их отвратительного писка…»
Разведчик с десантников переглянулись.
«О Ты, Чьи Очи Всевидящи, за что Ты терзаешь меня — Твоего верного слугу… почему не отвечаешь на мои мольбы…
Ты по-прежнему молчишь… Не хочешь отвечать? Не хочешь… Ну, тогда слушай меня: я тебя ненавижу! Ненавижу…»
Очередная полоска мха слетела от нетерпеливого движения Майера.
«Каждый раз, когда какой-нибудь человек говорил, что Ты не существуешь, я приказывал доставить его сюда, на этот остров… Неужели я был не прав…
Да, я был не прав: Тебя, оказывается, нет… НЕТ… Но тогда вся моя жизнь и все мои жертвы напрасны? И значит, я обманывал людей, а когда та женщина приносила благословлять своих детей, я напрасно стыдился мыслей, что ее дети мои быть так же и моими…
О Единственный, как я был слеп: ты смотрел на меня глазами каждого человека… И та женщина… теперь я понял: я любил ее только потому, что на самом деле это тоже был Ты… О Единственный, как Ты великодушен: и я снова молод и здоров… А эта чудесная лестница, ведущая в Твои сверкающие покои… Да, я сейчас иду — только допишу последние слова.
Ирима, Властитель и Верховный Жрец Шана, благословляет тебя, о прочитавший…»
«Остров Грез… Интересно, куда вела лестница, по которой собирались уйти в трясину мои парни? — глядя на бессильно откинувшегося на траву Майера, с грустью подумал Карлос. — Так значит, жители этого самого Шана высылали сюда своих преступников…»
Было совершенно очевидно, что сам остров или испарения вокруг него действовали на всех с разной скоростью и интенсивностью — но обязательно действовали, и любой приговоренный к смерти в конце концов обретал некое понимание и успокоение.
Он умирал, убежденный, что наконец-то теперь сможет начать новую жизнь. То есть умирал абсолютно другим человеком: Ирима, например, полюбил всех без исключения людей.
И все это происходило в течение четырех-семи дней. Наверное, ради этого стоило гатить дорогу через трясину. Но если человек в корне менялся — почему бы не забрать его назад? Или «шанцы» так и делали?
Вообще-то, гораздо важнее сейчас было, насколько долго продержатся десантники… Карлос поморщился: ментальный эфир чуть заметно исказился. Ясно: опять Дэвид — узнал о том, что произошло, и кинулся прочесывать Пайлуд. Ну-ну — помогать Нечистому в его поисках разведчик не собирался.
* * *
Спуск оказался едва ли менее сложным, чем подъем, однако мысль, что выход наконец-таки найден и их злоключения в городе вот-вот закончатся, хорошо всех подогревала, и действовали беглецы быстро и слаженно. Последним на земле, естественно, оказался Ральф. Потирая измученные ладони, он машинально посмотрел вверх, на башню, где крепилась веревка, потом повернулся к своим спутникам:
— Ну что, идем?
Вопрос оказался риторическим: все уже приготовились и только и ждали команды — последним вскинул на плечо сумку разведчика Онк.
«Понял, не дурак…» — усмехнулся про себя Ральф.
Итак, его прогноз относительно выбора б'буши оказался верным: Онк не терял надежды задобрить предков.
— Тогда вперед…
О том, что за ними последние два часа пытались следить, Ральф говорить не стал. Вот и сейчас жрица незаметно — как ей, вероятно, представлялось — приблизилась к ментальному барьеру разведчика. Нет, отсюда нужно было убираться, причем по возможности быстрей — что, собственно, они и делали.
