Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Лада Лузина

Выстрел в Опере

Киевские ведьмы

Шабаш второй

Выстрел в Опере - _01.png

«Зазеркалье» Лады Лузиной

Он тот, кто смешивает карты,

Обманывает вес и счет,

Он тот, кто спрашивает с парты,

Кто Канта наголову бьет,

Кто в каменном гробу Бастилий —

Как дерево в своей красе.

Тот, чьи следы – всегда простыли,

Тот поезд, на который все

Опаздывают…

Борис Пастернак

Бывает же такое везение! Мне, рядовому обывателю современного Киева, попасть в Город ушедших эпох, увы, не удавалось ни разу. Я мог лишь представить себе мой бесконечно любимый Город, всматриваясь в пожелтевшие фотографии и тексты старинных фолиантов со всяческими ерами, ятями и ижицами, мог лишь со слов свидетелей «раньшего времени» пережить опыт реконструкции, но чтобы вот так, вопреки неизбежному течению времени, где путь проложен только в будущее, прокатиться на старом «пульмане», пообедать в «Европейской» гостинице и побеседовать на равных с Анной Ахматовой, и даже запросто, панибратски (правда, на грани дозволенного) пообщаться с Александром Куприным! Такое могут позволить себе только гениальные поэты, юродивые и…

Ведьмы!!! Бессмертное гоголевское «В Киеве все бабы – ведьмы» подтверждают произведения талантливой киевлянки Владиславы Кучеровой (то есть Киевицы, то есть Лады Лузиной), в творчестве которой вовсю прослеживаются «брокеновские штучки», правда, нашего, местного, но не менее масштабного и яркого пошива. В Киеве, разумеется, подобное место шабашей – Лысая гора, куда, смею думать, хотя бы раз в году, на Купалу прилетает посудачить с подружками и сама Лада. Уж не знаю, на «борове» ли каком (допускаю такую возможность, ибо знаю, что госпожа Лузина чтит своего не менее мистического земляка – Михаила Булгакова), либо на более традиционной метле (думаю, что и Николая Гоголя наша уважаемая писательница уважает), а только обязательно наведывается туда.

Произведения Лады пропитаны духом Киева, Города, где не только крестили Русь и сбрасывали в Днепр языческих истуканов, но где и до сих пор полно всяческой нечисти. Не случайно Николай Гумилев «Из города Киева, из логова Змиева» забрал «не жену, а колдунью»!

Оказавшись, благодаря Ладе, в Киеве вековой давности, пережив вместе с ней яркие события, в которых даже захотелось принять непосредственное участие, я, по понятным причинам, с большой неохотой «вернулся» в настоящее.

Авантюрные романы Лады Лузиной, проникнутые и отменным знанием исторического материала, и тонкой иронией, и искрометным юмором, читаются легко и непринужденно. Задумываться и анализировать нет времени. Хочется спешить и спешить, опасаясь, что не успеешь… И хочется продолжения, ибо для писательницы минута, прожитая «там», – будто бы по теории Эйнштейна – год, прожитый в нашем бренном мире. А жизнь коротка. Вкусно подобранные слова складываются в предложения, оные – в абзацы и главы того романа, который вам, уважаемый читатель, на зависть мне, еще только предстоит прочесть.

Александр Анисимов,

историк, журналист.

Автор выражает глубокую признательность своим друзьям и помощникам – книгам:

«КИЕВ И КИЕВЛЯНЕ»

Александра Анисимова

«МАЛАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

КИЕВСКОЙ СТАРИНЫ»

Анатолия Макарова

«КИЕВ МИХАИЛА БУЛГАКОВА»

А. Кончаковского, Д. Малакова

«КРЕЩАТИК, ИЗВЕСТНЫЙ И НЕИЗВЕСТНЫЙ»

Михаила Рыбакова

А также – особую благодарность статье

«АННА АХМАТОВА В КИЕВЕ»

Евдокии Ольшанской

и книге

«МАСТЕР И ГОРОД»

Мирона Петровского

без которых не было бы моей книги.

Начало волшебной истории!

