Но чаще все-таки Ваня и Морис оставались в каюте одни. И в такие часы Ваня, чтобы не мешать учителю, либо читал что-нибудь, либо, так же как и он, лежал в парусиновой койке и вспоминал события последнеего года. Чаще всего почему-то вспоминался Ване не четырехмесячный переход, не битва с туземцами на Формозе, а его жизнь в Макао, и особенно ясно — прощание с Изабеллой, подарившей ему на память свою любимую «Лузиаду», книгу, написанную доном Камоэнсом, о котором при первой встрече с Изабеллой он не знал совершенно ничего. Да и дальнейшее его пребывание в Макао мало что прибавило в его познаниях. Как-то случайно он узнал, что один из знакомых ему рыбаков живет неподалеку от какого-то грота Камоэнса, но Ваня и тогда не связал название грота с именем писателя. Ваня часто вспоминал, как за два дня до отхода фрегатов в море он и учитель поехали к дону Сальданьи с прощальным визитом.
За время, проведенное в Макао, Ваня научился сносно говорить по-французски и немного понимать по-португальски. Поэтому прощальный обед в доме у губернатора показался ему несравненно более оживленным, чем первый. На этот раз Изабелла больше говорила с ним, чем с Беньовским, и, по-видимому вспомнив их первую встречу, спросила Ваню, знает ли он теперь, кто такой Камоэнс.
Беньовский, услышав ее вопрос, сказал:
— А отчего бы вам, сударыня, не познакомить нас, гиперборейских варваров, с благородным доном Луисом, о котором и я, признаться, знаю тоже не очень-то много?
И тетка и дядя Изабеллы остались весьма довольны тем, что племянница сможет предстать перед двумя иностранцами девушкой начитанной и неглупой, и поэтому оба горячо и весело поддержали Мориса. Однако Изабелла умело отшутилась и во время прощального обеда ничего им не рассказала, предложив гостям губернатора отправиться к гроту Камоэнса после трапезы.
Через час после того как губернатор и его жена встали из-за стола, Ваня, Беньовский и Изабелла подошли к небольшой живописной пещере, находящейся неподалеку от окраины Макао на самом берегу моря, которую все в городе называли гротом Камоэнса. Усевшись на каменных скамьях, поставленных в глубине грота, Морис и Ваня повернулись к Изабелле, и та, несколько смущенная тем, что оказалась в центре внимания, рассказала им историю о доне Луисе Камоэнсе, рыцаре, мореплавателе и поэте.
— Я приехала сюда, синьоры, — начала Изабелла, — шесть лет назад. До этого я жила у другой моей тетушки в родной мне Португалии, в городе Коимбре. С самого раннего детства я слышала имя дона Камоэнса, потому что он родился и многие годы жизни провел в Коимбре. Дона Камоэнса в Португалии знают все: придворные и нищие, знатные дамы и рыночные торговки. В Коимбре же каждый знал о доне Камоэнсе все потому, что Коимбра — город Камоэнса, а Камоэнс — любимый сын Коимбры. Потому что Луис Камоэнс, как и его великий прадед Васко да Гама, — гордость нашей маленькой страны, Луис — наш самый знаменитый поэт и, конечно, один из величайших поэтов мира, его прадед — наш самый знаменитый мореплаватель и, конечно, один из величайших мореплавателей мира.
В Коимбре многие знают стихи Камоэнса наизусть. Наверное, не только потому, что дон Луис родом из этого города, скорее из-за того, что каждый ищущий находит в его стихах собственные чувства и мысли, а приглядевшись к его жизни, видит в ней и нечто напоминающее его собственную судьбу. Я, как и многие мои земляки, тоже часто думала о нем, и его жизнь казалась мне такой богатой и необычайной, что ее с лихвой хватило бы, чтобы наполнить любовью, страданиями и подвигами жизнь десяти человек. И я — тогда еще маленькая девочка — вдруг поняла, что многое, написанное доном Камоэнсом, написано для меня…
Я родилась в Лиссабоне в 1755 году, мои родители жили в квартале, который относился к старому и почтенному приходу святой Анны. Меня крестили в церкви святой Анны, в той самой церкви, в которой Камоэнс был похоронен…
Все это рассказывала мне тетушка, когда я подросла. Родителей моих я не помню: они погибли в том же 1755 году, через несколько недель после того, как меня крестили, во время знаменитого своими ужасами лиссабонского землетрясения. Говорили, что во время этого землетрясения за пять минут погибло шестьдесят тысяч человек. Среди них были мои отец и мать. Мне не было еще и двух месяцев, когда тетушка забрала меня к себе в Коимбру. Здесь я и услышала впервые о доне Камоэнсе, услышала, как только научилась читать. Читая его стихи, я узнала, что он, так же как и я, с ранних лет был сиротой. Его мать умерла очень рано, и дон Камоэнс жил в доме мачехи, дружа со своим дядей, младшим братом его покойной матери, но еще более дружа с книгами. Эта любовь к книгам привела Камоэнса в университет Коимбры — лучший университет Португалии. Студенты университета, передавая из поколения в поколение легенды о Камоэнсе, до сих пор рассказывают новичкам забавные истории о его остроумных проделках, смелых любовных похождениях и веселых пирушках.
