— Парнишка переутомился, — объяснил он Полу. — Я отвечаю за него перед его тетушкой.
Они пришли на место, помогли Доддси и Биллу Хиксону разгрузить багажник Коротышкиного автомобиля и загрузить фургончик. В машине действительно обнаружилось невероятное количество полезных вещей: коробки с едой и имбирным пивом, одеяла, две кожаные куртки, маленькая палатка, брикеты древесного угля, керосин, примус и даже подзорная труба с семикратным увеличением. Хантер тут же направил ее на Странника, но линзы только удлинили фиолетовые и желтые полосы, однако он с ужасом отметил, что трещинки на Луне расширяются прямо на глазах.
Из автомобиля Доддси они достали два мачете (Пол тихо рассмеялся при мысли о романтизме ситуации), два старых военных карабина и патроны, более того, — три двадцатилитровых канистры и кусок резинового шланга, с помощью которого они перелили бензин из баков засыпанных автомобилей в бак фургончика и до краев наполнили канистры.
Войтович взял карабин, сделал «на плечо»и крикнул:
— О боже! Я снова в армии! Вперед, марш! Я иногда люблю подурачиться, — искренне признался он Полу.
Тяжело груженый фургончик два раза застревал в песке, но все же счастливо докатился до пляжного домика. Хиксон даже лихо развернулся и элегантно подъехал к домику так, чтобы задний борт машины можно было опустить прямо на террасу.
Брехт присмотрелся к сокровищам и прокомментировал:
— Я вижу, Доддси, что у нас здесь есть все, что необходимо человеку на первый случай. Не хватает разве что спиртного… и воды, — добавил он через мгновение. Читая надпись на банке с имбирным пивом, он неодобрительно покачал головой.
— Зато есть большие запасы барбитуратов и декседрина, — ответил Коротышка.
— Это не одно и тоже, — вздохнул Брехт. — Не нравится мне это свинство. Вот если бы у тебя был, например, мескалин, пейотль, или на худой конец, немного марихуаны…
Ванда с возмущением посмотрела на него. Макхит нервно рассмеялся. Войтович подмигнул Профессору и серьезно сказал:
— Он шутит, Гарри.
Брехт широко улыбнулся и обратился к худощавой женщине:
— Налейте нам еще кофе, Ида. Хиксоны наверняка очень проголодались, да и мы, думаю, охотно согласились бы выпить по стаканчику кофе и съесть по бутерброду. Доддси привез много кофе, так что можно уже не экономить. А, кроме того, надо освободить термос для хранения воды. За домиком в баке — питьевая вода, я проверял. Некоторые думают, что я потребляю только спиртное, но должен заметить, что время от времени мне все же необходима вода.
Предложение выпить кофе было принято единогласно. Все так устали, что с удовольствием перешли с песка на террасу. Посредине они поставили складную кровать, на которой лежал Рей Хэнкс. Его забинтованная нога выглядела сейчас, словно плохо отремонтированная канализационная труба. Раненый получил в виде лекарства остатки виски Брехта и теперь относительно спокойно переносил боль. Дылда положил свои ладони на ногу Рея, он утверждал, что его прикосновения обладают целительной силой.
Ида сначала подала кофе Хиксонам, которые сидели, обнявшись. Они посмотрели друг на друга и серьезно чокнулись кружками. Всех охватило торжественное настроение. Они сосредоточенно начали прихлебывать кофе. Как и предвидел Хантер, каждый из собравшихся здесь по особому относился к этой террасе, словно она была его домом, и боялся той минуты, когда его необходимо будет покинуть. Здесь, на пляже, не было гор, которые могли обрушиться, домов, которые могли рухнуть или сгореть, газовых трубопроводов, которые могли лопнуть и взорваться желтым пламенем, проводов, которые могли оборваться и осыпать землю ослепительным снопом искр. Правда, пляжный домик, и вместе с ним сама терраса немного перекосились после землетрясения, но сейчас на это никто не обращал внимания.
