В этом лучшем – как утверждают оптимисты – из миров редко в чем можно быть действительно уверенным. Лично мне на ум приходят всего три вещи: закон всемирного тяготения, закон Мерфи и то, что кожура всегда больше банана.

Впрочем, один знакомый ученый, у которого я время от времени покупаю всякие технические штуковины, полезные в непростом труде частного сыщика, как-то пытался мне доказать, что утверждение про банан и кожуру не всегда верно. В том смысле, что в определенной математической модели банан может быть больше кожуры. Однако мой насквозь гуманитарный мозг немедленно попытался впасть в спячку и сути объяснений я не уловил.

С другой стороны, мне самому не раз доводилось наблюдать, как маги легко нарушают закон тяготения и прочие физические, химические и юридические законы и просто основы здравого смысла.

Так что, пожалуй, единственный закон, непреложность которого не вызывает у меня никаких сомнений, – закон Мерфи, или, как чаще принято называть его в наших палестинах, закон подлости. Против него бессильны самые могущественные маги, которым все прочие законы не писаны.

К сожалению, я не маг, и в данный конкретный момент именно закон всемирного тяготения намеревался недвусмысленно продемонстрировать мне стабильность своего действия. Я же в меру своих невеликих сил пытался не дать ему это сделать.

Проще говоря, я висел, из последних сил цепляясь кончиками пальцев за крышу пятиэтажного дома и упираясь мысами ботинок в узкий декоративный карниз. Чертов закон тяготения изо всех сил тянул меня вниз, словно ему не терпелось доказать, что и мое тело будет падать вниз все с тем же ускорением девять и восемь десятых метра в секунду. Карниз под моими ногами тихонько проседал и явно собирался в ближайшее время обвалиться.

«Фокс! Хватит считать ворон! Вытащи нас немедленно!» – раздался в моей голове голос Хайши.

Для богини, прожившей несчитаную уйму лет, Хайша, на мой взгляд, слишком уж нервно относится к перспективе умереть. То есть я имею в виду, что, если бы мне довелось повидать, как возникают и рушатся цивилизации, быть непосредственным свидетелем походов Чингисхана, Куликовской битвы, мировых войн, революций и прочих масштабных боен, вряд ли бы во мне остался хоть какой-то страх перед смертью.

«Фокс! Сделай уже что-нибудь! Спаси нас!»

Увы, Хайша хоть и богиня, но богиня забытая. Некогда великий и многочисленный народ, строивший капища Арье Хайше, давно растворился среди других народов, населяющих Сибирь. А боги теряют силу, когда им перестают поклоняться. Когда про них забывают, боги умирают. Чтобы избежать подобной участи, Хайше пришлось искать убежище в столь ненадежном месте, как мое тело. В тот момент, кстати, мое тело было убежищем особенно ненадежным, наверное, самым ненадежным из возможных. Я как раз попал в аварию и тихо отходил в мир иной на обочине дороги где-то неподалеку от Иркутска. Спасти меня могло разве что чудо, и чудо произошло – меня нашла Хайша. Так что, можно сказать, мы тогда заключили взаимовыгодное соглашение. Хайша спасла меня от смерти, а я предоставил ей убежище в своем теле, чтобы она смогла выжить. Если кто-то считает, что собственная богиня – это круто, то он заблуждается. В результате «подселения» Хайша лишилась остатков божественного могущества, так что сотворить даже самое захудалое чудо – например, вытащить нас на крышу – она неспособна. Нет, кое-что она до сих пор умеет, но это «кое-что» никак не помогает в лазании по крышам и прочих физических упражнениях. Обеспечение выживания и целостности нашей общей с нею шкуры лежит целиком на мне. И если не придираться, можно сказать, что я с этой задачей вполне успешно справлялся. До настоящего момента…

«Фокс…»

«Да слышу я! Думаешь, это так просто?!»

«Фокс, посмотри наверх…»

Я поднял взгляд.

