Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Жизнь в доме шла тихо и спокойно, пока не возвращался господин Йи. Когда он приезжал, нас будили пение птицы и вскрики «а-ах!», «а-ах!», которые он издавал, поднимая гирю. Именно господин Йи зашел к нам однажды и спросил отца: «Когда празднуем новоселье?»

Мы с Уилем уже лежали, а женщина все еще умывалась на кухне, несмотря на поздний час.

— Никогда не видела кухни без крана! Они совсем обнаглели, если берут деньги за такую конуру. В наше время в любой съемной квартире есть оборудованная на западный манер кухня, ванная с горячей водой и газовое отопление, — всякий раз ворчала она, возвращаясь в комнату и вытирая лицо полотенцем.

Мой отец неизменно отвечал, что скоро построит великолепный дом, где у нее весь день будет горячая вода и не придется менять брикеты, потому что отопление он сделает какое угодно.

— В каком доме вам хотелось бы жить? — спрашивал он нас.

В трехэтажном или даже четырехэтажном доме… Мы мечтали бы поселиться в куче всяких домов.

— Хорошо. Я выстрою вам дом со множеством этажей, круглый или квадратный — какой пожелаете.

В такие минуты мой отец был похож на волшебника. Он отвечал на вопросы не задумываясь, бурно жестикулировал, и перед нами возникал образ будущего дома. Вот мы входим в ворота и оказываемся в просторном высоченном новом доме, а перед ним стоит огромная блестящая машина.

Высунув голову из-под одеяла, я с любопытством наблюдала, как женщина протирает и массирует лицо, а потом берет красивые баночки и привычными движениями наносит кремы. Отец лежал на животе, подложив под себя подушку, курил и тоже смотрел на нее. «Спи», — говорил он мне, но я и без его приказа засыпала до окончания ежевечернего ритуала. По утрам, когда она просыпалась, ее золотистые волосы лежали на плече моего отца. Она часто жаловалась, что плохо спала. Однажды она сказала, что у нее ужасно болит голова и что те, кто жил в этой комнате до нас, наверняка отравились ядовитым газом. Отец поднял линолеум и заклеил все трещины[4].

Когда она заявила, что ей неудобно краситься, отец купил ей красный инкрустированный перламутром туалетный столик с тремя ящиками внизу и тройным зеркальным складнем наверху. Она расставила на столике все свои флакончики, и комната сразу стала выглядеть красивее. Мне казалось, что даже от закрытых бутылочек исходит тонкий аромат. По утрам наш отец брился перед зеркалом и весело насвистывал. Мы с Уилем смотрелись в трельяж, как глупая птица господина Йи, строили рожи и ужасно веселились, глядя на свои изломанные, как в кривом зеркале, отражения.

— Грязное зеркало — предвестник печали, — говорила женщина, вытирая запотевшее стекло.

Каждое утро она тщательно красилась, и комната наполнялась ароматом косметики. Она называла отца «дядюшкой», он говорил ей «ты». Нам он велел называть ее мамой, но она, судя по всему, вовсе не хотела играть эту роль.

— Лучше зовите меня старшей сестрицей!

— Но вы ведь нам не сестра?

— Но и не ваша мать, — смеялась она в ответ.

Она часто хохотала.

После ужина, когда все смотрели телевизор, укрыв ноги одеялами, мой отец щекотал ей грудь, ласкал между ног, и тогда ее смех разносился по комнате, как тополиный пух по воздуху. Мы тоже смеялись. Я принималась за Уиля — щекотала ему подмышки и пятки, он сворачивался в клубок, залезал с головой под одеяло и хихикал, как сумасшедший.

— Слепой червяк, козел, цуцик мохнатый, ватный фитилек! — шептала женщина, извиваясь и фыркая всякий раз, когда отец тянул к ней руку под одеялом. Он то хватал ее стремительно, как змея, то нападал медленно, «из засады».

Отец шутливо грозил ей, не переставая щекотать:

— Скоро увидишь, кто я на самом деле: ватный фитилек или чугунный пест.

А я догоняла Уиля под одеялом, повторяя за ней: «слепой червяк, цуцик мохнатый, ватный фитилек».

Однажды мы вернулись домой поздно. На полу в кухне валялась чужая обувь, по комнате плавал запах жареного мяса и сигаретного дыма — у нас были гости: господин Йи, чета Мун, господин Чхонь, которого мы видели нечасто, и даже старуха домовладелица. Отец сказал, что пригласил соседей на новоселье. Женщина — она была в фартуке — усадила нас между отцом и старой госпожой. Веки у нее были красные. На столе стояла жаровня, где готовилось мясо, и много бутылок водки и пива. Старушка была навеселе и напевала:

— Вы вернетесь, когда петухи на ширме запоют, а жареные каштаны прорастут. Если бы мои слезы были жемчугом, я набила бы жемчужинами подушку ко дню вашего возвращения…

— Вам повезло, дружище. Мы с Чхонем холостяки, а вы женаты на хорошенькой и совсем молоденькой женщине. Не боитесь? — спросил господин Йи, и отец шумно расхохотался.

