Сама леди — которая широко улыбнулась, увидев Калена, и встала с дивана, чтобы обнять его — выглядела в точности так, как должна выглядеть королева-воительница: строгие, прекрасные черты, уверенная походка и медового цвета волосы с выкрашенными в любимый цвет Сьюни, алый, прядями.

— Кален! — воскликнула женщина. — Как ты вовремя. Я почти закончила «Утгард»!

Кален поставил свою сумку и сел, чтобы разуться.

— И как тебе дебют Ариты?

— Эпично, — ответила жрица. Лелира помогла Калену расстегнуть дублет. — Могу понять, почему народу нравится.

Многотомный цикл, начавшийся с книги «Лиса Среди Утгардов», рассказывает о героине старого мира: женщине-эладрин, известной как Серебряный Лис, которая постоянно попадает в разного рода переплёты. Никто не знал настоящего имени автора — прозвище «Арита» на эльфийском обозначает «серебряную лису» — а, учитывая популярность серии, издатели не хотят раскрывать правды.

— Довольно остроумно, забавно, хорошо описаны сражения, но слишком мало секса. Хотя, — Лелира помогла снять кольчугу через голову, — мне понравилось соблазнение вождя.

— Хах, — Кален начал развязывать бриджи.

— Думаю, всё впереди, — Лелира хлопнула его по рукам, чтобы самой это сделать. — «Утгард» заканчивается в 1330х, а Серебряная Лиса ещё совсем молодая. Около сорока — но, по-моему, подобные ей взрослеют гораздо медленнее, нежели люди. Есть же ещё книги, да?

Кален дал ей снять бриджи и остался в льняном нижнем белье. Лелира посмотрела на его покрытую шрамами, слегка блестящую грудь — Дрен почти мог читать её мысли.

Он покачал головой.

— Соблюдай правила.

— Да, да, — женщина надула губы. — Сколько их, Кален? Я хочу прочесть ещё!

— Я сегодня в магазине видел «Анорох», и, по-моему, это восьмой том, — мужчина потянулся. — Не так много книг, как в других любимых тобой сериях, но каждая книга вдвое толще обычных.

Лелира больше не смотрела на его тело — взгляд женщины был прикован к сумке Калена.

— В магазине? — улыбка стала шире. — То есть?..

Гвардеец открыл сумку и достал книгу.

— Здесь хватает постельных сцен, как мне сказали.

Лелира ахнула.

— «Похождения Ловеласа Латарио», двенадцатый том! — она взвизгнула от восторга. — Ох, Кален, плохой, плохой рыцарь! — Лелира поцеловала его в щёку и плюхнулась на диван, уткнувшись в книгу. Женщина тут же начала хихикать.

— Я так понимаю, этого хватит? — Кален выложил содержимое сумки на кровать. Чёрная кожаная броня, серый плащ — мужская одежда.

— «Ты должна быть польщена, крошка», — прочитала Лелира вслух. — «Многие бы продали душу, чтобы попасть ко мне в постель — многие так и сделали», — жрица прижала книгу к груди. — Идеально!

— Хорошо, — Кален застегнул пояс с ножнами, который был непривычно лёгок без Защитника. Вместо него мужчина засунул в ножны табельный меч — он был слишком коротким, но, как ни странно, держался.

— Уверен, что не хочешь остаться? — спросила Лелира. — Мы могли бы почитать вместе, — женщина положила руку ему на запястье: не знай Кален её лучше, мог бы поклясться, что она пытается соблазнить его.

— Спасибо, но нет, — Кален поцеловал её в лоб и начал было открывать окно, но остановился. — Лелира, ты…ты счастлива здесь? В этом месте?

Она поджала губы.

— Когда это тебя стало интересовать чьё-нибудь счастье?

Кален нахмурился.

— Шучу, мой друг, — сказала Лелира. — Я довольна этим местом — я служу своей богине, делаю то, что мне нравится. Я делюсь её любовью с людьми этого города.

— И этого достаточно, — прошептал Кален. — Для тебя.

— Кален, — жрица дотронулась до его щеки, но он этого не почувствовал. Мужчина видел её пальцы, но не ощущал ровным счётом ничего. — А для тебя не так?

Кален отвёл взгляд.

