– А теперь слушайте меня, кучка обоссавшегося мяса. – Заговорил вдруг Саныч. – Внимательно слушайте. Я знаю, кто это сделал.

Одна бровь Моряка поднялась вверх. Вот это поворот… И что будет сейчас?

Все уставились на Саныча. Тот поднялся.

– Да, бакланы. Я знаю, кто это сделал. Я видел его. Видел как он, прячась, следил через дырку за девчонкой.

– Кто это, Саныч! – воскликнул Жиган, схватив нож. – Я убью падлу!

Жиган несколько пафосен… Подумал Моярк прищурившись.

– Да. Кто это? – Ваффен растерянно посмотрел на Саныча.

Интересно. Почему он растерянный? Клим повесил голову… Тоже… Почему? А вот Шум продолжает смотреть на Моряка. Никакой реакции. Щербатый хоть плечом дернул и рот открыл. А вот у Шума никакой реакции. Значит, он абсолютно уверен в том, что Саныч его не назовет. Отсюда следует, что это либо точно не Шум. Либо Шум и Саныч сообщники. А что. Они за трапезой почти всегда рядом сидят.

– Я не собираюсь говорить кто это. – Произнес громко Саныч.

Это тоже весьма неожиданно. Почему?

– Нас мало, а мы грыземся. – Продолжал Саныч. – Я устал, вам ублюдкам повторять, что в единстве наш ключ к выживанию.

– Да кто это! – опять заорал Жиган.

– Рот прикрой. Я сказал, что не сдам этого козла. Даже если это ты, Жиган.

Ловко вывернул старый. Ловко. Вот отчего он сидел и не встревал в конфликт. Он готовил речь и модель поведения. Хорошо держится. Оставляет всех ровно подозреваемыми. Без намеков. Только себя огородил. И что из этого следует?

– Я?! – Жиган развел руками усмехаясь.

– Головка от часов «Заря». Повторяю. Я его не сдам. Но обращаюсь к этому упырю, ибо он один из нас. Еще раз так сделаешь, и мы все вместе тебя повесим за ребра на железном крюку. Это не пустая угроза. Я именно так и сделаю, и все остальные мне в этом помогут. А сейчас я вам всем рекомендую успокоиться. И повторяю. Никто не смеет вести себя с Родькой как с взрослой. Ближайшие пять лет точно. Пока я жив. Запомните все. Особенно ублюдок, глазеющий за ней и подбрасывающий ей похабщину. Ты меня понял гнида? – После этих слов Саныч вдруг улыбнулся и окинул всех взглядом.

Да, будь затаившийся педофил, слабый духом он машинально сказал бы «Да», либо «Это не я». Санычу надо отдать должное. Однако что за игру он затеял? Либо он хочет взять контроль над шаткой ситуацией в свои руки. Либо хочет стравить всех. В обоих случаях он может быть маньяком. Либо он действительно знает кто этот гнида. Но тогда он точно знает, что это не он, не Моряк. Надо играть ва-банк. Все это зашло слишком далеко и маньяка надо остановить. Если ублюдок что устроил людоедский пир в пожарке один из них это тем более страшно. Тогда Родьке остался день два. И все. Ей конец. Черт возьми, да не могу я плюнуть и уйти вот так просто.

– Саныч, – Моряк слегка поднял руку.

– Тебе чего? – Саныч повернул голову.

– Давай на два слова? Выйдем?

– ЭТО ОН! – Истошно завопил Жиган и ринулся на Моряка.

Руки Саныча были непреодолимым препятствием даже для накаченного бывшего охранника. Могучий старик повалил Жигана на стол, сминая недоеденные пайки Щербатого, Ваффена и свою за одно.

– А может ты, Жиган! – зарычал Саныч.

Жиган замер.

– Ты не мог меня там видеть, – прошипел он.

– Потому что ты хорошо прятался?

– Потому что меня там не было!

– Ну, тогда засохни урюк! Я сказал! Это один из нас семерых!

– И даже может быть ты?! – усмехнулся Жиган.

– А ты проследи за мной! Им можешь все-таки быть и ты! – Саныч поднял его со стола и отшвырнул от себя. – Всем успокоится. Жратву доедайте и живем, как жили. Пойдем, тельник, потолкуем.

– Ты действительно знаешь кто это?

Они стояли вдалеке от трапезного вагона. Вокруг никого не было.

– Хочешь, чтобы я тебе по секрету сказал? Или хочешь попросить меня не сдавать тебя? – Ухмылялся Саныч.

