— Если хотите знать правду, что бы вы ни предприняли, все вы обречены.

— Ну, не совсем, — возразил Крофорд. — Мы можем бороться и в состоянии причинить немало осложнений.

— Чем? Вспомните, Крофорд, у вас есть только дубинки.

— У нас есть отчаяние.

— Дубинки и отчаяние? Так ли это много?

— У нас есть секретное оружие.

— Но ведь оно есть не только у вас. Крофорд кивнул.

— Да, оно не так уж всемогуще. Поэтому я и нахожусь здесь.

— Я вступлю с вами в контакт, — сказал Виккерс. — Обещаю. Это самое большое, что я могу сделать. Тогда, если я сочту, что вы правы, я вступлю с вами в контакт.

Крофорд с трудом поднялся со стула.

— Сделайте это как можно скорее, — попросил он. — Время не терпит. Я не могу долго сдерживать их.

— Вы боитесь, — кивнул Виккерс. — Страх сидит в вас, как и в день нашей первой встречи.

— Действительно, я живу в постоянном страхе. Тем более что с каждым днем дела обстоят все хуже.

— Два напуганных человека, — сказал Виккерс. — Два десятилетних мальчугана, бегущих во тьме.

— И вы тоже?

— Конечно. Разве вы не видите. Я весь дрожу.

— Нет, не вижу. В какой-то мере, Виккерс, вы самый хладнокровный человек из всех, кого я встречал.

— Да, вот, — вспомнил Виккерс. — Вы говорили еще об одном мутанте, которого могли схватить.

— Говорил.

— Конечно, вы мне не скажете, кто он?

— Не скажу, — подтвердил Крофорд.

— Я так и думал.

Ковер словно заколыхался, и в комнате вдруг появился волчок. С тихим гудением он медленно вращался вокруг оси, так что было видно, как неровно он разрисован. Волчок вернулся.

Они стояли и смотрели, пока он окончательно не замер на полу.

— Он был там, — сказал Крофорд.

— И вернулся, — добавил Виккерс.

Крофорд закрыл за собой дверь, и Виккерс остался в холодной, залитой резким светом комнате с неподвижным волчком на полу, прислушиваясь к удаляющимся шагам Крофорда.

Когда шаги стихли, Виккерс подошел к телефону, снял трубку, набрал номер и стал ждать соединения. Он слышал, как на линии переговариваются телефонистки, повторяя его вызов, голоса были слабые.

Энн следовало предупредить. У него было мало времени — их, конечно, подслушивали. Предупредить и заставить сделать то, что он потребует. Она должна была покинуть квартиру и скрыться до того, как они явятся к ней.

Он скажет: «Энн, можешь ли ты сделать для меня одну вещь? Не задавая вопросов, не спрашивая почему?»

Он скажет: «Ты помнишь, где расспрашивала про плиту? Встретимся там».

И еще он скажет: «Уходи из квартиры. Уходи и спрячься. Скройся. Сию же минуту. Не через час и даже не через пять минут. Положи трубку и уходи».

Она должна сделать все быстро, без колебаний и споров.

Он не мог ей сказать: «Энн, ты — мутант». Иначе она начнет выяснять, что это значит, как он узнал об этом, и люди Крофорда успеют явиться к ней.

Она должна уйти, слепо подчиняясь ему. Но согласится ли она это сделать?

Он даже вспотел от волнения. При мысли, что она потребует объяснений и не захочет уйти, не узнав причин, его затрясло, и он почувствовал, как струйки холодного пота бегут по спине.

Телефон уже звонил в ее квартире. Он припомнил расположение комнат, аппарат на столике возле дивана — вот она пересекает комнату, вот-вот раздастся ее голос.

А телефон все звонил и звонил.

Ответа не было.

Телефонистка сказала:

— Номер не отвечает.

— Попробуйте позвонить по другому номеру, — попросил он и назвал телефон конторы.

И опять он ждал, прислушиваясь к гудкам.

— И этот номер не отвечает, — сказала телефонистка.

— Спасибо, — поблагодарил Виккерс.

— Повторить вызов?

— Нет, — сказал Виккерс. — Аннулируйте его, пожалуйста.

