Он очень беспокоился о судьбе своей дочери и внуков. Вскоре он снова выдал ее замуж за ремесленника из Ташауза (тот делал национальные кованые сундуки). Новому мужу Назира родила еще много детей, но в живых осталось только трое. Отчим считал Кадыра за своего родного сына и передал ему и его сводному брату свое ремесло.

Хотя я была русскоязычная, меня в доме приняли с уважением.

В это время Кадыр окончил педагогическое училище и уехал работать по направлению в Куня-Ургенч учителем русского языка. А я осталась у его родителей, поскольку была беременна. Всего год ему нужно было отработать там, потому я и решила не ехать.

Первой у нас родилась дочь. Потом Икрам, твой будущий муж. Потом младший сын.

Наше материальное положение окрепло. Кадыр стал занимать разные высокие посты. Конечно, вступил в партию. Характер его постепенно стал меняться, но я этого не замечала. Точнее, не хотела замечать.

Ни в чем у нас не было недостатка. Из районов, которые он курировал, нам привозили продукты и даже баранов.

Каждый год мы ездили на курорты. Правда, всегда только отдельно друг от друга. Как-то я поехала в Сочи, в санаторий. Смотрю, все женщины ходят на проверку к гинекологу.

Я тоже решила пойти провериться. Врач мне и говорит:

— Вы должны показаться в онкологическую клинику.

— Зачем? — удивилась я.

— Ничего страшного, просто для профилактики, — успокоила она меня. А потом, оказывается, сказала, что только из Средней Азии едут такие запущенные женщины.

Я вернулась домой и сообщила обо всем мужу. Нам обоим было тогда по сорок лет.

— Поедем завтра в Ашхабад, там тебя вылечат, и все будет хорошо, — сказал он.

В больнице в Ашхабаде врачи меня не отпустили, велели остаться.

Кадыр купил мне все необходимое: тапочки, полотенца, халат, чайник, кружку. Сказал:

— Ты лечись. Я буду тебе часто звонить.

Меня сразу начали облучать. Я три месяца не вставала с кровати. И все время думала о детях — что с ними будет, если я умру. Иногда плакала.

Кадыр первое время звонил, потом все реже. Говорил, что у него много работы.

Я потом узнала, что было, когда Кадыр вернулся домой из Ашхабада. Вернувшись, он позвонил своим родственникам, сестрам, рассказал, мол, так и так, жена попала в онкологическую клинику.

Одни ему говорят:

— Тогда уж все, твоя жена не вернется живой.

Другие:

— Это ужасная болезнь. Тебе не повезло, Кадыр.

А сестра сказала:

— Вот если бы на узбечке женился, весь дом из золота был бы.

Короче, все высказывали свое мнение. Кадыр ничего не отвечал, только слушал. Через некоторое время пришли к Кадыру его сестры и начали уговаривать:

— Кадыр-ага, мы так за тебя переживаем! Можно, мы скажем тебе одну новость?

— Какую еще новость?

— Мы скажем, а ты обещай, что не станешь злиться.

— Да не буду злиться я на вас, ну, говорите!

— Кадыр-ага, мы думали-думали и решили, что тебя нельзя оставлять одного с маленькими детьми. Жена твоя выздоровеет или нет — один Аллах знает. А мы искали тебе невесту и нашли очень хорошую женщину. Она понаслышке о тебе знает и согласна встретиться. Мы хотим, чтобы вы познакомились поближе.

Кадыр такого предложения не ожидал и здорово рассердился:

— Что вы такое болтаете! Моя жена еще жива. О чем может идти речь? Не хочу вас слушать!

Но они свою линию продолжали гнуть:

— Кадыр-ага! Все мы уйдем на тот свет, что делать! А онкологическую болезнь мало кому удается преодолеть. Эта болезнь такая страшная. О детях подумай!

Наконец Кадыр поддался их уговорам и встретился с этой женщиной. Наверное, они друг другу понравились. У них началось что-то вроде романа. В Ашхабад он не ездил, только изредка звонил мне. Сестры Кадыра уже начали постепенно готовиться к свадьбе. Даже день предположительный назначили.

В это время Кадыр и звонить мне перестал.

Вот три месяца прошло. Я, с Божьей помощью, осталась жива. И вернулась домой.

