Мёртвая Голова бесцеремонно схватил его за рукав и поволок дальше через зал, изредка отпихивая со своей дороги какого-нибудь зазевавшегося недотёпу, и подмигивая слоняющимся тут и там сучкам.

В узком коридоре в подсобных помещениях царил тяжёлый полумрак. Один глаз Эра всё ещё плохо видел и начинал наливаться нудной болью, отходя от наркоза. Но от боли помогали отвлечься мысли о скорой возможности принять Топливо.

У огромной двери, обитой искусственным деревом, стоял высоченный тощий тип с экзотичным костистым лицом и копной белёсых жёстких волос, которые были стянуты во множество маленьких хвостиков простой изолентой. Заметив приближающихся ликвидатора и Эра, он напрягся было, но улыбнулся и пробасил:

– А, привет, Дэл. Давненько не захаживал.

– Дела, – пожал плечом тот. – И сейчас вот к Папочке есть дельце.

Он развязно кивнул в сторону молчаливого Эра. Белобрысый смерил его взглядом жутковатых глаз, в которых угадывалось нечто вовсе не человеческое. И усмехнулся, показав немаленький клык.

– Проходи, – он одной рукой толкнул тяжеленную дверь, впуская ликвидатора и его найдёныша в небольшое помещение, заполненное сиреневым тусклым светом и сигаретным дымом.

В углу кабинета стоял письменный стол, на котором мерцал монитор старенького ноута. За столом, в кресле с высокой спинкой, сидел, повернувшись правым боком ко входу, мужчина весьма массивного телосложения. Его иссиня-чёрные волосы были собраны на затылке в роскошный «конский хвост», некоторые пряди люминесцентно сияли глубоким ультрамариновым цветом, виски были причудливо выбриты и подкрашены всё в те же оттенки вечернего неба. Правой рукой он придерживал наушник коммуникатора, чуть прикрывая лицо, а пальцами левой сжимал длинный мундштук, которым постукивал по подлокотнику кресла в такт каждому своему слову:

– Я уже сказал, дорогуша, либо вся партия за двадцать, либо поцелуй меня в левую ягодицу! Или в правую, не знаю уж твоих предпочтений…

Мёртвая Голова кашлянул, обращая на себя внимание. Хозяин кабинета и всего «Паноптикума» мельком глянул на него, всё так же сидя боком, и быстро сказал в микрофончик коммуникатора:

– В общем, ты пока думай. У меня тут посетители. Пока, дорогуша.

Быстро скинув с головы тонкий чёрный обруч с наушником и микрофоном, он развернулся всем корпусом к вошедшим, поднялся и двинулся к ним:

– Дэл! Какими судьбами! Я думал, ты уже забыл нас!

Приблизившись и чуть наклонившись, он чмокнул воздух у щеки ликвидатора. Потом обратил внимание на Эра. Тот таращился на хозяина «Паноптикума», открыв рот. А хозяин и впрямь представлял собой занятное зрелище.

Блисаргон Баркью когда-то жестоко зависел от Топлива. И теперь об этом говорил механический протез левой руки, поблескивающий многочисленными переплетениями проводков и металлических костей, а также киберпротез левого глаза. Почти половина его лица была скрыта под плотно пригнанными друг к другу титановыми пластинками, а киберглаз безучастно таращился в пространство ярко-зелёным огоньком. Конечно, при таких деньгах, какими располагал сейчас хозяин «Паноптикума», он мог бы позволить себе и биоимплант или даже пересадку донорских органов. Но Блисаргон Баркью пожелал остаться таким. От бурного уличного прошлого осталась также грубоватая манерность, тяга к вызывающим нарядам (сейчас киборг щеголял обтягивающей латексной майкой и длинной, в пол, виниловой юбкой – впрочем, всё это выгодно подчёркивало его мощное строение) и к курению лёгких сигарет через мундштук. Но даже Мёртвая Голова знал, что бывшего ликвидатора, работавшего на жесточайшего диктатора недавнего прошлого, лучше не воспринимать, как сучку, доросшую до статуса «мадам». И всё же, за руку с ним не здоровался никогда.

– Хм… Ты начал подбирать подзаборных котят, дорогуша? – с лёгкой ухмылкой произнёс Блисаргон, намеренно-сальным взглядом единственного живого глаза смерив Эра всего с головы до ног и потрогав кончиком языка свой мундштук. – Становишься сентиментальным. Стареешь…

– Блис, слушай, у меня ещё три задания на сегодня, давай по-быстрому дела решим, – перебил его Мёртвая Голова. – Эта шлюшка принесёт тебе кучу бабок. Только отстирать её надо хорошенько и время от времени подлечивать Топливом. Я за неё не прошу ни единицы. Просто возьми и придержи у себя какое-то время. А потом решим, что с ней делать.