Однако дядя дона Луиса — секретарь местного епископа — был очень не доволен поведением своего племянника и однажды, когда Камоэнс в очередной раз что-то натворил, Забрал племянника из университета и отправил в Лиссабон, поручив его заботам своего друга графа Норонха, где стараниями дяди ему было предоставлено место домашнего учителя. Говорят, что, когда дон Луис начал служить в семье графа, ему не было и двадцати лет, но уже и тогда далеко не всякий ученый монах мог сравниться с ним в знании языков, истории и поэзии.
Я забыла сказать, синьоры, что отец дона Луиса, дон Симао Камоэнс, был капитаном корабля. Он никогда не бывал дома. Лишь изредка маленький Луис получал от отца письма и еще реже — деньги. Когда дон Луис учился в университете, он получил последнее письмо от отца, а затем, когда его университетская эпопея, уже закончилась, в дом графа Норонха пришло другое письмо, в котором сообщалось, что капитан Симао Камоэнс погиб, потерпев кораблекрушение близ Гоа.
Рассказывают, что вскоре после приезда в Лиссабон дон Камоэнс увидел в церкви святого Аполлония прекрасную девушку Катарину да Атаида — фрейлину королевы. Девушка была знатна, богата и необыкновенно хороша собою. Дон Луис влюбился в нее с первого взгляда. Влюбился страстно, самозабвенно, как может влюбиться только португалец, поэт и гидальго. Эту любовь он пронес через всю жизнь, ни разу не изменив ей. Но что он мог сделать, бедный домашний учитель, почти слуга? Как мог он привлечь внимание столь прекрасной и богатой синьоры? Дон Луис думал об этом неотступно и решился, наконец испытать единственный возможный для него путь: проникнуть в королевский дворец, чтобы хоть иногда видеть донью Катарину. Граф Норонха, в доме которого жил дон Луис, принял близко к сердцу просьбу Камоэнса и помог бедному влюбленному войти в среду людей, имевших доступ ко двору короля. Но здесь перед доном Луисом встала еще одна проблема, пожалуй, не менее трудная, чем первая. Чем мог обратить он на себя внимание красавицы фрейлины? Подумав, дон Камоэнс решил привлечь к себе донью Катарину тем, что выгодно отличало его от других придворных. Он решил привлечь ее своим талантом. Талантом поэта, актера, сочинителя пьес для королевского театра. И он, став актером придворного театра, покорил сердце доньи Катарины. Но отец Катарины граф да Атаида поклялся, что скорее умрет, чем допустит, чтобы его дочь стала донной Камоэнс.
Многочисленные друзья и родственники графа да Атаида стали намеренно вовлекать дона Луиса в распри и ссоры. Несколько лет они травили поэта, распуская о нем грязные и нелепые слухи, клевеща на него, постоянно вовлекая его в скандалы и подстраивая дуэли. Все это кончилось тем, что враги, ловко оклеветав Камоэнса, добились своего. Королевским указом дон Луис был выслан в провинцию Сантарен, a затем вынужден был уехать в Марокко, в Африку, простым солдатом под стрелы и сабли мавров.
Два года служил дон Камоэнс в африканских владениях Португалии в крепости Сеута, отбивая нападения, мавров и совершая против них походы вместе с другими солдатами гарнизона. Все это время он помнил о Катарине, но не забывал и о нанесенном ему оскорблении. И однажды он узнал имя человека, который оклеветал его. Дон Камоэнс тотчас же отплыл в Лиссабон. Прямо с палубы корабля он направился к Церкви святого Аполлония, к той церкви, где он впервые увидел Катарину и где как раз в это время донья Катарина участвовала в торжественной службе, проходившей в присутствии короля и всего двора.
