Ответ другу «П» Дипломат решил отправить на следующее утро. После коротких размышлений открыл оцинкованный ящик, где Орех хранил продукты, и ужаснулся: запасы еды совсем подошли к концу. Медлить с отправкой почты шпион не стал и двинулся на пункт связи, приказав радисту из бункера не выходить.

Небо переливалось тысячами ярких звезд, в лицо дул ветерок, под ногами шуршали листья. В эту пору он любил прогуливаться по безлюдным улицам Обербойрена, где после окончания шпионской школы поселился на специальной конспиративной квартире американской разведки. Непременным спутником его во время ночных прогулок был Орех, которого тоже готовили для опасного путешествия на Украину.

Как-то радист пожаловался ему, что в СССР засылают недостаточно обученных специалистов:

— Что могут сделать там такие, как я? Вы же знаете, у меня ни образования, ни опыта. Господа заботятся об одном — как уладить собственные делишки. А им бы не мешало пройтись по лесам Галиции, понюхать, чем там пахнет.

Как ни уверял его эмиссар, что тоже собирается на Украину, радист не поверил. Чтобы подбодрить Ореха, Дипломат сказал только:

— В подполье есть наши опытные кадры, на них можно положиться.

…Теперь он имел возможность лично проверить правдивость этого утверждения. В конце концов, на западе начинали в этом сомневаться. Когда приходила информация из-за «зеленого кордона» — так оуновцы называли границу с СССР, — первым вопросом было: «Как там, что-нибудь еще есть?» Заинтересованные лица, связанные с американской разведкой, упорно искали факты про «борющуюся Украину». И разведка требовала, чтобы националистическая пресса освещала дело так, словно борьба усиливается.

Кроме того, американцев интересовали перемены, происшедшие в СССР за последние годы. Поэтому Дипломат получил задание собирать информацию о жизни и быте советских людей. Эти данные были нужны для соответствующей подготовки новых агентов.

Легализоваться эмиссар не мог, разыскивать оуновцев, адреса которых получил от Гриньоха, тоже не решался — слухи про явку с повинной многих бывших националистов дошли и до Западной Германии, где свили себе гнезда разные антисоветские организации. Оставалось одно: верить в способности руководителей подполья и рассчитывать на их помощь.

«Не торопитесь устанавливать контакты, — снова вынырнуло в памяти предостережение их инструктора. — Чаще всего провалы случаются при первой встрече с представителями подполья. Не теряйте бдительности: чекисты могут напасть на ваш след и постараются устроить вам ловушку».

Теперь резидент дорого заплатил бы за самую ничтожную информацию о друге «П»…

Шпион действовал спокойно, расчетливо. Некоторое время издали следил за белым каменным крестом, под которым был тайник для переписки. Потом спустился в овражек, вынул пистолет, прислушался. Вокруг царила тишина. Несколько успокоившись, он спрятал оружие в карман.

Оставалось сделать небольшой крюк, чтобы приблизиться к пункту связи с другой стороны.

Низиной он миновал заросли шиповника, перепрыгнул через канаву. Дальше, за перелеском, виднелась проселочная дорога, освещенная луной. Поту сторону дороги стоял крест. Почти вплотную к нему подступала рощица белоствольных берез.

То ли расстояние до пункта связи было еще довольно большим, то ли успокоительно действовала погожая ночь, но эмиссар шагал вперед, почти не прячась. Вдруг сзади зашуршало, и на спину навалилось что-то тяжелое, пригнуло к земле. Руки выкрутили назад. Кто-то крепко связал их веревкой.

Незнакомцев было четверо. Они молча ощупали карманы Дипломата, обезоружили его и повели в лес, в противоположную от бункера сторону.

Минуты ожидания тянулись медленно. Мужчина в сером сардаке[23], солдатских галифе и кирзовых сапогах выходил на шоссе всякий раз, как только появлялась машина со стороны Рогатина.

В этот ранний час Галич еще спал, поэтому урчание мотора доносилось до колодца на седьмом километре от города особенно явственно. Мужчина проводил взглядом грузовик и снова побрел к трассе, где, погасив фары, только что остановилась легковушка.

Открылись дверцы, из машины вышли двое. Прихватив пустое ведро, направились к колодцу.