Нда. А он молодец. Четко держится своей стратегии.

– В таком случае, если ты видел этого педрилу, то сам прекрасно знаешь что это не я.

– А какие у тебя сомнения?

– Не сомнения. Мне нужна поддержка в одном деле.

– И в каком?

– Дело в том, что возможно это не просто мужик, решивший, что Родька уже взрослая.

– Вот как? И что еще?

– Возможно это сексуальный маньяк и людоед. Причем на счету которого пара десятков жертв.

– Что?

– Выслушай до конца, – Моряк говорил и внимательно следил за реакцией Саныча. И в том числе был готов, что тот сейчас кинется на него. – Он ловит женщин. В том числе маленьких девчонок. Насилует их. Затем ест.

Так… Саныч поднял руку… Нет… он трет ею шею и сглатывает морщась…

– Моряк ты, что за херню сейчас несешь.

– Да выслушай ты до конца. Там, в пожарке у реки, логово его. Я нашел. Лежбище. И много белья. Женское белье в его комнате, где он насилует. Нижнее имею ввиду белье. А внизу. На первом этаже. Верхняя одежда. А на берегу реки захоронение. Он яму вырыл и скидывает туда трупы. Чуть землей присыпав.

– Ты же сказал, что он их ест…

– Да… Но… Он гурман, своего рода. Он не все ест. Только… – Моряк вспомнил, как его вырвало, но сейчас это очень не уместно. Каждое слово может быть последним, если маньяк и есть Саныч. Нельзя отвлекаться. – Только груди, ягодицы, щеки и губы…

– О боже, – Саныч прикрыл ладонью рот и чуть повернувшись, наклонился.

Очень удобная поза чтобы усыпить мою бдительность, – подумал Моряк. – Все. Я удочку закинул. Сделает он это сейчас или пойдет со мной в пожарку и попытается прикончить там? Удобнее конечно там. Или Саныч не при делах? Я не на того ставлю? Но он никогда не вспоминал о боге. А сейчас? О боже? С чего бы вдруг?

– Как давно ты знаешь Щербатого?

– А в чем дело? – кативший рядом с собой скрипучий велосипед, Саныч посмотрел на идущего рядом Моряка.

– Ну, он же работал в этой пожарке.

– Да с самого начала знаю. У него вроде отец еще там работал. Он ликвидатором был.

– Ликвидатором?

– Ну да. Помнишь Чернобыль?

Моряк усмехнулся.

– Странно, что кто-то о нем помнит после ядерной войны. Так поэтому у Щербатого лицо такое? Ну… странное… Генетическое это у него?

– Понятия не имею. Он кажется, до аварии родился. Ты что, думаешь, что это он тот маньяк?

– Ну, не исключаю.

– По-моему он и эстонец этот, меньше других станцию покидают.

– Ну, кто его знает. – Моряк пожал плечами.

– А почему ты меня не подозреваешь? – Саныч бросил косой взгляд на Моряка.

– А ты мне нравишься, – усмехнулся тот в ответ. Конечно, думал он совершенно иначе. Если Саныч маньяк и приближается к точке своего второго Я, а именно туда они сейчас идут, то так или иначе будет знак о его тайне. Возможно этот вопрос, как реакция на чувство своего мнимого превосходства и есть тот сигнал.

Саныч снова покосился на Моряка. Конечно, он понятия не имел, кто подгладывал за девчонкой. Но коль уж Родька подняла этот вопрос перед всеми, то извращенец непременно затаится и будет осторожным. А если во всеуслышание сказать, что извращенец попался, то он допустит ошибку запаниковав. Был ли этот разговор Моряка с ним и эта прогулка к пожарке той самой ошибкой? Допустим, что это и есть Моряк. Зачем он затеял разговор, если понимал, что Саныч якобы знает, что это он? Заманить в глухое место и прикончить как нежелательного свидетеля? Как-то странно. Неувязочка одна. Если он знает, что я знаю, то не должен был говорить со мной та,к будто он не при чем и подозревает кого-то. Если только он не проверял блеф это либо нет. А что. Вполне. Он ведь хитрый, этот Моряк. Но хуже всего, если его история про маньяка людоеда, правда. Эта пожарка совсем рядом с электродепо. А именно к электродепо должны были прийти его жена, дочь и внучка, если они живы и прочитали его записку на доме.

Саныч нервничал. И Моряк это чувствовал.