Литмир - Электронная Библиотека

– Подполковник Кольчугин. Слушаю вас, товарищ генерал.

– Узнали? Помните номер? Похвально, Давид Вениаминович, похвально. Полтора года прошло после моего последнего звонка. Я долго номера помнить не могу, если не звоню постоянно. А мы с вами общались всего-то не больше десятка раз.

– У меня, товарищ генерал, память механическая, к тому же наследственная. В батюшку своего покойного пошел. Он у меня отменной памятью отличался. До старости «Евгения Онегина» наизусть помнил. И я… Не хочу запоминать, а запоминаю. Хотелось бы сказать: виноват, исправлюсь, но обманывать не желаю. Уже, наверное, не исправлюсь.

Подполковник Кольчугин понимал, что звонок генерала Кобылина вызван не желанием поболтать, но сам болтал, выигрывая время и пытаясь понять, что генералу Службы внешней разведки понадобилось от отставного офицера спецназа ГРУ.

– Я вас, Давид Вениаминович, сейчас вижу на мониторе компьютера в образе светящейся точки. Вернее, не вас, а вашу sim-карту. Точка накладывается на топографическую карту. И, насколько я понимаю, вы удаляетесь от своего дома.

– Так точно, товарищ генерал. Мы с собакой решили навестить бобров на речке.

– Наверное, это интересно, и я вам слегка завидую. Но я бы, Давид Вениаминович, попросил вас вернуться домой, если вы, конечно, не будете сильно возражать. К вам едет гость.

– Вы, товарищ генерал? – насторожился Давид Вениаминович.

– Нет. Я несколько позже с вами встречусь. Может быть, и у вас дома. Тогда, если время нам позволит, и мне бобров покажете. Не буду загадывать. Все зависит от обстоятельств. Но встречусь обязательно. Сейчас к вам пожалует гость из далекого прошлого, но которому вы будете, несомненно, рады. Вы помните майора Анзора Георгиевича Габиани?

– Конечно. Я его помню не только в звании майора, но и капитана, и даже старшего лейтенанта, хотя тогда он не со мной вместе служил, а в соседней роте. Мы с ним одновременно взводами командовали, потом соседними ротами в одном батальоне, и только после этого я его обогнал, ушел начальником штаба батальона. Но я постарше был, и разрыв в званиях естественен – я звания раньше получал. Я буду рад его увидеть. Когда мы вместе служили, майор был хорошим человеком. Я в этом убедился в конкретных боевых и не боевых обстоятельствах. Отзывчивый, всегда готовый помочь. Вдумчивый, не суетливый. Уверен, что с годами он не стал хуже. Обычно годы таких крепких духом людей не меняют.

– Он уже стал полковником грузинских вооруженных сил. Сейчас, возможно, уже в отставке. По крайней мере, так представляется. Однако у нас есть основания полагать, что отставка его мнимая. Но это дела не меняет. Что-то он и сам вам объяснит, о чем-то вы догадаетесь, что-то мы позже сможем узнать. И вместе составим общую картину.

– Это дела не меняет, – согласился Кольчугин. – Когда Анзор Георгиевич прибудет?

– По моим данным, он уже сошел с поезда и ищет такси. Таксисты не хотят в вашу сторону ехать. Говорят, что дорога плохая, заметенная снегом. Шестьдесят километров по разбитой лесовозами дороге никого из таксистов не устраивает. Даже при хорошей оплате. Есть риск не проехать, а если проехать в одну сторону, то застрять на обратном пути. Но кто-нибудь все равно согласится. Мы тоже на всякий случай уже выслали машину. Внедорожник. Возможно, она и повезет вашего гостя. Правда, водитель не местный, и номер у него другого региона. Но это и будет оправданием того, что он плохо знает дорогу. Наверное, согласится только тот, кто ее действительно плохо знает. Но наш водитель будет ехать по навигатору. Я думаю, к вам можно и по навигатору проехать.

Кольчугин улыбнулся самому себе.

– Я не в тайге, товарищ генерал, живу. К нам проехать можно даже по дорожным указателям. Так даже вернее, чем по навигатору. В навигаторах карты непонятно откуда взяты. Я сам уже много раз в этом убеждался. А вообще, говоря честно, Анзор мог бы и позвонить. Я бы сам его встретил. Моя машина плохой дороги боится меньше, чем хорошей. Она, честно-то говоря, для плохой и сделана, а на хорошей, если разгонишься, чувствует себя неуверенно. Особенности, так сказать, боевого характера. Наследственные гены…

– У вас, кажется, «Ренглер»?

