Теперь Роуана не знала, где ее искать. Ясно, что не у палаток с едой и напитками. Может, она зашла в какое-нибудь кафе? Пожив неделю на стейках и яичнице, Роуана сейчас не отказалась бы посетить настоящее кафе.

В перерыве Роуана решила пройтись. Главная улица была безлюдна. Тут девушка вспомнила, что по праздникам магазины и кафе не работают, поэтому лучше вернуться на родео и перекусить там.

— Уже наскучило? — Джонатан спускался по ступенькам отеля.

— Наоборот, мне ужасно понравилось, но вот Элиссе, видимо, нет. Она увидела либо что-то более интересное, либо — кого-то и сбежала, я и не заметила как.

— Ну и увлеклись же вы. Что будете пить? — спросил он, когда они сели за столик кафе, которое обнаружили на родео.

— Чай.

— И только?

— Меня очень беспокоит Элисса.

— Да бросьте, пусть делает что хочет.

— Как это «бросьте»? Мы ведь вместе приехали. Кроме того, я ее старше.

— Скажите еще, что на целую вечность.

Джонатан заказал чай и сандвичи с огурцом, потом посмотрел на нее и рассмеялся. Роуана еще продолжала упрямо кусать губы. А потом вдруг улыбнулась в ответ. Смех смехом, а как все-таки приятно было вернуться к цивилизации! Подержать в руках чашку тонкого фарфора, съесть сандвич без риска получить вывих обеих челюстей…

— Есть все же разница, — промычал Джонатан.

Роуана заметила, что будь Элисса с ними, ей бы тоже понравилось.

— Меня волнует, что я не знаю, где она.

— Успокойтесь, она и не хочет, чтобы вы знали. Правда-правда. Я встретил одного наездника в городе, он передал, чтобы мы не ждали нашу красотку.

— Но мы должны!

— Почему? Она взрослая и отвечает за свои поступки.

— Элисса не может оставаться с этими мужчинами.

— Никто и не говорит, что она с ними. Мне лишь передали, что она интересовалась их грузовиками. Я думаю, она вернется с Джарвисом.

— Ах да, — вспомнила Роуана, — он как раз собирался что-то там оформлять… Но где же Элисса его найдет?

— Боже ты мой! Ковбои довезут. Слушайте, наша малышка не пропадет. Доедайте сандвич и решайте, что вы будете делать дальше.

— Что я буду делать?

— Останетесь на второе отделение или поедем вместе домой?

— Ну… Барни и Нэнси…

— Я сказал «домой», ко мне домой.

— Нет, к вам я не поеду.

— Почему? Ведь вы ходите к Джарвисам.

— Да, но только на ночь.

— Но вы же провели одну ночь в Наргано?

— Да, но…

— Ну вот что, мисс Редланд, вы как знаете, а я еду домой. Если хотите досмотреть родео, обратно вам придется добираться самостоятельно.

Она вперила в него негодующий взгляд:

— Но вы же сами меня пригласили!

— Только сюда, насчет обратно разговора не было.

— А разве это не подразумевается?

— Послушайте, у меня в Наргано много дел, а вам зрелищ на сегодня достаточно.

— Я не понимаю, почему вы не можете отвезти меня в «Мальчик-с-пальчик». В конце концов, если вы меня пригласили…

— Подождите, дайте сказать. Я вас, конечно, отвезу в кафе, но потом. Вы сэкономили прорву времени, потратьте полчаса на крюк до Наргано.

— Так бы сразу и сказали.

— Тогда поехали?

— Поехали.

Когда они вышли на улицу, Роуана снова стала искать глазами Элиссу.

— Уверяю вас, с ней ничего не случилось. Эти ребята — очень порядочные. Не знаю, заметили вы или нет, но, мне кажется, наша куколка все время пытается что-то выяснить.

— Что?

Джонатан пожал плечами:

— Мы все хотим чего-то узнать.

— Я, например, хочу выяснить, кто мои родственники.

Он резко обернулся:

— Вы все носитесь с этой идеей?

— А почему нет? Это же моя семья.

— Я понимаю, конечно, неприятно обнаружить, что сестры твоей матери тебе вовсе не тетки, а их дети — не кузины и кузены; но зачем сто раз проверять? — Джонатану стоило большого труда говорить спокойно.

