Он и не успел, скончался в 86-м, 2 июля, в Герце.
Вдова продолжала выпускать в свет тома, посвященные геологии Кавказа, а в 1895 году издала «Письма кавказского путешественника». Они были написаны по-немецки.
Странная судьба была у этого русского ученого. Стоит рассказать о нем здесь, в этой главе, воспользовавшись хронологической увязкой.
Ванюша сидит за партой. Училище — деревянное двухэтажное здание; клен во дворе — выше трубы; ветки заглядывают в окна. Когда Иван Михайлович достиг славы и успехов (условно: после 1912 года), об Абихе принято было вспоминать как о патриархе, с тусклым почтением. «Время Абиха» казалось далеким; такова частая иллюзия. Абиха не то чтобы недооценили — его недолюбили; возможно, он сам виноват. В разное время по-разному относились к трудам Абиха. В начале 50-х годов нашего столетия, то есть через восемьдесят почти лет после смерти его, вдруг модным стало критиковать взгляды «патриарха».
Сохранилась фотография Германа Вильгельмовича. Кто-то из современников назвал его красивым. По фото (анфас ¾) этого не скажешь. Крупны надбровные дуги, нос, подбородок, морщины; выражение тяжелое; что-то в лице есть эгоистическое, одержимое, сложное. Легко вообразить, скажем, походку этого человека: быструю, устремленную; он, наверное, никогда не поджидал отставших попутчиков; нетрудно вообразить, как он ел или разговаривал, — нельзя представить его юным.
Но юность, само собой разумеется, была; и юность была блестящей. В двадцать семь лет — профессор Дерптского университета (переименованного в 1895 году в Юрьевский; ныне — Тартуский). Совершает путешествие по Италии, изучает там вулканы — Этну, Стромболи, Везувий. Возвратясь, возглавляет геологическую кафедру. Дерптский университет — один из самых древних и знаменитых в Европе. Дерпт чист, благоустроен; река Эмбах режет его. На холмах Домберг и Шлоссберг — развалины средневековой крепости, епископского замка, вилл знатных горожан. Улицы городка вымощены пятнистыми гранодиоритовыми брусками, узки, темны, поэтичны, страшноваты. Много книжных лавок и типографий. Издается восемь газет. Покойны каменные стены домов; на них отпечаток культуры и старины. Хорошо думается в таком городе и хорошо работается. (Это я к тому, чтобы яснее стало, что на что поменял Герман Вильгельмович через четыре года.)
А через четыре года случилось страшное извержение Арарата; под потоками грязи и лавы погибли село Архури и монастырь св. Якова. Арарат — вулкан, к счастью бездействующий уже сто двадцать шесть лет. (В геологическом смысле — пустяк, мгновение; давайте привыкать к геологическим понятиям.)
Художник Мартирос Сарьян рисует Арарат всю жизнь. Очертания вершины не изменились; непрерывно меняется чарующая воздушная дымка, окутывающая ее. Прозрачность воздуха удивительная; гора бывает видна за сто верст и больше. Армяне зовут ее Мазис, турки — Агри-Даг. Священная гора. Она поминается в библии. У подножий — рисовые и хлопковые плантации, выше — лиственные леса, еще выше — кустарники и альпийские луга. Кстати, смена форм растительности с высотой была впервые подмечена и описана здесь (Турнефором в начале XVIII века). По поверью, смертный не может взойти на вершину (непонятно только, на какую, их две: 5211 метров и 3960 метров). Действительно, долгое время это не удавалось. Первым поднялся русский академик Паррот с помощником Федоровым в 1829 году. За ними в 1835 году Спасский-Автономов. Третьим был Абих.
Герман Вильгельмович приехал в Тифлис 24 февраля 1844 года, намереваясь описанием последствий извержения дополнить свою монографию о вулканах. Спустя несколько месяцев ректор Дерптского университета получил немногословное письмо от своего профессора геологии. Оно содержало отказ от кафедры, от профессуры; Абих не испрашивал ни совета, ни средств. Одному — что ему делать в дикой стране?
«Он пользовался всяким случаем, чтобы проникнуть в малодоступные местности, часто следовал за русскими войсками и все более и более покорял Кавказ для науки, пока не завоевал его окончательно». (Из отзыва о деятельности Абиха, подписанного академиком Ив. В. Мушкетовым и Ф.В. Шмидтом.)
