— Ни в чем.

— Ну, как же!

— Это вас не касается.

— Что-то случилось с Амадо?

— Нет... с Амадо все замечательно. — Она повернулась к нему спиной. — Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Так ведь каждому нужен друг время от времени, даже вам.

— Я не сваливаю свои проблемы на других.

Он подошел и обнял ее, как бы предлагая поудобнее устроиться у него на плече и поплакать. В конце концов, разве не должны так вот и делать друзья? Элизабет держалась напряженно, однако не пыталась отстраниться.

— Это вряд ли поможет, — прошептала она.

Голос ее звучал тихо-тихо, и Майкл наклонил голову, чтобы расслышать. Он вдохнул аромат ее волос, и губы его случайно коснулись ее лба. Элизабет отклонила голову, отодвигаясь, и Майкл ощутил ее дыхание на своей щеке.

И тут она перестала отодвигаться. Их лица были лишь в нескольких сантиметрах друг от друга. Майкл увидел ее еще не высохшие слезы; и печаль в ее глазах потрясла его. Им овладела непреодолимая потребность разделить ее боль, принять ее в себя и вдохнуть в нее успокоение.

Без единой мысли о последствиях он уступил инстинкту и поцеловал ее. При первом соприкосновении ее губы были неподатливыми. А потом, когда он начал соображать, что столь глупо начал, ее рот открылся, и она ответила на его поцелуй: глубоко, крепко и долго, выпуская на волю голод, вдребезги разбивший остатки его здравомыслия.

Руки Элизабет обвились вокруг его шеи, а его руки сомкнулись у нее на талии. Она прильнула к нему с тихим отчаянием. Жар ее тела проникал сквозь одежду Майкла, так же как и ее желание укрыться в его объятиях. Руки его коснулись ее бедер.

Закончилось все так же стремительно, как и началось. Элизабет ладонями оттолкнула его.

— Боже мой, Майкл, — сказала она, — что мы делаем?

— Не знаю, — признался он.

Ему не хотелось думать о том, кем она была и что произошло между ними. Больше же всего ему не хотелось думать об Амадо и о том, что он предпримет, если узнает.

Элизабет отступила еще на шаг.

— Это я виновата. Я никогда не...

— Перестань, не надо.

Он не мог позволить ей принять на себя вину за то, что, как он теперь понимал, ему хотелось сделать вот уже много месяцев. Он полагал, что это Сюзан вернулась, чтобы преследовать его в ночных грезах, но он ошибался.

Элизабет нервно заправила волосы за ухо и обхватила себя руками за плечи, как будто ей стало холодно.

— Мы должны забыть, что это вообще было, — от испуга ее голос дрожал. — Это была ужасная ошибка.

У Майкла не оставалось иного выбора, как согласиться с ней. Поверить во что-либо другое было бы не только безрассудно, но и опасно.

— Я могу, конечно, сделать вид, что этого вообще не было, только вот не знаю, как насчет забыть.

— Амадо ничего не должен узнать.

— Господь с тобой, Элизабет. Причинить ему боль я хочу ничуть не больше, чем ты.

— Тогда обещай мне.

Майкл не понимал, что творится у него в душе. К чему это противоречивое побуждение бороться за что-то, ему не принадлежащее? Как мог он ощущать утрату того, чем никогда не владел?

— Обещаю, — сказал он.

Элизабет кивнула.

— А теперь, думаю, тебе следует уйти. Нет-нет, так будет несправедливо. Я уйду.

Но он не мог позволить ей так взять и уйти. Пока еще не мог. Если уж им суждено сохранить хоть какую-то надежду миновать этот миг, то требуется время, чтобы привести чувства в порядок. При новой встрече они должны вспоминать только слова, но не свои действия.

— А почему ты здесь? — В его голосе прозвучал обвинительный запал, и Майкл решил смягчить его. — Почему ты не поехала в Сан-Франциско?

— Я ездила, но из этого ничего не получилось. А домой не поехала потому, что хотела некоторое время побыть одна, хотела подумать.

— О чем?

— Это неважно.

— А у тебя с Амадо...

Да что же это такое творилось с ним? Неужели он и вправду хочет знать, что между ними разлад?

— ...«какие-то проблемы», ты это хотел сказать?

