Рассказы о катастрофах и сверхъестественных явлениях обычно начинаются с появления за оконным стеклом лица, освещенного лунным светом, или с чтения старых рукописей, испещренных поблекшими письменами, или же с собачьего воя, оглашающего заброшенные вересковые пустыри. Но эта история началась с лунного затмения и с четырех новых астрономических глянцевых фотографий, на каждой из которых были звездные просторы с планетарным объектом. Только… что-то случилось со звездами.

Самая первая фотография появилась всего за семь дней до затмения. Она была сделана с помощью телескопа, находящегося на искусственном спутнике, а остальные — в обсерваториях, расположенных далеко друг от друга. Это были выгравированные на бумаге руны чистейшего знания, опровергающего всяческие суеверия, но они вызвали какое-то неизъяснимое беспокойство у молодого ученого, который первым увидел их.

Когда он посмотрел на черные точки, которые должны были быть на снимке… и увидел нечеткие черные зигзаги, которых не должно было быть… его охватило какое-то туманное ощущение нереальности, на мгновение приблизившее его к пещерным людям, почитателям сатаны, и людям средневековья, испытывающим суеверный страх перед ведьмами.

Все четыре фотографии, признанные документами наивысшего значения, были доставлены в Лос-Анджелес и переданы в Командование Лунного Проекта Американских Космических Сил. Американский Лунный Проект едва мог сравниться с советским, и намного уступал Марсианскому Проекту русских. Поэтому Командование Американского Лунного Проекта охватила тревога и даже страх, хотя (как и всегда, когда ученые сталкиваются с проблемами, кажущимися им сверхъестественными) все это прикрывалось ироническим смехом, не ограничивая свободы буйного воображения.

В конечном счете эти четыре фотографии, а точнее, то, что они означали, оказали влияние на каждое земное существо, на каждый атом нашей планеты. Они оставили глубокие борозды в душе каждого человека.

Из-за них тысячи людей утратили разум, а миллионы — жизнь. Не осталась в стороне и Луна.

Так что мы можем начать рассказ с чего угодно — с Вольфа Лонера, находящегося посередине Атлантического океана, или с Фрица Шера, проживающего в Германии; с Ричарда Хиллэри — в Сомерсете, или с Араба Джонса, курящего марихуану в Гарлеме; с Барбары Кац, подкрадывающейся к Палм Бич, или с Сэлли Хэррис, искательнице острых ощущений в Нью-Йорке, с профессора Брехта, продающего пианино в Лос-Анджелесе, или с Чарли Фулби, читающего лекции о летающих тарелках, или с генерала Спайка Стивенса, играющего ведущую роль в Американских Космических Силах, или с Рамы Джоан Хантингтон, исповедующей буддизм, или с Бангог Банга, плывущего на корабле в южном китайском море, или с Дона Мерриама, работающего на американской лунной базе, и даже с Тиграна Бирюзова, находящегося на орбите вокруг Марса. А можем начать и с Тигрицы, Мяу, Рагнарока, и даже с президента Соединенных Штатов.

Но не эти люди были ближе всех к первому центру беспокойства вблизи Лос-Анджелесом и не они сыграют в этой истории решающую роль, поэтому мы начнем с Пола Хэгбольта, пресс-атташе Лунного Проекта; и с Марго Гельхорн, невесты одного из четырех молодых американцев, которые полетели к Луне для обслуживания лунной базы; и с любимицы Марго — кошки Мяу, которую ожидало очень странное путешествие; и с четырех фотографий, хотя в то время они еще были строго охраняемой государственной тайной и загадкой, но еще не вестником несчастий; и с Луны, которая должна была погрузиться в поблескивающий мрак затмения.

Выйдя на улицу, Марго Гельхорн увидела высоко в небе полную Луну. Земной спутник был явно трехмерным: он выглядел, как пупырчатый баскетбольный мяч. Его светло-золотой оттенок удивительно гармонировал с этим спокойным вечером, столь редким для западного побережья.

— Эта девка поднялась во весь рост, — сказала Марго.

Пол Хэгбольт появился в двери и неуверенно рассмеялся.

— Ты слишком серьезно относишься к Луне, прямо как к сопернице, — заметил он.

