Я быстро прогнал перед мысленным взором все, что происходило с того момента, как мы вошли в подъезд высотки. Со своими комментариями.

«Это ничего не доказывает, Вик! Ты необъективен!»

– Ты необъективен, Вик! – невольно повторил за Хайшей мой напарник. – Ну на кой черт Агате похищать девочку?

– Не знаю. Цели магов такого уровня понять очень трудно, даже когда они их не скрывают. Помнишь, Ивор пытался нам втолковать, зачем ему две тысячи голубей? Ведь он нам целых полчаса объяснял, пока не сдался и не сказал: «Просто пойдите и наловите!»

– Ты что?! – вытаращился Алекс. – Ты так до сих пор не понял этого?!

– А ты понял, что ли?!

– Конечно! – снисходительно посмотрел на меня напарник. – Он их потом выпустил.

– Я знаю! Он же это прямо при нас сделал. Но зачем?

– А это уже другой вопрос, – заржал Алекс. – Этого я не знаю.

– Да ну тебя! – Я с трудом спрятал улыбку. – Побудь хоть немного серьезным!

– Ладно, ладно… зануда!

– Так вот. Пока я подозреваю Агату по той причине, что именно она в тот день должна была проводить урок у Арины. На месте любого другого обитателя Тени я выбрал бы один из тех дней, когда у девочки нет вечерних занятий. Понятно же, что Агата сразу обнаружит следы магии, поймет, что девочку похитили, и поднимет тревогу.

– Так оно и вышло, но похитителя все равно не поймали по горячим следам, – возразил Алекс. – Значит, он придумал, как провернуть дело, и ему было плевать на магов. Возможно, он вообще специально выбрал этот день, чтобы бросить подозрение на Агату.

«Он прав. Будь это Агата, она бы уж точно догадалась, что ты именно так и подумаешь!»

«Но она вполне могла подумать, что я подумаю, что она подумает… тьфу ты! Эти цепочки можно строить бесконечно, а толку в них никакого!»

– Неважно! – вслух заключил я. – Я ведь не собираюсь немедленно хватать Агату и подвергать ее допросу с пристрастием. Даже если бы и хотел, мне с ней не справиться. И я не отбрасываю другие версии. Возможно, после осмотра особняка Барановски что-то прояснится.

– Ты один там справишься?

– Ну… справлюсь, пожалуй. Если что, Хайша ведь всегда со мной. А ты что придумал?

– Я попытаюсь выяснить все у самой Агаты.

– …?! – Я на мгновение потерял дар речи, но, думаю, мое молчание было достаточно красноречивым.

– А что? Отправлюсь к ней, вскружу голову…

– Болван! – констатировал я. – Влюбился! Опять! А я-то ломаю голову – чего ты ее так защищаешь?!

– Да ничего я не влюбился! – как-то неубедительно запротестовал Алекс. – Это же ради дела!

– Угу, расскажи это кому-нибудь другому!

– Почему-то раньше ты никогда не возражал, если я пользовался своими способностями с целью что-то разузнать! Уж не ревнуешь ли ты, братец Фокс?!

– К Агате?! Да ты рехнулся! Я за тебя беспокоюсь!

– Брось! Она тоже женщина!

– Я бы не был в этом так уверен, – покачал я головой. – Конечно, твоя кровь инкуба на нее действует. Когда вы встречались раньше, я замечал, как она на тебя реагирует. Вернее, это ее тело реагирует. Но она прежде всего ведьма. И ей сотни, если не тысячи лет. Она тебя сразу же раскусит, причем и в прямом смысле тоже. А потом выпотрошит и голову твою пустую повесит на стенку. Знаешь, у нее дома есть целая стена с охотничьими трофеями – головами оленей, волков, тигров. И место для еще одной вполне найдется.

– Это ты правильно меня с тигром сравнил! – Алекс немедленно надулся от гордости. – Брось, Вик! Нам нужно узнать, при каких тут делах Агата! Я предлагаю самый простой и быстрый способ!

– Марго тебя убьет! – использовал я последний аргумент.