— Просто я никогда не видел тебя в таком состоянии.

— Ты во многих состояниях меня не видел, благодаря своему тупоголовому поведению.

Он почти улыбнулся, услышав язвительный ответ. Вот теперь это снова та Элизабет, которую он знал.

— Это какие-то детские дела, да?

— Бог мой, детские дела? Да уж, видно, в сверхпроницательности тебя никогда не обвиняли.

— Извини. Просто мне трудно поверить, чтобы Амадо придавал такое значение рождению ребенка. Он не станет подвергать опасности то, что у вас с ним уже есть.

— Возможно, ты знаешь его не так хорошо, как тебе кажется.

Значит, дело именно в этом.

— А как он отреагировал на твое сообщение?

— Сказал, что это неважно.

— Но ты ему не поверила?

И снова она ответила с неохотой:

— Он больше не может спать со мной.

Что ж, это нечто такое, что он хотел бы услышать.

— Не может или не хочет?

— А какая разница?

— С точки зрения мужчины, чертовски большая.

— Ну, не может.

Странную смесь разочарования и облегчения ощутил Майкл.

— Может быть, у него что-то не в порядке со здоровьем. Может, это вообще не имеет никакого отношения к тебе.

— Он показывался врачу.

— И?

— Медицина не в силах помочь. Все дело в самом Амадо.

Элизабет двинулась к парадному входу в демонстрационный зал и прислонилась головой к дверному проему.

— Что же случилось? — спросил Майкл, следуя за ней.

— Я же тебе только что рассказала.

— Нет, я имею в виду, что случилось такого, из-за чего произошел этот сбой.

— Амадо сообщил, что переезжает из нашей спальни.

Майкл чуть-чуть не застонал вслух.

— Все это лишено какого-либо смысла. Я никогда не видел Амадо таким счастливым, как в этом году. Он женился на тебе по любви, а не потому, что ему была нужна племенная кобылка.

— Ну так дай мне иное объяснение.

Но такого у Майкла не нашлось.

— Попробуешь еще? — спросила она.

— Два раза за одну ночь? — осторожно пошутил он. — Нет, не знаю, выходит, я остаюсь перед тобой в большом долгу.

— Забудь, что мы вообще об этом говорили.

— Я могу обещать никогда не заводить этого разговора снова, если ты так хочешь.

— Майкл, ты настоящий друг.

Он был бы идиотом, если бы позволил себе поверить, пусть даже и на секунду, что между ними могло быть что-либо иное.

— Если ты когда-нибудь передумаешь и захочешь поговорить...

— Не передумаю.

Больше сказать было нечего. Майкл протянул ей руку.

— Пошли. Давай что-нибудь поедим.

— Ну так ешь. А я не голодна.

— А когда ты в последний раз ела?

Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила:

— Я заезжала перекусить в «Ореховое дерево».

— Ты лжешь.

— А не все ли равно?

— Надеюсь, ты не считаешь, что уморить себя голодом — это верный способ вернуть Амадо в свою постель?

— Я не морю себя голодом.

— Когда я обнимал тебя, я чувствовал каждое твое ребрышко.

— Ты не мой ангел-хранитель, Майкл.

— Но я твой друг.

— Ну тогда будь другом, оставь меня в покое.

— Оставлю. Как только ты поешь.

— Черт подери, да что же я должна сделать, чтобы... — она замолчала и покорно вздохнула. — Ладно, я пойду с тобой пообедать, но только никаких этих забегаловок быстрого питания.

— Договорились.

Элизабет опустилась на корточки и приготовилась спрыгнуть на землю, до которой было метра два. Майкл положил ей руку на плечо и остановил.

— Позволь сначала мне, — попросил он.

Она подняла на него взгляд, и Майкл увидел в ее глазах слезы.

— Спасибо, — сказала Элизабет. — За твою заботу.

Но говорила она ему нечто куда более важное.

— Неужели в твоей жизни встречалось так мало людей, которые это делали? — спросил он.

Ее лицо осветила печальная улыбка.

— По большей части, Майкл, это было по моему выбору. Чем меньше имеешь, тем меньше теряешь.

Ничего из того, что она могла бы сказать, не могло удивить его больше.