Блисаргон поджал губы, виртуозно накрашенные стальной помадой, которая скрывала чёрную вертикальную полоску. Потом протянул механическую руку и ласково (насколько позволял тяжёлый протез) похлопал Эра по плечу.

– Детка, выйди на минутку, пожалуйста, дядям надо поговорить…

Эр поспешно выскользнул за дверь.

– Люций, дорогуша, – крикнул Блисаргон появившемуся на пороге жуткому блондину, – присмотри за девочкой. Попробует убежать – оторви ей ноги.

И блистательно улыбнулся. Люций хищно осклабился, кивнув и закрывая дверь.

Хозяин «Паноптикума» немедленно повернулся к Мёртвой Голове и прошипел:

– Ты с ума сошёл! У меня приличное заведение, а ты притащил сюда зависимого! Я не хочу впутываться в это дерьмо снова!

– Слушай, но ведь тебя-то никто заново подсаживать не собирается! – возразил ликвидатор.

Баркью удручённо и протяжно вздохнул, потом отрывисто затянулся. И проговорил, возвращаясь к столу:

– Я слишком хорошо знаю, что это такое. И я не хочу даже наблюдать, как кто-то другой себя гробит. Кроме того, твой подзаборный котёнок способен на всё ради Топлива. Я не хочу, чтобы он наломал дров, а дядюшке Блисаргону потом пришлось бы держать ответ перед Мастером Шаксом…

– Не наломает. Просто держи его на привязи, и всё, – сказал ликвидатор, встав напротив стола и упершись в него руками.

– Нет, нет, Дэл. Ты знаешь, я к тебе очень хорошо отношусь, уважаю и всё такое. Но при всём моём уважении и хорошем отношении…

Мёртвая Голова устало вздохнул, вынул из кармана брюк пластиковую карточку, вставил её в специальную щель на клавиатуре компьютера, потом набрал код.

Баркью глянул на экран. Только что на его счёт перевели двести единиц.

– Дорогуша, ну что ты, в самом деле! – смущённо начал было он.

Ликвидатор присел на край стола и нажал ноль.

Переведено две тысячи.

– Дэл, это излишне, я всё равно не могу… – заговорил было Баркью снова. Мёртвая Голова, состроив невинную физиономию, вздохнул и ещё раз нажал ноль.

Двадцать тысяч.

– Хорошо! – резко воскликнул Баркью, нервно усмехнувшись. Он не хотел быть в таком долгу перед ликвидатором. За уличного голодранца можно было бы вообще не платить. По крайней мере, двадцати тысяч кредитов он не стоит.

– Надеюсь, ты как следует позаботишься об этой девочке, – сказал тем временем Мёртвая Голова, спрыгивая с края стола и забирая свою карточку. – Вернусь – проверю.

– Слушай, получается, ты мне подсунул химеру в мешке, – попробовал продолжить старую песню Баркью. – Если с него не будет прибыли, то твои затраты могут не окупиться, а виноватым, чего доброго, посчитаешь меня.

– Окупится, уж будь уверен, – кивнул Мёртвая Голова и приподнял бровь. Баркью усмехнулся.

– Думаю, ты знаешь, о чём говоришь… Не даром же выбрал себе Карамельку. Это лучшая моя сучка.

– Карамелька по сравнению с этим бродягой – просто неотёсанный чурбан с северных рудников.

– О-о-о… Даже так…

Баркью нажал кнопку на коммуникаторе:

– Люций, дорогуша, впусти-ка ко мне эту девочку.

Эр вошёл уже не так робко, как в первый раз. Там, за дверью, он смог, наконец, принять Топливо. Конечно, лучше было бы в вену – от частого питья может разъесть желудок, да и усвоенное таким образом Топливо приносит меньше облегчения, чем введённое внутривенно. Но до игл пока было невозможно добраться, пришлось выпить. Всё без остатка. Быстрыми большими глотками, едва ли не захлёбываясь. Люций смотрел на него сверху вниз и ухмылялся.

Ушла боль. Тело словно бы расправилось, сбросив оковы обжигающе-ледяного и острого давления стабилизаторов. Мозг стал мыслить чётко. Казалось бы, самое время бежать. А что там сказал этот Папочка своему охраннику? Оторвать ноги? Чушь. Справиться с киборгом-ликвидатором (хоть и бывшим) не так-то легко! Но обострившееся обоняние уловило слабую кисловатую примесь в запахе, исходящем от Люция. Так пахнут только химеры.