Лицо господина Йи было багрово-красным. Он кивнул на сидевшего напротив господина Муна и спросил меня:

— Скажи-ка, малышка, это мужчина или женщина? Отвечай честно. Ребенка не обманешь.

— А вы разве не видите, что он мужчина?

Я не понимала, на что он намекает, вот и ответила вопросом на вопрос. Взгляд господина Муна стал жестким. Он молча смотрел на господина Йи.

— Приглядись! Где ты видела мужика с такой гладкой кожей?

Господин Йи сделал вид, что хочет расстегнуть куртку господина Муна, тот пришел в бешенство, грубо оттолкнул его руку и ушел.

— До чего же плохо воспитан этот тип!

Госпожа Мун со злым лицом последовала за мужем.

— Если он — мужчина, то из тех, что приседают, чтобы пописать! — крикнул им вслед господин Йи.

Господин Чхонь — за ужином он не выпил ни капли, все выливал в стоявшую под столом пиалу, — тоже незаметно вышел и не вернулся.

— По мне — так пусть приходят, когда хотят, и уходят, когда пожелают!

Господин Йи наполнил стаканы до краев. Наш отец был в хорошем настроении. Он захотел, чтобы Уиль тоже попробовал.

— Пить нужно учиться со взрослыми. Мужчина должен это уметь.

Когда Уиль после первого глотка поморщился, все засмеялись и зааплодировали.

— Бабушка! Вы должны снизить цену за воду, электричество и канализацию. Мы и так слишком много платим за жилье. Я одиночка и почти не бываю дома. Несправедливо, что с меня вы берете, как с целой семьи. Могли бы установить счетчики, — предложил господин Йи домовладелице.

— Хотите, чтобы я прицепила вам счетчик к заднице? — хихикнула она.

— Хотите, чтобы я приделал вам счетчик к заднице? — передразнил ее Уиль и расхохотался. Лицо у него раскраснелось от выпитой водки.

Старуха заплакала пьяными слезами, пришел зять и увел ее, а господин Йи остался. Он взглянул на женщину покрасневшими глазами и сказал:

— Мне кажется, мы уже встречались, мадам. Такие лица, как ваше, не забываются. Вы меня не узнаете? Вы чертовски красивая женщина, и очень современная. Я умею читать будущее по лицу. Гарантирую — вам в жизни утруждать себя работой не придется. Об этом говорят мочки ушей и кончик носа! Они потрясающе хороши. Вообще-то почти все предсказатели — мошенники. Чтобы не ошибиться, нужно изучить не только ладони и ноги, но даже… то местечко!

Женщина фыркнула, но, когда господин Йи взял ее руку — вроде как хотел посмотреть линии судьбы, — она изменилась в лице и оттолкнула его. Мой отец расхохотался. Я объелась мясом. Уиль спал, свернувшись клубочком в углу. Я вытянулась рядом с ним и уснула.

Меня разбудил грохот. Стол с посудой и бутылками был опрокинут. Господин Йи исчез. Отец бил женщину по лицу, держа ее за волосы, и тихо цедил сквозь зубы:

— Он догадался, кто ты такая. Все потому, что ты продолжаешь вертеть задницей перед мужиками!

Губа у женщины была разбита, на щеках красовались синяки от побоев. Может, мне снился кошмар? Я закрыла глаза и съежилась. Затаила дыхание. Уиля била дрожь, он зажмурился, прижался ко мне и все время повторял срывающимся голосом: «Прицепить счетчик к заднице! Это смешно. Правда, смешно, да, сестрица?»

Я испугалась, но в то же время чувствовала странное облегчение — так бывает, когда смотришь, как раздувается, раздувается, раздувается, а потом вдруг лопается воздушный шар. Мой отец впервые побил эту женщину, но сцена показалась мне знакомой, не раз виденной. Это назревало исподволь — в безостановочном смехе женщины, в раскинувшихся по руке отца золотистых волосах, в его кулаке и в лихорадочном, ошалевшем, недоверчивом взгляде, которым он смотрел на нее в ожидании, когда она закончит приводить себя в порядок, а мы уснем.

вернуться

4

В традиционном корейском доме система отопления устроена следующим образом: снаружи находится котел, который топится угольными брикетами. Горячий воздух по трубам идет под пол комнаты.

5
{"b":"171424","o":1}