— А я не понимаю, что, собственно, вам не нравится? — взорвалась она.

Джонатан не ответил.

На обратном пути они нигде не останавливались и ехали напрямую, поэтому дорога заняла гораздо меньше времени, чем утром. Вскоре они уже были в Наргано. Роуана ни за что не призналась бы, что ей очень хочется осмотреть усадьбу при дневном свете. В прошлый раз, чтобы не злить Джонатана, она как сумасшедшая бежала на вой сирены и толком не успела ничего рассмотреть, но зато теперь времени было достаточно.

Дом с виду казался старым, а по колониальным стандартам он считался чуть ли не ископаемой древностью. Роуана вспомнила, что Джонатан говорил, еще его бабушка тут жила. У дома пышно разрослись папоротники и кротоны. Газоны пестрели белыми и розовыми олеандрами, пылали алыми гибискусами и бугенвиллеями.

Войдя внутрь, они остановились посреди просторного холла.

— Подождете здесь или пойдете со мной на фабрику?

— А что, пора приказов закончилась?

Насупившись, Джонатан взял ее за руку:

— Пошли.

Роуана не разобрала, приказ это или приглашение.

Фабрика располагалась в пристройке, куда вел короткий коридор. Внутри было безлюдно. Казалось, что даже сезонные рабочие получили выходной по случаю родео в Тихом Уголке. Джонатан стал рассказывать о разных этапах созревания имбиря. На стене красовалась огромная схема с пояснениями, посвященная его любимой культуре.

— Специально для новеньких, — усмехнулся он, — которые вершки от корешков не отличают.

— Бедные, им и так трудно, а еще вы… У них, наверно, каждый раз душа в пятки уходит при виде такого грозного босса.

— С чего вы взяли? Их я совсем не стремлюсь запугать…

— А меня, значит, стремитесь?

— Мне кажется, вы сами себя в этом убедили.

Джонатан показал Роуане аппараты, на которых резали и крошили имбирь после ручной очистки. Она удивилась, до чего хитро они устроены.

— Это вы придумали?

Он как будто даже обиделся:

— Думаете, тут и дел-то всего, что станок изобрести? Не-е-ет, мисс Редланд. Мои… дед и отец вложили в имбирь много труда, ну а теперь вот я… — Роуане показалось, что он с какой-то неуверенностью говорит о своей родне.

На полках стояли разноцветные склянки с яркими наклейками — там содержались образцы продукции. Все это Роуана рассматривала с любопытством, но особенно ей понравились тростниковые корзиночки для подарков.

Тем временем Джонатан приготовил чай.

— Рекомендую, — сказал он, намазывая маслом ломтики красноватого хлеба, — испечен по нашему новому рецепту.

Роуана попробовала — вкус был необычный, но, пожалуй, приятный. Джонатан добавил себе в чай имбирного ликера.

— Да вы и в самом деле «имбирный пряник», — рассмеялась она.

— Такой же сладкий? — Он отодвинул чашку. Роуана промолчала в ответ, так как считала, что пикантные перебранки в духе Элиссы не для нее. Но Джонатан завелся: — Ветеринару можно, а для «имбирного пряника», как вы говорите, — нет, так, что ли?

— Я просто пошутила.

— А тогда вы тоже пошутили?

— Когда — тогда? Я что-то не пойму, при чем здесь Николас? Что ему можно?

— Расточать нежности!

— Я вас не понимаю.

— А вот я сразу все понял, когда увидел тот поцелуй. Только что же Джарвис так оплошал? Почему же вы его целовали, а не он вас? Или я ошибаюсь? А до меня вы и шестифутовым шестом побрезгуете дотронуться.

Роуана густо покраснела.

— Я… я могу объяснить, — начала лепетать она.

— Никогда не объясняйте поцелуя.

— Нет, я объясню.

Не позволяя Джонатану прервать себя, она торопливо рассказала историю о юном водителе трейлера. Выслушав, он сказал:

— Конечно, дальнобойщиком нужно родиться, как художником или писателем. Человек должен быть сильным, выносливым, с хорошей реакцией. Допустим, я вам верю. Но, во имя всех святых, зачем звать Николаса Джарвиса, женщина?

— Он же…

— Лошадиный доктор. Вы сами так говорили. Я не хочу умалять его способности, но чего ради бежать к черту на куличики…

— Я не бегала так далеко.