— И одно из них для мисс Лонгстаф, — начала она.

— Я ведь просила называть меня Элси! — перебила ее юная леди.

— Слыхали?! — воскликнула портниха, кивая. — Она уже просит звать ее Элси. Каково? А ведь я, кажется, только вчера видела ее на сцене! Ну да ладно, словом, платье для Элси готово, и вы такой красоты еще в жизни не видели, мисс Трант. Примерьте, Элси! Сходите в мою спальню и примерьте, окажите мне милость.

Увидев вопросительный взгляд мисс Трант, Элси кивнула, вышла и очень скоро вернулась — совершенно другим человеком. В мягком сиянии голубого и зеленого она была почти красива.

— Ах, какое чудесное платье! — с искренним восхищением воскликнула мисс Трант. — Похоже на зеленую рощицу, заросшую колокольчиками.

Она повернулась к портнихе и хотела было ее поздравить, но мисс Тонг по-прежнему блуждала потрясенным взглядом по Элси. Ее губы слегка дрожали, а длинные умелые руки сцеплялись и перекручивались.

— Ах… мисс… мисс… Элси! — проронила она, сделав шажок вперед. — Вы и впрямь чудесно выглядите. Неужели его сшила я? Подумать только, вы будете в нем петь и танцевать, и на вас будут смотреть люди… тысячи людей… Ах, какая же я глупая… но подумать только!..

Элси обняла ее, чуть-чуть подержала и легко поцеловала в щеку.

— Никакая вы не глупая, а очень даже умная и талантливая, — тихо произнесла она. — Правда, мисс Трант? Давайте вставим ее имя в программку? «Костюмы от мадам Тонг из Роусли»!

— Ой, да бросьте! — охнула мисс Тонг, вытирая глаза, хохоча и плача. — Нет, я, право, переутомилась. Не помню, чтобы меня когда-нибудь охватывало такое волнение. Вы, верно, думаете: «Как она смешна и нелепа!» Думаете ведь? Ну да ничего, мы все иногда бываем нелепы. Лучше мне заняться юбкой и жакетом для миссис Моксон — это вернет меня на землю. Два ярда тесьмы, сплошные строчки — вот что мне поможет. Давайте-ка сменим тему…

Они уселись в кресла и стали очень деловито обсуждать оставшиеся платья. Когда мисс Тонг спросила их следующий адрес, чтобы выслать им готовые костюмы, мисс Трант внезапно посетила мысль, что она больше никогда не увидит эту крошечную женщину, а с этой мыслью пришло и вдохновение.

— Вы знаете, — начала она, — завтра утром мы отправляемся в Дотворт…

— Помните, я говорила, что мы останемся там на три дня? — вставила Элси.

— А на следующей неделе мы поедем на восточное побережье, в Сэндибэй, — продолжала мисс Трант. — Если успеете закончить платья к понедельнику или вторнику, вы можете сами их привезти! Конечно, тащить их вам не придется, мы все устроим.

— И я могла бы увидеть вас всех на сцене, правда? — просияв, радостно вскричала мисс Тонг.

— Конечно, могли бы. Вы так много работаете, что заслужили небольшой выходной. Остались бы на денек или на два в Сэндибэе…

— Ах, как это было бы чудесно! Поехать на море, увидеть все костюмы на сцене, снова услышать ваши чудесные песни, которые стали еще чудеснее — ах! — Боже мой! — Несколько секунд мисс Тонг не могла отвести восторженного взгляда от картины, которую нарисовало ее воображение. Потом свет, озаривший ее лицо, померк. — Только ведь я не смогу, мисс Трант. Я бы очень хотела, но не смогу.

— Почему?

— О, тому множество причин! Я… не знаю… их так много, что я и сообразить-то не могу.

— Разумеется, все расходы мы оплатим, — вскользь заметила мисс Трант. — Это обычное дело, вы ведь на нас работаете. Все так делают, верно, Элси?

— Постоянно! — тут же выпалила Элси и бросила на мисс Трант благодарный взгляд. — А вот теперь вы точно глупите. Вам, верно, ни капли не хочется увидеть меня на сцене в этом платье. Приезжайте, будете жить в моей комнате.

— Да, конечно, Элси, мисс Трант, я знаю… но… ах, не просите! Па никогда меня не отпустит, ни за что на свете.

— Где он? Дома? Внизу? Хорошо, своего па оставьте мне, — строго проговорила Элси. — Если вам мешает только па, с ним я разберусь.