Следовало поразмыслить и выработать план действий. Прежде всего надо было уяснить положение дел. Раньше было легче: стоило убедить себя, что все — игра воображения, что и сам он, и мир вокруг сошли с ума, и, если без раздумий следовать событиям, все уладится.

Теперь промахнуться было нельзя.

Отныне он должен поверить всему, что в этом номере ему поведал Крофорд, каким бы невероятным это ни казалось.

Он должен поверить в это невероятное изменение человеческой природы и в расколотый враждебный мир. Он должен поверить в сказочную страну своего детства, и, если он действительно мутант, сказочная страна становится отличительным знаком, по которому он сможет узнать своих собратьев, а они — его.

Он пытался вникнуть в тайный смысл рассказанного Крофордом, связать все воедино, но не мог — существовало множество неизвестных ему побочных явлений и факторов.

Имелся мир мутантов, мужчин и женщин, стоящих на более высокой ступени развития, чем обычные люди. Мутанты были наделены такими свойствами и мыслили такими категориями, о которых обычные мужчины и женщины и не подозревали. Это был следующий шаг в развитии человека, следующая ступень эволюции. Человеческая раса продолжала развиваться.

— И только Богу известно, — сказал Виккерс в пустоту комнаты, — нужно ли ей это движение вперед.

Маленькое содружество мутантов содействовало развитию человеческой расы, но трудились они втайне, потому что стоило им открыться миру нормальных людей, как он восстал бы против них и разорвал только за то, что они не такие, как все.

В чем крылось отличие? Что и как они могли совершить?

Кое-что он знал: вечмобили, вечные бритвенные лезвия, вечные электрические лампочки и искусственные углеводы.

Какой же фактор действовал еще? Должен был существовать еще какой-то фактор.

Вмешательство, как говорил Гортон Фландерс, раскачиваясь в кресле на террасе. Чье-то вмешательство, которое помогало человечеству двигаться вперед и так или иначе уничтожать горькие плоды своего однобокого развития.

Виккерс знал, что ответ мог дать только Гортон Фландерс. Но где его найти?

«Их трудно схватить, — говорил Крофорд. — Вы звоните у двери и ждете. Вы пишете им и ждете. Вы выслеживаете их и ждете. Но их никогда нет там, где вы думаете, они находятся где-то совсем в другом месте».

Прежде всего, подумал Виккерс, надо смыться отсюда и постараться стать неуловимым. Во-вторых, надо найти Энн и помочь скрыться и ей. В-третьих, необходимо отыскать Гортона Фландерса и, если он не захочет говорить, вырвать у него признание.

Он взял волчок, спустился вниз и вернул ключ. Портье вручил ему счет.

— Тут для вас записка, — сказал он, кладя ключ на место. — Ее оставил тот человек, который был у вас.

Виккерс взял конверт и достал сложенный вчетверо листок бумаги.

— Странно, — сказал портье. — Он ведь только что говорил с вами.

— Да, — ответил Виккерс, — очень странно. Он прочел записку.

«Не пользуйтесь своим вечмобилем. И молчите, что бы ни случилось».

Это было действительно странно.

Он вел машину навстречу заре. Дорога была пуста, и машина бесшумно летела вперед, словно птица, только на поворотах шуршали на асфальте шины. Рядом с ним, на сиденье, в такт движению покачивался раскрашенный волчок.

Его смущали два момента, только два момента.

Он должен был остановиться в доме Престонов. И не должен был пользоваться машиной.

И то и другое было абсолютно абсурдным, и он злился на себя. Он до отказа нажал на акселератор, и шорох шин на поворотах превратился в визг.

Следовало остановиться в доме Престонов и испытать волчок. Он чувствовал, что должен поступить именно так, но сколько ни рылся в памяти, причин этого решения не находил. Если волчок способен сработать, он сработает где угодно. И все же какая-то глубокая уверенность подсказывала ему, что место проведения эксперимента не безразлично. Он был убежден, что дом Престонов явно скрывает что-то в себе. Он мог послужить ключевым моментом, если только во всех этих историях с мутантами мог быть ключевой момент.