Марго – жена Алекса. Обычная женщина без единой капли теневой крови, хотя, конечно, про Тень знает. Еще бы ей не знать, имея в мужьях сына инкуба! Алекс, правда, всего лишь наполовину инкуб, но из-за этой демонической половины вынужден постоянно менять женщин. Дело в том, что инкубы так питаются – высасывают во время занятий сексом жизненную энергию партнерши. И если инкуб – и Алекс тоже! – проведет с женщиной слишком много времени, то наверняка убьет ее. Только инкубу на это наплевать, а вот Алекс действительно любит Марго. И Марго его любит и даже понимает, что его бесконечные измены – неизбежное зло. Но одновременно с этим она нормальная женщина. Поэтому сцены буйной ревности, которым позавидовали бы испанские драматурги, случаются в этой семье регулярно.

Такой вот пердюмонокль, как выражались в дореволюционном театре.

Правда, у меня есть серьезное подозрение, что сам Алекс от «родового проклятия» не очень-то и страдает, а нравственные муки изображает только в присутствии Марго.

«Его не удержать, Фокс, – прокомментировала Хайша. – И ты не можешь не признать, что он прав. Чем скорее мы узнаем, на чьей стороне Агата, тем лучше».

– Ладно, поступай как считаешь нужным, – проворчал я. – Только сначала поймай мне гремлина.

– Гремлина? – Алекс перевел взгляд на автомобиль Вагнера и расплылся в понимающей ухмылке. – Без проблем!

Десятый год от большого разлива реки,

Центральная Африка, деревня Утсотокалеме

Очередной порыв ветра безжалостно вцепился в кроны деревьев и пригнул их едва ли не к самой земле. Гордые красавицы стонали от чинимого насилия и мели голыми ветвями траву – листья давно сорвало и унесло в низкое черное небо.

Торонго бросил взгляд назад, в темноту леса. Может быть, вернуться, пока не поздно? Но кто-то упрямый, засевший в его голове, твердил: «Сделай это сейчас, иначе никогда больше не решишься и никогда никто не будет уважать тебя. Даже сам себя уважать не сможешь».

Торонго всхлипнул от жалости к себе, нашел пологий спуск и побрел к реке, что-то бормоча под нос. То ли молился Орубе, то ли самозабвенно проклинал собственную глупость и гордыню, которая, если подумать трезво, была той же глупостью. Жаль, трезво все обдумать он смог только сейчас.

Говорят же старики, что орета делает труса храбрецом, умного – дураком, а крокодила – любимой женой. Впрочем, говорить-то они много чего говорят. Как соберутся в доме старейшины – кстати, вокруг бурдюка с той самой оретой, – так и давай пичкать друг друга и всех вокруг замшелой мудростью. И чем меньше в бурдюке пальмового пива, тем красноречивее становятся. Бывает, что и в бороды друг другу вцепляются.

Сегодня, правда, обошлось без драки. Как заговорили с самого начала старики о вымрунах, костяном вороне, безногой обезьяне и прочих страстях, так до самого вечера и рассказывали байки.

Торонго готов был хоть всю ночь слушать такие истории. Особенно же любил он те из них, в которых против кровожадных чудищ выступал не могучий герой, а обычный деревенский парень. И побеждал врага не дубинкой или луком, а собственной хитростью. В итоге чудовище обязательно погибало или изгонялось с позором за реку, а победителю доставались всякие полезные вещи и он становился уважаемым в деревне человеком.

Для Торонго последнее было особенно важно.

Так уж сложилось, что в деревне его не уважали. Насмехались. Ну не то чтобы насмехались, мысленно каждый раз поправлялся Торонго, – добродушно посмеивались. А все равно ведь обидно! Торонго с детства был неловким и растяпистым. Хуже всех лазил по деревьям, хуже всех плавал и боялся заходить далеко в лес.

Торонго уже год как прошел посвящение в мужчины, но ловкости и силы это ему не добавило. Как и уважения односельчан. Только и радости с того посвящения, что теперь можно сидеть в кругу младших мужчин деревни хоть всю ночь, слушая, как в кругу стариков рассказывают страшные истории. И пить орету.

Орету парень не любил, но отказаться, когда бурдюк, сделав круг, вновь склонялся над его чашкой, не мог. Не хватало еще, чтобы над ним и из-за этого потешались! Увы, за страх перед насмешками приходилось расплачиваться – от выпитого Торонго, как всегда, быстро окосел.

И надо же было старому Шогу именно в тот момент рассказать про пещеру.