И в ту же секунду она ушла, оставив мисс Тонг — как та сама призналась — в «полном ошеломлении». Элси разобралась с па за пять минут, и ни у кого не возникло сомнений — довольно было одного взгляда на ее лицо, — что Мидлэндский страж не скажет ни слова против.

— Неужто он совсем не возражал? — восхищенно закричала мисс Тонг.

— Ни капельки, — все так же сурово ответила Элси. — Ему наша затея по душе. И дальше будет по душе, вот увидите.

— Что ж, тогда я приеду! Да, приеду! Буду работать, работать, а как закончу — сама же и доставлю вам костюмы! Отсюда возят экскурсии в Сэндибэй, — на четыре дня вроде бы. Так выйдет дешевле. Только я не знаю, как мне довезти все платья до вокзала.

— Зато я знаю, — ответила Элси. — Па вам поможет.

— И я смогу бесплатно прийти на концерт? — воскликнула мисс Тонг. — А может, и за кулисы попасть?

— Разумеется! Мадам Тонг, костюмер «Добрых друзей»! — ответила Элси. — Мы ведь можем написать так в программках, мисс Трант?

— Можем и напишем, — ответила та, поднимаясь. — А теперь пойдемте, нужно еще закончить дела. У меня целая куча всяких дел. Поначалу я думала, что мне будет нечем заняться, а теперь я, кажется, тружусь от рассвета до заката.

— Но вам ведь это нравится, правда, мисс Трант? — спросила мисс Тонг. — Вот это жизнь, верно? У меня с вашими платьями всегда так. Надо иногда жить в свое удовольствие, я считаю.

Эти слова, в числе прочих, мисс Трант запомнила навсегда.

Вновь отправляться в путь было невероятно волнующе. Мисс Трант поехала на машине с Джимми Нанном и мистером Окройдом: они должны были приехать раньше остальных и успеть подготовить сцену, поскольку помещение в Дотворте под названием «Олимпик» оказалось кинотеатром. Труппа отправилась поездом. По дороге мисс Трант пыталась сохранять спокойствие, уверяла себя, что все это, разумеется, нелепейшая причуда, но, несмотря ни на что, очень волновалась. Ведь сегодня вечером она впервые увидит труппу — свою труппу — как смешно звучит! — на сцене, перед публикой. Перед самым прибытием на место она не выдержала.

— Знаете, я уже волнуюсь, — сказала она Джимми.

Это признание его обеспокоило.

— Я не то чтобы вас не понимаю — понимаю, конечно, — ответил он. — Даже театрал с пятидесятилетним стажем волнуется перед премьерой. Первое выступление — эхе-хе! Да-да, знаю. На моем веку было немало премьер. Надо сказать им спасибо за испорченный желудок.

— Вам не лучше?

— Лучше? Только хуже! Поверьте, я почти забыл, как жевать. Вид ложки с вилкой меня пугает. В Роусли я ел так мало, что даже квартирная хозяйка жаловалась — я, видите ли, не даю им есть по-человечески. Потом пришел ее муженек, и у нас состоялся неприятнейший разговор: мол, еда у них нормальная, как у всех, и ему надоело ужинать еле теплой кашей, да в придачу его жена обозвала меня проглотом. Но я вот что хотел сказать, мисс Трант. Не рассчитывайте сегодня на многое.

— На что именно?

— Вообще ни на что не рассчитывайте! — выпалил он. — Программа еще сырая, а Дотворт гроша ломаного не стоит. Я знаю этот городок, давал там концерты много лет назад. Дыра дырой. Мы просто тренируемся на собаках, не более.

Дотворт и впрямь походил на собаку. «На ободранную палевую дворнягу», — подумала про себя мисс Трант. В слабом солнечном свете городок казался желтоватым, и от всех улиц, которые они проезжали, веяло каким-то запустением.

Кинотеатр «Олимпик» оказался небольшим зданием, втиснутым между скобяной лавкой и магазинчиком тканей. На доске объявлений висела афиша с крупной жирной надписью: «Добрые друзья». Увидев ее, мисс Трант почувствовала приятное чувство заслуженного успеха.

— Вы только посмотрите! — простонал Джимми, тыча пальцем в афишу. — Посмотрите, прошу вас!

Несомненно, афиша выглядела не слишком внушительно — главным образом потому, что ее наклеили поверх старой рекламы какого-то фильма. От нее осталось несколько пар ног, на которых будто бы держалась афиша «Добрых друзей», а под ногами горела яркая надпись огненными буквами: «Драма из самых глубин человеческой души».