Побережья сдерживают моря высокими крутыми берегами, постоянно подмываемыми приливами. Однако, кое-где на Земле с морем граничат обширные низменные районы — здесь прилив ежедневно проходит несколько километров вглубь страны. Это Голландия, северные области Германии, северо-западная часть Африки, представляющие из себя многие километры песчаных пляжей и соленых топей.

Но существует также много плоских берегов, возвышающихся всего на несколько метров над уровнем моря. Там усиленные странником приливы врывались от пятидесяти до восьмидесяти — и больше — километров вглубь суши. Огромные водяные массы, смешанные с песком и грязью, заливали узкие долины и мчались, подхватывая и унося вслед за собой все, что находилось на их пути, с гулом перекатывая камни и гигантские валуны. В других местах вода врывалась тихо, как смерть.

Там, где прилив был стремителен, а берега почти отвесными, хотя и не очень высокими — к примеру, над заливом Фанди и Бристольским каналом, в устье Сены и Темзы — волны фонтаном вздымались вверх и падали на сушу.

Отступающая вода уносила в океанические глубины песок с низких континентальных шельфов. Из воды выныривали глубоко расположенные рифы, и острова, зато другие рифы и острова вода затапливала полностью. Из мелких морей и заливов, например, из Персидского залива вода уходила дважды в день. В проливах волны делали русла более глубокими. Морская вода заливала узкие перешейки, отравляя солью плодородные земли, смывала урожай и скот с пастбищ, сравнивала с землей дома и города, затапливала большие порты.

Несмотря на неожиданность, люди, принимающие участие в спасательных экспедициях, рискуя жизнью, совершали чудеса, рядом с которыми бледнеет известная эвакуация в Дюнкерке. Пограничники и Красный Крест развили кипучую деятельность. Гражданская оборона оказалась на высоте положения. Однако, несмотря на все мероприятия, погибли миллионы людей.

Некоторые знали, что нужно убегать, поскольку ситуация становилась все более угрожающей. И они уходили с насиженных мест. Другие, даже в наиболее опасных районах, не могли заставить себя сдвинуться с места.

Дэй Дэвис с неукротимой энергией и вместе с тем с сосредоточенностью пьяницы на вершине алкогольного опьянения, шел через редеющий туман по замусоренному песчаному руслу реки Северн, у самого ее устья. Два раза он поскользнулся и упал, испачкав руки и одежду, но сразу же поднимался и не теряя времени отправлялся дальше. Время от времени он оглядывался на оставленные им самим следы, и видя, что идет криво, выравнивал направление. Также время от времени, не замедляя шага, он делал глоток из бутылки.

Побережье Сомерсет давно уже исчезло из поля его зрения и только вверху по течению реки, возле Эвонмауса, сквозь остатки тумана он видел маячащие вдали рыбообрабатывающие заводы. Давно уже утихли крики и безразличные предупреждения, вроде тех, что он утром слышал в пивной.

Время от времени Дэй пел:

— Иду в Уэльс, мелькают мили, а отлив все в большей силе!

Иногда он разнообразил эти слова так:

— Паршивые сомерсетцы! Я им еще покажу!

Или:

— Падаль эти янки! Хотят украсть у нас Луну!

А иногда читал куски из своего «Прощания с Лоной».

Внезапно вдали раздался приглушенный рев. Вертолет, словно ночной дух, пролетел недалеко от него. Однако гул почему-то не прекратился. Дэй шел теперь гораздо медленнее. Сапоги увязали в иле, и он каждый раз вынужден был прикладывать много сил, чтобы вытащить ноги. Невольно на ум приходила мысль, что он находится сейчас над каналом Северн, идя по песчаному дну поймы Уэльс Граундс.

Рев усилился, идти стало легче, поскольку началось песчаное дно.

Последняя завеса тумана исчезла и дорогу неожиданно преградила быстрая мутная река, шириной более ста метров.

Ее волны, покрытые пеной, жадно вгрызались в песчаные берега по обеим сторонам русла.

Дэй онемел. Ему просто не пришло в голову, что даже при малейшем приливе Северн снова станет рекой. Он внезапно понял, что не преодолел еще одной четверти длины канала.