25 марта 1845 года граф Михаил Семенович Воронцов двинул походом на аул Дарго, резиденцию Шамиля. Путь лежал через непроходимые Ичкерийские леса. В арьергарде, сопровождаемый вестовым, ехал Абих. Он собирал минералы, описывал обнажения под свист пуль — не в фигуральном, а в самом натуральном смысле. За поход, правда не достигший поставленной цели, граф был произведен в княжеское достоинство; Абих же не получил ничего.
Но что хотел он получить? Перед ним возвышались непонятные хребты. Ни один человек не знал даже направления их. Очаровательные долины стлались перед ним. Что в их недрах? Громадная тайная страна, раздираемая несчастной войной, начавшейся еще в екатерининские времена. Узел хищных устремлений России, Турции, Персии, Англии. Он хотел познать и понять все в этой стране; задача невыполнимая и священная. Он был один.
Абих изучает развалины древних поселений, зарисовывает храмы и надписи на стенах; ему принадлежит инструментальный план городища Ани на реке Арпачае. (Археологические статьи свои он отсылал в Петербург, где академик Броссе с восторгом их обнародовал.)
Из Имеретии (сохраняю принятые в то время наименования) через Ахалцых, Александрополь, Каре путешествует Абих в Арзрум; открывает залежи каменного угля и марганца (разрабатываются до сих пор). Наконец добирается до западного берега Каспийского моря. Потом он возвращался сюда не раз; нам особенно важны его исследования здесь; на них опирались Д.В. Голубятников, Н.И. Ушейкин, М.В. Абрамович и наш Губкин. В пыльном городе Баку Герман Вильгельмович нанял пролетку и попросил отвезти его в селение Сура-Ханэ. Дорога была камениста, извилиста; только к вечеру вдали заголубели трепетным дрожанием огоньки храма зороастринцев; место паломничества огнепоклонников всего света. К четырем куполам его были подведены по глиняным трубкам бьющие из-под земли струи горящего газа. Они зажжены были несколько веков назад. Небывалая, пугающая картина! Вокруг голубых колонн огня извивались в пляске обнаженные фигуры молящихся. Некоторые из них проводили на крыше храма всю жизнь, питаясь подаянием, никогда не умываясь.
Абих первый догадался о связи горючего газа с нефтяными залежами. О древности нефтяных разработок в Баку сообщалось, как, вероятно, помнит читатель, в главе второй. Но до Абиха ничего не знали о залегании нефти; ее просто черпали бурдюками в тех местах, где она выливалась на поверхности. Абих заметил наклонность нефти скапливаться в породах особой структурной формы — антиклиналях. Это было замечательное открытие. Абихом высказаны глубокие мысли о генезисе месторождений. Он не был палеонтологом, стратиграфом или нефтяником — в современном понимании терминов. Тем более поразительна многоохватность, или, как сейчас говорят, комплексность его анализа. Он был вулканологом; и однажды ему пришлось наблюдать вулканическую деятельность на Каспии; только вулкан был ни на что не похожий: так называемый грязевой. Абих установил его связь с нефтеносностью. Впоследствии Губкин блестяще доказал полезность этого вывода.
Триалетские горы, воды Карталинии, Колхидская низменность… Ольховые заросли меж Курою и Араксом… Постепенно проясняется сложная орогения (сочленения хребтов) Дагестана. 1849 год Абих проводит на Главном Кавказском хребте. Картирует сначала южные, едва доступные, населенные враждебными племенами склоны, затем переходит в Осетию.
Затевается новый военный поход — на этот раз под руководством князя Эристова. Абих в войсках. Пересекает Главный хребет западнее меридиана Эльбруса; достигает Цебельды, карабкается на Бештау. Пятигорск. Описания целебных пятигорских источников сохраняют до сих пор значение и свежесть. Эльбрус. Ледники в верховьях Риона, Малки, Кубани, Ингура, Баксана… А ведь Абих опять же не был ни гидрогеологом, ни гляциологом.
Петербургская академия время от времени получает увесистые пакеты от добровольного корреспондента. Его смелость и эрудиция восхищают, но каким ужасным языком написаны статьи! Видно, автор совсем не озабочен слогом, ему бы только поболе втиснуть в текст фактов и мыслей. В 1853 году академия избирает его своим почетным членом. Он вынужден явиться в столицу для чтения лекций.