— Ты хороший человек, Кален Дрен, но иногда… — она вздохнула, а затем печально улыбнулась. — Если ты хочешь спасти кого-то, то почему бы не начать с себя?

— Мне не нужно спасение.

— Посмотрим, — Лелира обняла его и поцеловала в губы. Кален почувствовал только холод.

Жрица отодвинулась от него и разлеглась посреди дивана. Отложив в сторону «Похождения», она открыла последние страницы «Лисы Среди Утгардов» и начала читать про себя. Вслух же Лелира начала стонать: «Ох, Кален — о да, ДААА!».

Помимо иных навыков, жрицам Сьюни требовалось ещё толика актёрского мастерства.

Кален склонил перед ней голову, и женщина подмигнула.

— Ох, да, вот так, ТАК! — жрица перевернула страницу.

Пока Лелира стонала, визжала и читала, Кален надел шлем и открыл окно. Гвардеец снова посмотрел на Лелиру — жрица вновь издала стон, переворачивая страницу.

А потом, без каких-либо колебаний, Тенеубийца выпрыгнул из окна в ночь.

Внизу, невидимая посреди аллеи, пересекающей Марларов переулок, улыбнулась Файне.

— Рада встрече, сир Дрен, — промурлыкала женщина. Она сморщила нос. — Ну и запах — ты когда-нибудь стирал этот плащ?

Закончив небольшую слежку, мыслями она вновь вернулась к истории, которую писала для «Менестреля». Жизнь скандалистки отнимала так много времени!

Файне ушла, думая о шпильках, которые использует в очередной статье. О-ох, она с нетерпением ждала того дня, когда сможет уничтожить Арэйзру Хондил. И он почти настал — осталось дождаться рассвета солнца.

Позже — возможно, спустя три удара колокола — Борс Джерти услышал, как из-за двери Лелиры доносятся продолжительные и громкие стоны. «Да!» — кричала Лелира: «О, Кален!»

Борс ухмыльнулся.

— Это мой мальчик.

Спускаясь вниз по витой лестнице в сад в главном зале, Борс поморщился, увидев туман за окнами.

— Бездна забери этого человека — он когда-нибудь ошибается?

Насвистывая, он направился домой.

В ночи исчезли все краски, и город казался серым. Селунэ спряталась за густыми облаками, что разбухли от скопившейся в них влаги, но всё же пока не разразились дождём. Лёгкий бриз дул с запада и разбивался о здания.

Идеальные условия для морского тумана, захлестнувшего улицы.

Жители Глубоководья нечасто выходили в подобные ночи на улицы, когда в тумане легко было скрыть как благородное деяние, так и бесчестный поступок. В ночи, подобные этой, порождения Темнóт остаются там, под землёй, не вылезая из собственных нор, чтобы полюбоваться чистым небом и слезами Селунэ.

Надев чёрную кожу и серый плащ Тенеубийцы, Кален расположился на крыше галантереи Гиллиама. Сюда он пришёл не ради битвы — за ней рыцарь спустился бы в Темнóты — а для того, чтобы вдохнуть глоток свободы наземного мира. Каждые десять дней или около того, когда облака скрывали луну, Тенеубийца брал своего рода «выходной», чтобы напомнить самому себе, за что он борется: чтобы посмотреть на город, который Кален мог видеть, но не мог чувствовать.

— Почему бы не начать с самого себя, — пробормотал рыцарь.

Будь он способен чувствовать всё подобно остальным мужчинам, Кален мог бы наслаждаться объятиями столь умной женщины, как Лелира. Он мог бы, конечно, попробовать, не преследуй его постоянный страх не рассчитать силы, даже не зная об этом, — даже не чувствуя это. Но даже тот факт, что Магическая Чума украла ощущения в обмен на силу, Тенеубийца всё-таки был человеком действия. Когда Кален одевал маску, уже нельзя было так просто забыть о творящейся повсюду жестокости.

Хватить жалеть самого себя. Этим справедливость не восстановишь.

— Мне не нужно спасение, — повторил рыцарь.

Равно как и Лелира, Кален был рыцарем. Но если девушка служила доброй богине, заботившейся о счастье своей верующей, то Дрен исполнял волю мёртвого бога, требовавшего действия.