Кадыр и его сестры рты разинули от удивления, но промолчали. Вот так не состоялась свадьба моего мужа!

Я еще очень слабая была, и моя мама приходила мне помогать. Потом я долго не выходила на работу. В сорок лет я стала инвалидом второй группы.

Кадыр поставил вопрос ребром:

— Рая, ты прости меня, конечно, но я еще молодой, хочу жить нормально, хочу спать с тобой, а тебе нельзя. Что мне делать? Так и жить, и умереть, что ли?!

(А когда меня выписывали из больницы, врачи предупредили, что нельзя спать с мужем. Если я этого соблюдать не буду, могу умереть.)

Я отвечаю мужу:

— Кадыр, я тебя понимаю, ты еще молодой. Только у меня к тебе одна просьба, прошу тебя, Кадыр, ради детей, не выгоняй меня из дому!

Кадыр согласился не разводиться со мной, только с одним условием: я не стану ему мешать встречаться на стороне с другими женщинами.

Я согласилась. А куда мне, инвалиду, было идти с тремя детьми? Мои родители бедно жили.

Кадыр приходил домой когда хотел. У него служебная машина была и шофер. Своя машина тоже была. Но он все равно оставался семейным человеком: делал дома ремонт, приносил продукты, старался, чтобы у нас ни в чем не было недостатка.

Перед сном целовал меня и уходил в свою комнату, а я в свою.

Спустя время у нас начали раздаваться странные звонки. Звонили разные женщины, ругались:

— Эй, ты, уходи от Кадыра, я хочу с ним жить!

Или:

— Ты, никудышная, я буду спать с твоим мужем!

Оскорбляли меня, унижали всячески, но я молчала и об этих звонках Кадыру не говорила. Все глотала.

Кадыр был партийным, и мы по местным понятиям жили еще не очень богато. Но своим любовницам он многим построил дома, его многие женщины использовали (когда он был директором кирпичного завода). И по отношению к родственникам тоже очень щедрым был.

Не могу сказать, плохой он или хороший. Если бы не моя болезнь, мы совсем нормально жили бы.

Что поделаешь, Бибиш, такая у меня судьба!

На этом она рассказ свой закончила. Я только подумала: сколько же приходится женщинам терпеть!

Еще могу добавить к этой истории вот что. Когда свекор заболел раком, Рая за ним преданно ухаживала. Тогда он уже никому больше не был нужен. Так и умер у нее на руках.

Свекрови своей я благодарна, она меня многому научила: как общаться с людьми, как всегда быть доброжелательной, не завидовать никому, лечиться по народной медицине, одеваться со вкусом, а то я, как светофор, вечно аляписто одетая ходила; с кем как нужно разговаривать, как принимать гостей… Я благодарю Бога, что у меня есть такая хорошая свекровь. Я ее всегда зову мамой.

А по поводу приготовления пищи что хочу написать. У нас, в принципе, до замужества все девочки уже должны уметь готовить пищу. Когда мама меня заставляла что-нибудь приготовить или помогать ей по дому, я всегда убегала играть на улицу. А когда она ругала меня, говорила, что я должна тоже все уметь, что мне в жизни это пригодится, — не слушала ее. Помню, как она меня гоняла, веником била, а когда я однажды криво скатала лепешку, она выхватила скалку из моих рук и по пальцам ударила. Но все было напрасно: я ничего не хотела делать по дому. Вместо этого всегда или читала книги, или танцевала.

Так меня готовить никто и не научил. Когда поступила в педучилище, некоторое время жила у бабушки, маминой мамы. У нее было четыре сына, и значит — четыре снохи. У нас, когда в семье есть сноха, дома все остальные отдыхают — золовки, внучки. Вот эти четыре снохи и кормили меня. Помню, они, бедные, утром встают, убирают, подметают, варят еду, за коровами смотрят (восемь коров было), за курами. И за мужьями ухаживают. И детей воспитывают.

Как-то из-за этих коров у меня целая история вышла. Одна сноха доила коров два раза в день. Утром рано и вечером поздно. После дойки приносила ведро, полное молока, и всегда вешала его в одном и том же месте и покрывала ведро марлей, чтобы насекомые не попали в молоко.