— Соперница, черт побери. Она забрала у меня Дона, — категорично отрезала блондинка. — Она загипнотизировала даже Мяу.

Марго держала на руках спокойную серую кошку, в зеленых глазах которой, словно две слегка испачканных жемчужины, отражалась Луна.

Пол тоже взглянул на Луну, вернее на точку у ее верхнего края над затемненным пятном Моря Дождей. Он, конечно, не мог увидеть кратер Платона с американской лунной базой, но знал, что кратер должен обязательно находиться в поле зрения.

Марго с горечью добавила:

— Достаточно уже того, что я должна постоянно смотреть на это чудовищное кладбище, зная, что там находится Дон, предоставленный всем опасностям, которыми, наверняка, кишит эта ужасная пустыня. А теперь, вдобавок ко всему, появились эти фотографии и…

— Марго! — ужаснулся Пол, невольно оглядываясь. — Это государственная тайна. Мы не должны говорить об этом, тем более здесь!

— Из-за этого Проекта ты стал бояться даже собственной тени! Ведь ты мне почти ничего не сказал…

— Я вообще ничего не должен был тебе говорить!

— Ладно. Тогда о чем мы должны с тобой разговаривать?

Пол вздохнул.

— Послушай, — сказал он. — Я думал, что мы выйдем наружу, посмотрим затмение, может быть, прокатимся…

— Ой, я же совсем забыла о затмении! Луна как будто бы стала немного темнее. Оно уже началось?

— Похоже, — ответил Пол. — Начинается первая фаза.

— Что же будет твориться у Дона?

— Ничего особенного. Там некоторое время будет темно… вот, пожалуй, и все. Да, еще температура вокруг базы понизится примерно на двести пятьдесят градусов.

— Их коснется дыхание седьмого круга ада, а он говорит: «Вот и все!»

— Это не так страшно, как кажется. Видишь ли, днем температура достигает всего лишь ста пятидесяти градусов выше нуля, — объяснил Пол.

— Ледяные сибирские ветры в соединении с ужасной жарищей, и он говорит: «Ерунда». А когда я думаю об этом новом, неизвестном ужасе, надвигающемся на Луну из космоса…

— Хватит об этом, Марго! — улыбка сошла с лица Пола. — Ты просто даешь волю своему воображению.

— Воображение? Разве ты сам не говорил мне о четырех звездных фотографиях, на которых видно…

— Я тебе ничего не говорил — во всяком случае ничего такого, что бы ты могла превратно понять. Нет, Марго, я отказываюсь об этом говорить. И я не хочу слушать подобный бред от тебя. Пойдем в дом.

— В дом? Когда Дон там, наверху? Я собираюсь наблюдать затмение с побережья, и выдержать до конца!

— Тогда, — спокойно предложил Пол, — лучше возьми что-то потеплей, чем эта куртка. Сейчас довольно тепло, но ночная погода в Калифорнии изменчива.

— А на Луне ночи нет? Подержи Мяу.

— Это еще зачем? Если ты думаешь, что я возьму кошку в автомобиль…

— Мне жарко! Теперь возьми куртку, и отдай мне Мяу. А почему ты не хочешь, чтобы она поехала с нами? Кошки — это такие же люди, как и мы. Правда, Мяу?

— Нет. Это просто красивые животные.

— Они — как люди. Даже твой великий бог Хайнлайн признает, что коты — это граждане второго класса, почти такие же, как туземцы или феллахи.

— Меня не волнует эта теория, Марго. А попросту — у меня нет никакого желания везти в машине перепуганную кошку.

— Мяу не перепуганная кошка. Она — девушка.

— А девушки всегда спокойны? Посмотри на себя.

— Так ты не возьмешь ее?

— Нет!

В четырехстах тысячах километрах от Земли Луна медленно входила в тень планеты, из бледно-золотой постепенно становясь тускло-бронзовой. Солнце, Земля и Луна выстраивались в одну линию. Это было рядовое затмение Луны, случавшееся уже, наверное, не один миллиард раз. Действительно, ничего особенного, но из-под уютной перины земной атмосферы на этой стороне Земли, где воцарилась ночь, сотни тысяч людей наблюдали представление, которое постепенно распространялось через Атлантику и Американский континент, от Северного моря до Калифорнии, и от Ганы до острова Питкерн.