Закон Мерфи ухмыльнулся мне во все сорок два клыка.

Когда оборотни хотят выглядеть особо мерзко и пугающе, они трансформируют только какую-то одну часть своего тела. Чаще всего – пасть.

– Э-э-э… привет, Отбой!

Тяжело быть красноречивым, когда четверть часа провисел на двенадцатиметровой высоте, вжимаясь в стену и боясь шевельнуться.

Оборотень промолчал, с нехорошим интересом разглядывая меня. Щегольской сапог с металлическими набойками находился в опасной близости от моих пальцев. Если Отбой столь толстым намеком пытался заставить меня нервничать, то зря. По правде говоря, меня это совершенно не тревожило. То есть я хочу сказать, все равно сил продолжать цепляться за крышу почти не осталось.

Насладившись моим беспомощным положением, Отбой глухо прорычал:

– Четыре пули, Фокс! Четыре, кардан тебе в душу, пули сорок пятого калибра! Это, черт возьми, было очень больно!

«А я ведь предупреждала! – не замедлила напомнить мне Хайша. – У тебя ведь оставался еще один патрон!»

– Отбой, знаешь… – проскрипел я, чувствуя, как пальцы медленно соскальзывают с бетона, – ведь в барабане оставался еще один патрон…

Оборотень зарычал, нависая надо мной. Пальцы все-таки соскользнули с края, и в тот же момент карниз под моими ногами обвалился.

Говорят, в момент смерти перед внутренним взором должна проходить вся прожитая жизнь. Умирать мне уже доводилось, но тогда я был занят флиртом с Хайшей и было не до воспоминаний. В этот раз, впрочем, тоже никакие призраки прошлого меня не посетили, а посетила единственная мысль: «Это уже перебор! Я – пас!»

– С-с-сволочь т-ты, Вик!

Алекс сполз с заднего сиденья мотоцикла, проковылял к крыльцу и плюхнулся на ступени, равнодушно оскверняя свой «выходной» костюм пылью. Колени его так и ходили ходуном. Прохожие с сочувствием смотрели на моего напарника и с осуждением – на меня.

– Извини, – буркнул я, пристегивая потрескивающий остывающим двигателем мотоцикл цепью к ограде. – Вставай. Нет времени…

Обычно-то я спокойно езжу. Кое-кто из моих друзей сказал бы: даже слишком спокойно – и ехидно посоветовал пересесть на мотороллер. И советовали. Раньше, когда у меня были друзья.

Мне всегда было плевать на подначки. Я езжу так, как мне комфортно. А для меня комфортная скорость в городском трафике – это километров сто в час. Быстрее разгоняться смысла не вижу, потому как по Москве с ее лабиринтами улиц и светофорами на каждом углу простреливать на большие расстояния все равно не получается. Да и машин на улицах в последние годы стало так много, что местами и пешком-то в междурядье не протиснешься.

Но в этот раз я гнал… гм… если честно, не знаю, с какой скоростью, – отрывать взгляд от дороги, чтобы посмотреть на спидометр, было слишком рискованно. Во всяком случае, Хайша, в начале поездки ругавшая меня за лихачество, потом только визжала, когда я вылетал на встречную полосу, объезжая пробки. Под конец пути она издавала лишь тихое бормотание, подозрительно смахивающее на молитву. Интересно, кому молятся боги?

Впрочем, мне было не до теологических вопросов.

Меньше двадцати минут назад в наше с Алексом детективное агентство позвонил Ивор – глава местного Анклава магов. Надо сказать, если Ивор горит желанием озадачить нас каким-нибудь делом, я не всегда срываюсь с места и лечу к нему, чтобы немедленно приступить к работе. Наоборот, обычно я руками и ногами отбрыкиваюсь от такого дела, потому что задания у Ивора всегда головоломные. И в переносном, и в прямом смысле. Обычно это Алекс в обход меня соглашается выполнить поручение Ивора, а потом просто ставит перед фактом. Потому что Ивор платит очень хорошо.