— Да что же с тобой случилось, чтобы ты так смотрела на жизнь и на людей?

— Это длинная история. Быть может, когда-нибудь...

— ...ты расскажешь мне об этом? Я почему-то в этом сомневаюсь.

— Знаешь, по-моему, я все-таки немного проголодалась.

Она снова закрылась от него в своей раковине. И в каком-то смысле он испытал облегчение. Он перегнулся через деревянный порог и протянул ей руку.

— Я тут знаю один потрясающий мексиканский ресторанчик. Свежая картошка, горячий острый соус и самое холодное пиво в городе.

— Я угощаю, — сказала она.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я буду спорить?

Элизабет засмеялась.

— Я так и знала.

Ну, вот они снова и вернулись на безопасную почву.

ГЛАВА 16

Зарулив на «мерседесе» на подъездную дорожку, Элизабет припарковалась под дубом и опустила окна машины. Если немного повезет и подует легкий ветерок, то автомобиль не превратится в духовой шкаф, прежде чем она отправится обратно на винодельню. А в противном случае душ, ради которого она и приехала сюда, обернется пустой тратой времени.

Выбравшись из машины, она взглянула на часы. Через семь часов они с Амадо должны принимать три сотни оптовых торговцев и прочих гостей на обещающем порадовать гурманов пикнике, который пройдет на обширной лужайке у винного завода. Сейчас там уже установлены палатки, размещены на положенных местах столы и стулья и вовсю трудятся в передвижных кухнях повара.

Во всяком случае, так должно происходить по плану.

Боже упаси, чтобы в этом процессе возникла какая-либо заминка! Элизабет никогда не видела, чтобы Амадо о каком-нибудь приеме тревожился больше, чем сейчас. Она, пожалуй, уже с десяток раз слышала, как он говорил Консуэле, насколько для него важно, чтобы все прошло безукоризненно.

Меньше чем за двадцать минут Элизабет приняла душ и переменила одежду. Самое же главное — теперь она чувствовала, что сможет продержаться остаток дня, не превратившись при этом в сварливую бабу. Она уже направлялась к парадной двери, когда ее желудок испустил громкое урчание, напомнив, что она пропустила завтрак. Элизабет прошла в кабинет и попыталась дозвониться Амадо на винодельню. Она хотела сказать, что задержится на несколько минут. Никто не отвечал. Она едва закончила запихивать блузку в юбку по дороге на кухню и чуть не налетела на Майкла. Он рылся в ящике буфета, в котором Консуэла держала разный ненужный хлам.

— Что это ты здесь делаешь? — стараясь говорить непринужденно, осведомилась Элизабет.

За три месяца, миновавших со дня их случайной встречи в Модесто, между ними возникло своего рода соревнование: кто из двоих будет усерднее в попытках избежать встреч. Элизабет была убеждена, что со временем эта неловкость улетучится. Во всяком случае, именно так она говорила себе. Между тем, хотя она еще при переезде в Сент-Хелену и дала себе слово, что завяжет новые знакомства, Майкл был единственным настоящим другом, который у нее появился. А с учетом того, что Амадо намеренно становился все менее и менее доступным, ей, конечно, недоставало человека, с которым можно было бы поговорить. В последнее время она часто бралась за трубку телефона, чтобы позвонить Алисе, но ее останавливало почти непреодолимое чувство вины. Элизабет не желала разочаровывать бабушку, сообщив ей, что принц и принцесса в воображаемой ею сказке живут пока что не очень-то счастливо.

— Я звонил в дверь, но никто не ответил, — сказал Майкл.

— Я не это имела в виду. Почему ты не на винодельне и не помогаешь с подготовкой приема? У меня создалось впечатление, что никому не удалось уклониться от какого-либо поручения.

— Ну, это длинная история, — он снова занялся ящиком. — А ты не знаешь, есть здесь где-нибудь пипетка? А то я забыл попросить.

— А для чего тебе пипетка?

— Для котят. Их пятеро. Они там у меня дома вопят во все глотки, просят есть, а к бутылочке, которую дал мне ветеринар, и не думают притрагиваться.

— А что же случилось с их матерью?