В верховьях, там, где Эвон впадает в большую реку, он заметил — да, без сомнения, — грозные, бушующие белые волны.

Далеко в низовьях реки Дэй увидел перекосившуюся корму парохода, севшего на мель. Над ним завис вертолет. Был слышен далекий отзвук сирены.

Дэй отпрыгнул назад, когда кусок земли с берега упал в воду прямо перед ним. Несмотря на это, он отважно снял плащ — ведь его ожидала переправа через эту преграду — и вынул из кармана бутылку. Черная, обломанная толстая палка с прибитыми к ней планками, похожая на большой перочинный нож с раскрытыми лезвиями, с плеском проплыла мимо него. Дэй пожал плечами и приложился к бутылке. Но она оказалась пустой.

От внезапного ощущения беспомощности на душе стало нехорошо. Беспомощность муравья с наполеоновскими амбициями! Его охватил страх. Дэй оглянулся. Следы сапог на песке стали теперь размытыми ямками. Песок поблескивал от воды, которой еще несколько минут назад не было и в помине. Начинался прилив.

Он отбросил бутылку и как можно быстрее побежал по следам, пока те еще были видны. А ноги погружались в песок уже гораздо глубже, чем несколько минут тому назад.

Джейк Лешер несколько раз большим пальцем нажал на выключатель, хотя и догадывался, что в доме нет электричества. Он стоял в темноте комнаты и смотрел на лифт. Во время последнего толчка лифт сантиметров на пятнадцать опустился вниз и несколько перекосился. Падающая на лифт тень создавала впечатление, будто алюминиевые стены кабины сморщились. Джейку казалось, что он видит идущие из них черные нити дыма. Поэтому он тут же вернулся в комнату к Сэлли.

— Дыма все больше! — крикнула она, увидев его. Потом, склонившись над перилами балкона, указала рукой вниз, — Эй, посмотри! Видно даже пламя! Оно поднимается вверх и люди наблюдают за ним из окон напротив, но уровень воды, пожалуй поднимется еще выше. Настоящие гонки! О, боже, Джейк, это совсем как библейский поток, а квартира Хьюго — наш Ноев ковчег! На этой идее надо будет основывать нашу пьесу. И обязательно добавить пожар!

Джейк схватил девушку за плечо и встряхнул.

— Разве ты не видишь, что это серьезно? Вот бестолковая, мы же здесь запросто поджаримся.

— Но, Джейк… — запротестовала Сэлли. — Искусство должно основываться на настоящих событиях! Я читала об этом!

Во всем мире люди не отдавали себе отчета в тех изменениях, которые происходили в связи с приливами. Те, кто находился в глубине континента, как всегда, сомневались в том, чего не могли видеть собственными глазами, а многие из них вообще никогда не видели океан. Люди же, находящиеся в открытом море, преуменьшали размеры катастрофы, они едва чувствовали даже волны, вызванные землетрясением, и уж тем более волны прилива.

Повстанцы, которые овладели судном «Принц Чарльз», были по горло загружены работой — они должны были следить за порядком на большом трансатлантическом лайнере, заниматься пассажирами и сводить на нет попытки команды восстановить контроль за судном. Поэтому они пришли к выводу назначить четырех капитанов с равными правами. Прошло довольно много времени, прежде чем революционный совет повстанцев направил судно по курсу к мысу Сент-Рок и дальше на Рио-де-Жанейро, где их предводители должны были возглавить восстание по свержению законного правительства. Повстанцы отделались смехом от усиленных просьб капитана Ситвайза свернуть в сторону приливного узла, считая эту просьбу явным подвохом, позволяющим приблизиться к судам британского военного флота.

На яхте «Стойкая» Вольф Лонер наблюдал за густым облаком тумана, которое опускалось все ниже и ниже, почти полностью закрывая видимость. В этом микрокосмосе, состоящем из яхты, воды и небесной белизны, он снова начал воображать себе, что весь мир, кроме его яхты, исчез. Не исключено, что произошла атомная война и города исчезли с лица земли, словно куски угля исчезают в печи… а может быть, на всех континентах распространилась эпидемия и он, Лонер, остался единственным живым человеком на Земле. От такой мысли на его устах заиграла улыбка.