Здесь не было чужих, которые бы указывали им, что надо делать, практически не было жертв, которых требовалось непрерывно спасать. Помехи в эфире не позволяли слушать последние известия о катастрофе, заглушали приказы и запреты, многочисленные указания полиции, Красного Креста и Гражданской Обороны. Так что лучше всего было бы остаться здесь и просто сидеть, наблюдая за Странником, который все ниже опускался над Тихим океаном. Диск этой неизвестной планеты теперь представлял собой фиолетовую голову атакующего быка — желтая середина мишени скрылась наполовину, зато с другого бока появилась большая желтая плоскость. Случайно, а может быть, даже преднамеренно, две маленькие овальные точки создавали глаза быка. Коротышка отставил чашку и начал рисовать.
— Эль торо! — прокомментировала Марго.
— Голова осьминога! — возразила Рама Джоан. — Жители Крита именно таким образом рисовали ее на вазах.
— Однако через три-четыре часа мы должны будем уехать отсюда, — неожиданно сказал Профессор, словно прочел по глазам собравшихся непроизнесенную вслух мечту — навсегда остаться здесь, на пляже.
— Прилив! — пояснил он.
Хантер предупреждающе посмотрел на него и Брехт поспешно добавил:
— Я прошу понять меня правильно. В этот момент нам ничего не грозит. Даже наоборот. Время между отливом и приливом составляет здесь около десяти часов, а это значит, что отлив начнется примерно через четыре часа после того, как Луна дойдет до зенита. Другими словами, через час будет максимальный отлив. Видите, как далеко стоит вода? Так что у нас есть много времени для отдыха, которым я собираюсь воспользоваться.
— Не понимаю, Рудольф. Что за прилив? — спросил Войтович.
Хантер нахмурился и покачал головой.
— Росс! — сказал Брехт. — Именно теперь, когда нам ничего не грозит, нужно посмотреть правде в глаза.
А потом, обращаясь к Войтовичу, твердо произнес:
— Вы знаете, что Луна, вернее, масса Луны, вызывает приливы? Хорошо, теперь у нас там еще и Странник. Он находится на той же высоте, что и Луна, так что можно допустить, что ритм приливов будет похожим.
— Вот это хорошо, — улыбнулся Войтович. — А то на мгновение мне стало страшно.
Остальные смотрели на Брехта — им было не до смеха. Профессор вздохнул и продолжил:
— Однако, судя по скорости, с которой Странник притянул Луну, можно допустить, что у него такая же масса, как у Земли, другими словами — в восемьдесят раз большая, чем масса Луны.
Воцарилась тишина. Слово «восемьдесят» повисло в воздухе, словно скала, которая с каждой минутой становилась больше и тяжелее. Только на Дылду и сопровождающих его женщин это не произвело никакого впечатления. Хантер с беспокойством наблюдал за реакцией остальных. Рама Джоан, чьи колени снова служили подушкой для спящей дочери, неожиданно лучезарно улыбнулась Брехту. Миссис Хиксон подняла руку, словно хотела возразить, но муж снова обнял ее и серьезно кивнул Брехту. Пол последовал его примеру и наконец-то позволил себе обнять Марго. Коротышка спрятал блокнот в карман и сложил руки на груди.
Профессор стоял задумавшись и с грустью улыбался им.
Гарри Мак-Хит наконец облек в слова немой вопрос, занимавший всех.
— Это значит, что прилив произойдет в то же самое время, только будет… ввосемьдесят разсильнее?
— Этого он не говорил! — горячо воскликнул Хантер. — Рудольф, ты не принимаешь во внимание фактор времени. Мы в любом случае можем рассчитывать на один спокойный день. Кроме того, приливы — это резонансное явление. Нужно время, чтобы океанические волны начали колебаться с большой амплитудой.
— Может быть, и так, — ответил Рудольф. — Однако, — он говорил все более решительным тоном, — эта планета находится над нами и наши рассуждения никак не могут изменить ее массу. Вы ведь видите, что она сделала с Луной! Займет ли это семь часов, или неделю, так или иначе огромный прилив наступит, а когда это произойдет, я буду себя чувствовать в безопасности только на вершине горы Моники, — объяснил он Хиксонам. — И всеже, — тут он повысил голос, — если человеку предстоят серьезныеиспытания, он долженсобрать всесилы… так, как это сделаю я через несколько секунд. Если кто-то хочет терять энергию на пустую болтовню — пожалуйста, мне это не мешает.