— Что стряслось, Микола? — спросил Кротенко Мамчура, когда тот провел чекистов за песчаную насыпь.

— Срочная информация, и весьма важная…

— Ну что ж, рассказывайте, — попросил Тарасюк.

— Вскоре после нашей встречи под «страшным дубом» Песня связался с парашютистом, о котором вы, товарищ полковник, рассказывали мне, — начал Микола. — Десантников оказалось двое. Они, видно, набрались страху и всячески оттягивали встречу. Песне это надоело. Он приказал боевикам выследить гостей, устроил засаду. На следующий раз к пункту связи эмиссар пришел один. Его схватили и привели к Песне. И что бы вы думали? — усмехнулся Микола. — Он оказался моим старым знакомым, можно сказать, «крестным» отцом. Это тот самый бывший учитель Михайло Ильчишин, который втянул меня в организацию националистов. О нем я рассказывал вам, товарищ полковник, еще там, под Берлином. Как обрадовался он, увидев меня! Обнимал, целовал, хвалил, что я сохранил верность ОУН. А на следующий вечер мы посетили его бункер. Он был в плохом состоянии, поэтому Ильчишин переселился ко мне в бункер. Песня возражать не стал. Даже больше: приказал Бегунцу и своим боевикам расширить центральное помещение за счет маленьких «комнат» и улучшить вентиляцию.

— Куда Песня поселил радиста? — спросил Кротенко.

— Тот живет в бункере с двумя боевиками.

— А два других?

— Вместе с Песней.

— Значит, вы остались с Бегунцом и эмиссаром?

— Да. На этом настаивал Ильчишин. Теперь нас девять человек.

— Простите, Микола, — перебил полковник. — Почему вы назначили нам встречу возле Галича, а не там, где всегда?

— Песня приказал немедленно отнести почту на пункт связи в район села Зеленое — это за Перечинском — и вернуться назад не позже, чем через семь дней. Ну, а Галич мне по дороге.

Майор посмотрел на полковника. Тот качнул головой, как бы что-то подтверждая, потом спросил:

— А что в этой почте?

— Скорее всего информация об эмиссаре. Ну это можно проверить.

Микола достал из-за подкладки пиджака склеенный по краям листочек бумаги и протянул Виктору Владимировичу. Тот передал Кротенко.

— Сейчас посмотрим, — сказал Петро Федорович и пошел к машине.

Вскоре он вернулся.

— Не тревожьтесь, Микола, — успокоил Мамчура майор, вручая почту. — Работа чистая. Националисты ничего не заподозрят. Песня уведомляет адресата, что из-за границы прибыл эмиссар с радистом. Рация у них неисправна. Предлагает зиму подержать гостей у себя, а весной постарается переправить их в краевой провод.

— Итак, Микола, у вас будет время поработать с эмиссаром, — подытожил Тарасюк. — Постарайтесь разузнать о его задании как можно больше. И еще одно: возможно, на пункте связи вы найдете какую-то информацию для Песни. Сможете прочитать шифровку?

— Надеюсь, товарищ полковник. Об этом я уведомлю вас через тайник под дикой грушей.

— Значит, договорились. Ну, а теперь поедем с нами. Немного отдохнете. Потом наверстаем упущенное — подкинем вас в район Зеленого.

— А как с Бегунцом? — спросил Мамчур.

— Он что, с вами? — удивился Кротенко.

— Ага, ждет там, возле часовни. Песня поручил ему сопровождать меня.

— Почему же вы не сказали об этом сразу?

— Как-то упустил из виду, товарищ полковник. Привык уже, что Бегунец ходит за мной, словно тень.

— А вы не допускаете, что эта тень выскользнет когда-нибудь из своего тайника и проследит за вами?

— Честно говоря, такое может произойти только случайно. Бегунец давно порвал бы с подпольем, если бы не та история, о которой я вам уже рассказывал. И вообще без помощника мне трудно.

— Гм, — в задумчивости проговорил Тарасюк. — Вы снова о том же. Что ж, Петро Федорович, если так, обдумаем еще раз Миколино предложение? А теперь пускай все остается, как есть. Идите вместе с Бегунцом в Зеленое. Но не раскрывайтесь перед ним! И последнее. Вот вам радостное известие: недавно я встретился с вашей теткой. Обо всем договорились. Отец приедет в Куты в следующем месяце.