– Так точно. Джип «Ренглер»[5]. Дизельный. Трехдверный. Классика…

– Хорошая, говорят, машина. Хотя я на такой не ездил. Не довелось. Я раньше больше на «уазиках». Сейчас вот к «Патролу» привыкаю. Наверное, немного лучше «уазика», хотя тоже, мне кажется, не всегда.

– Приезжайте, дам покататься. Анзору мой телефон известен?

– Этого я не знаю. И не имею по понятным обстоятельствам возможности дать ему ваш номер. Но, когда завершите с полковником Габиани беседу и проводите его, если будет нетрудно, позвоните мне, пожалуйста.

– Обязательно, товарищ генерал. Что за вопросы ко мне со стороны Анзора, вам известно?

– Скорее всего, известно, но это не телефонный разговор. В двух словах могу сказать, что это связано с вашими общими грузинскими корнями. Так, по крайней мере, будет преподносить ситуацию он. Но дело это более глубокое. Что смогу, объясню при личной встрече. Как только найдете возможность связаться со мной, позвоните. Расскажете, и о моем визите договоримся. Я недалеко. За час доберусь. Итак, до встречи, Давид Вениаминович…

На этом разговор закончился. Давиду Вениаминовичу Кольчугину, подполковнику спецназа ГРУ в отставке, почему-то было приятно общаться с генералом Кобылиным. Сам генерал Кобылин был личностью интересной. Истинный русский аристократ не только по рождению, но и по поведению, он всех, даже солдат, всегда звал исключительно на «вы». Кольчугину пришлось работать с этим генералом Службы внешней разведки во время последней своей боевой операции перед выходом в отставку полтора года назад. И тогда Давид Вениаминович остался очень доволен сотрудничеством. Впрочем, его личное довольство или недовольство никакой роли в дальнейшей служебной карьере подполковника не играли, поскольку вопрос с отставкой был решен еще до начала операции. Но опять встретиться с Кобылиным Кольчугин уже и не рассчитывал. Однако что-то снова свело их. Знать бы что, чтобы хорошо подготовиться. Однако, как офицер спецназа военной разведки, Давид Вениаминович прекрасно понимал, что если бы все все знали, то вообще не было бы такой профессии, как разведчик. Профессия разведчика – узнавать…

* * *

В деревне, где поселился Давид Вениаминович после выхода в отставку, было всего три жилых дома помимо дома самого Кольчугина. И жили там только пожилые люди, чьи дети, перебравшись в город, не смогли найти возможности забрать родителей. Остальных стариков деревни их дети забрали с собой, и дома часто стояли даже с выбитыми стеклами или забитыми нестругаными досками окнами и дверьми. И эта деревня, как большинство российских деревень, тихо умирала. Но тем, кто еще жил там, было спокойно. А покой – это как раз то, чего Кольчугину в жизни никогда не хватало. Просто сама жизнь и профессия не давали ему возможности пожить в покое, хотя всегда к нему тянуло. Тянуло к неторопливому и размеренному образу жизни, когда не обстоятельства управляют твоим поведением, а ты управляешь обстоятельствами. У него и жена была по характеру такая же, не стремилась к публичности и всегда мечтала жить в деревне. Правда, в деревню с мужем не поехала, но почти сразу же после его выхода в отставку ушла в монастырь послушницей, надеясь со временем принять постриг. Давид Вениаминович, как человек православный, не возражал и лишь изредка навещал жену в монастырских стенах, привозил, какие мог себе позволить, финансовые пожертвования, поскольку монастырь был полуразрушенным и бедным и только начал восстанавливаться после эпохи дикого социализма.

Небольшой бревенчатый деревенский дом с прирубом вполне устраивал Кольчугина как постоянное место жительства. И он, после того как два года прожил здесь в качестве дачника, продал с согласия жены московскую квартиру и деньги за эту квартиру тоже отдал в монастырь. Таким образом, практически обрубил жене пути возвращения из монастыря, а себе – пути возвращения в город. Но его в город и не тянуло. А жена сама давно уже была настроена продать московскую квартиру и хотя бы этими средствами помочь монастырю. Значит, никто насилия над другим в этой ситуации не проявил, и все остались довольны.

вернуться

5

Джип «Ренглер» является прямым потомком прославленного «Виллиса» времен Второй мировой войны и даже во многом сохраняет его внешние очертания. Как аналог «виллиса» были построены и советские автомобили «ГАЗ-61», «ГАЗ-64», «ГАЗ-67» и последующие их модификации. Но, вопреки устоявшемуся мнению, советские военные машины не являлись клонами американского вездехода, а разрабатывались и создавались советскими конструкторами самостоятельно.

6
{"b":"171161","o":1}