— Да попала под трактор сегодня утром.

Майкл с разочарованным видом задвинул ящик обратно. А Элизабет уже расхотелось есть.

— А сколько им сейчас?

— Ну, этого, похоже, никто наверняка не знает. Тони сказал, что их мать появилась в сарае примерно неделю назад. Она выглядела истощенной, ну и ребята принялись кормить ее остатками от своих обедов, — он выдвинул другой ящик, увидел, что тот заполнен кухонными полотенцами, и снова задвинул его. — Ветеринар определил их возраст в две — две с половиной недели. Он считает, что они погибнут, но все-таки дал мне немного специального консервированного молока и сказал, что я могу попытаться покормить их, если пожелаю.

— А глаза у них открылись?

— Чуть-чуть.

Элизабет попыталась припомнить, где же она видела пипетку, и тут ее осенило: когда Амадо донимала аллергия, он пользовался глазными каплями.

— Почему бы тебе не вернуться и снова не попытаться покормить их из бутылочки? — сказала она. — Если я не смогу найти чего-то здесь, то я съезжу в магазин.

Элизабет охватило странное чувство, когда она вошла в спальню Амадо. По сути дела, она всего в третий раз заглядывала в нее с тех пор, как он сюда перебрался. Предыдущие два случая происходили ночью, когда чувство давящего одиночества выгоняло ее из собственной постели. Она блуждала по дому, и путешествие заканчивалось в его комнате. Украдкой, подобно заправскому ночному воришке, она ложилась сверху на покрывало, стараясь не коснуться мужа, но все же достаточно близко, чтобы слышать каждый его вздох. К утру она уходила.

Глазных капель не оказалось в шкафчике в ванной, но там также не было и таблеток, которые он принимал от аллергии. Элизабет заглянула в его туалетный столик, а потом и в тумбочку у кровати. Она уже была готова бросить это занятие, когда заметила на полке стенного шкафа какую-то коробку. Внутри нее оказалось несколько пузырьков с лекарствами, а заодно с ними и пипетка в еще не вскрытой упаковке.

Засунув упаковку с пипеткой в карман юбки, Элизабет поставила коробку на прежнее место и сделала для себя мысленную пометку: не забыть сказать Амадо, что именно она рылась в его комнате.

Она постучала в дверь дома Майкла. Поскольку он не открыл, она предположила, что он занят с котятами, и вошла сама. До сих пор она еще ни разу не бывала в его доме. Окинув беглым взглядом непритязательную гостиную, заставленную сверх меры книжными полками и тяжелой мебелью, она улыбнулась. Стало быть, именно любовь к книгам не давала ему спать ночами. Выходит, что у них есть нечто общее... еще одно.

Ей нравилось, что Майкл аккуратный, но в разумных пределах. Брошенными на диване подушками, видно, пользовались по назначению, а не держали для красоты. Поразило количество настольных ламп и бра на стенах. Камин явно отработал свое. Картины на стенах выглядели подлинниками, в большинстве своем — акварели, изображавшие океанские пейзажи.

— Я ее нашла! — крикнула Элизабет, пытаясь определить местонахождение Майкла, а заодно и объявить о своем присутствии.

— Иди сюда, — крикнул он в ответ.

От коридора отходили три двери.

— Мне нужна подсказка поточнее.

Через несколько секунд Майкл вышел из двери, что была напротив лестницы. Он шел к ней, держа перед собой сложенные ладони «чашечкой», откуда доносилось настойчивое мяуканье.

— Господи, как я рад это видеть, — сказал он, заметив пипетку. — А то я уже собирался отрезать палец от перчаток.

Элизабет засмеялась.

— Майкл, это же делают с маленькими телятами! Ведь ты же вырос в деревне, неужели не знаешь, что делать?

Он передал ей котенка и взял пипетку.

— Мой отец был фермером, а не скотоводом. Он не испытывал тяги к домашним животным.

Элизабет подняла к щеке извивавшийся клубок оранжево-полосатой шерсти.

— Как же можно не любить домашних животных?

— Отец говорил, что надрывает себе спину работой, чтобы прокормить семью, а не скотину.