Шабаш первый

Madame Лузина загремела чашками.

– Скорее, господа, не будем терять времени!..

Михаил Булгаков. «Спиритический сеанс»
Выстрел в Опере - _02.png

Моему Городу посвящается

13 лет назад

Мама, а когда я вырасту, я смогу купить Мариинский дворец?

– Ты сможешь просто забрать его себе.

– А я смогу летать?

– Да, доченька, сколько угодно…

– А когда я стану такой, как ты?

У ее мамы были золотые волосы, а глаза голубые и ясные, как камешки на дне ручья. Ее мама могла совершенно все. Даже отвечать на вопросы дочери, одновременно чертя что-то важное и взрослое в большой бухгалтерской тетради.

Только теперь она не ответила.

Ровная строка под ее рукой оборвалась… Мама недоверчиво нахмурилась, закусила нижнюю губу и медленно, отрицательно покачала головой. А секунду спустя вырвала из тетради последний лист и скомкала его в шар.

– Мама, что ты делаешь? – спросила дочь.

– Ничего. – Мама не глядела на нее. Она глядела на шар. – Что ты спрашивала, милая?

– А когда я стану такой, как ты?

– Скоро. – Мамин голос прозвучал странно. – Очень скоро. – Шар полетел в корзину для бумаг.

– Мама, – удивленно вскрикнула дочь, – у нас тетя!

Мать обернулась. В дверном проеме стояла незнакомая девушка.

– Мама… – плачуще произнесла гостья.

– Это моя мама! – рассердилась дочь. – У нее нет других девочек!

– Не бойся. Тетя шутит, – утешила ее золотоволосая мама. – Что-то произошло? – Она исподлобья смотрела на гостью.

– Я очень прошу тебя… Очень тебя прошу… – попросила та, запинаясь. – Сделай так, чтобы Трех не было.

– Ты пришла ко мне за этим?

– Да.

– Значит?

– Да. Ты умерла! Ты умерла, ма!

Женщина остановила ее поднятым пальцем. Помедлив, вытащила из корзины измятый листок. Аккуратно разгладила его. Перечитала.

И отрицательно покачала головой.

– Мне очень жаль, – сказала она, – очень жаль, дорогая.

Глава первая,

в которой случается невозможное

«То ль дело Киев! Что за край!

Валятся сами в рот галушки,

Вином – хоть пару поддавай,

А молодицы-молодушки!

Ей-ей, не жаль отдать души

За взгляд красотки чернобривой.

Одним, одним не хороши…»

– «А чем же? расскажи, служивый».

…Разделась донага; потом

Из склянки три раза хлебнула

И вдруг на венике верхом

Взвилась в трубу – и улизнула.

Александр Пушкин. «Гусар».

В ясный июльский день по аллее Гимназистов, разрезающей пополам бывший Бибиковский бульвар, шла чудаковатая рыжая барышня.

Чудаковатым был ее взгляд – то затравленно прыгающий, трусливо исследуя идущих навстречу (причем вальяжно-летние мужчины отчего-то не интересовали барышню вовсе, а вот дамы, вне зависимости от возраста, подвергались немедленному облучению серо-зеленых глаз), то горделиво прорисовывающий фасады левосторонних зданий с любовью хозяйки, готовящей мир к капитальному ремонту.

Рыжая деловито прощупала взором изумрудный дом-«шкатулку» – единственный в Киеве, украшенный лепниной из фарфора.

Мысленно дорисовала недостающую башню к фасаду дома 18-ть – бывшей 2-й гимназии, где учился в приготовительном классе Миша Булгаков и служил в должности регента хора его родной дядя Булгаков СИ.

Положила руку на грудь, где, на шнурке, под рубашкой, висел не крест, а диковинный ключ от первого 13-го дома…

А шагов десять спустя повела себя и вовсе чудно.

Резко остановилась, и на ее круглом лице объявилось симптоматичное выражение, случающееся у особей женского пола, внезапно и не запланированно встретивших на пути главного мужчину своей жизни, который уже бросил их болезненно и навсегда.

1
{"b":"170717","o":1}