Ладно, от меня не убудет, если я покидаю в сумку Гришкино барахло. Я уже знала: вещей у него немного, все они не новые и, правду сказать, такого качества, что жалко смотреть. Получив деньги от Карташова, я не удержалась — подобрала ему свитер в стиле кантри и две джинсовые рубашки. Все-таки за границу едем, в замке будем жить. Себе я накупила красивого белья, теплую стильную куртку цвета ржавчины (какое это убожество — таскаться по вокзалам и аэропортам в норковой шубе!), бледно-голубые, почти белые джинсы и такого же цвета свитер. Карташов (точнее, хозяин) не поскупился — дал денег не только на дорогу, но и на карманные расходы. Я разделила сумму пополам, Гришкину часть спрятала на дно сумочки, а на свою погуляла по магазинам. То, что осталось от прогулки, утекло к парикмахерше и косметичке. И теперь, входя в самолет, я чувствовала себя во всеоружии.
— Лиза, идите сюда! — крикнула через весь салон Ольга.
Я обернулась, поискала Сашу глазами. Он кивнул — я начала проталкиваться вперед, за мной безмолвно следовал Гришка.
— Вот хорошо! — обрадовалась Ольга. — Я всегда мучаюсь в дороге. Ну как можно просидеть на одном месте несколько часов, не имея при этом никакого занятия?!
— Ну, можно подумать, почитать. — Я так и сыпала прописными истинами — рядом с Гришкой быстро вошла в роль воспитательницы.
— Господи, что читать?! Каждый раз я покупаю в дорогу иллюстрированные журналы, Но, по-моему, их даже в руках держать противно!
— А что вас смущает?
— Содержание! О чем бы ни говорили авторы, какой бы проблемы ни касались, все-то они стараются спрямить, упростить, чтобы читатель, не дай бог, не зашевелил мозгами! Тексты, в общем, долой — остаются фотографии и реклама. Веселые картинки! Ну что мы с вами дебилы, что ли?
— А может, авторы сознательно хотят дать народу передохнуть. Ведь из любой проблемы при желании можно сделать трагедию. А можно просто обозначить ее границы — действовать ненавязчиво.
— Возможно, вы и правы, только мне от этого не легче. Журналы — не мое чтиво, серьезные книги в дороге не идут, спать сидя я не умею. Мне вас просто сам Бог послал!
— И мне тоже очень приятно беседовать с вами. — Я не хотела показаться невежливой, но впала в другую крайность: заговорила натянуто. — А если не секрет, какие вы предпочитаете книги? Художественные или научные?
— Конечно художественные! О, я с детства зачитывалась ими! Пока одноклассницы корпели над учебниками, решали задачки, писали конспекты — я читала. Учителя относились ко мне снисходительно: особенная девочка, живет в придуманном мире, внутри у нее алые паруса, и рисовали мне тройки, там где нужно было ставить два. Моя мать ужасалась, что со временем я умру от голода: нет такой профессии — читать книги.
Но оказалось — есть. По крайней мере, есть такое учебное заведение, где студенты только и занимаются тем, что читают, — филологический факультет университета. Ольга поступила на первый курс и сразу оказалась в числе самых прилежных студентов. Все пять лет она училась блестяще и ровно, по окончании получила красный диплом и свободное распределение. Вопрос о работе отпал сам собой — рядом тогда уже был Макар, способный обеспечить любимой женщине самый высокий уровень жизни. И даже в трудные советские времена.
Один за другим у них родились сыновья. Ольга была заботливой матерью, а мальчики росли нелегко, но читать она все еще не разлюбила.
— Только не сочтите это всеядностью! Действительно, у меня не было ограничения в исторических эпохах и жанрах, главное, чтоб было интересно, талантливо, чтобы потом хотелось вспоминать и думать о прочитанном. Вот был мой основной критерий!
А время летело. Сыновья подросли, пошли в школу, и тут грянула перестройка. Макар скоро нашел свою нишу — занялся производством эксклюзивной мебели. Вначале Ольга немного помогала мужу: отвечала на звонки клиентов. И вот, заразилась коммерческой искоркой. Захотелось иметь свой бизнес. Но не рыбой же торговать! Душа требовала чего-то красивого, изысканного. Однажды ее осенило: антиквариат! А Макар поможет: и деньгами, и советом…
На сегодняшний день Ольга являлась владелицей нескольких антикварных салонов. По размаху бизнеса и уровню доходов она давно и серьезно опережает мужа, что, впрочем, никак не сказывается на их семейном благополучии. Плохо только одно — книги. Неделями она не может выкроить для себя минутку, а когда вдруг появляется свободное время, оказывается, что читать-то и нечего.
— Получается: раньше я была профессиональной читательницей, знала все книжные, следила за толстыми журналами, за планами издательств, а теперь стала антикваром. Вся жизнь укладывается в одно слово. — Ольга грустно улыбнулась. — Вот видите, я все рассказала вам о себе. А теперь откровенность за откровенность.
— У меня все гораздо прозаичнее, — рассеянно ответила я, продолжая про себя поражаться чистоте и гармоничности ее жизни. А что хорошего я могу сказать о своей? Одни слезы!
— Не может быть! У вас внешность романтической героини!
— Ну что вы… — смутилась я.
— Умоляю, не разочаруйте меня! Или хотя бы объясните, кто на самом деле ваш спутник.
— Кто мой спутник?
— В аэропорту, когда нас только представляли друг другу, я готова была биться об заклад, что ваш спутник — Саша Аретов…
— Почему? — нетерпеливо перебила я. — Почему вам так показалось?
— Что вы, Лиза, задаете такие вопросы? Ставите меня в неловкое положение! Всегда видно, когда мужчина и женщина вместе, когда они одно. А тем более мне, женщине, давно разменявшей пятый десяток!.. Впрочем, дальше можете ничего не объяснять: своей последней фразой вы себя выдали с головой… А этот, простите, я забыла, как его зовут, — продолжала Ольга полушепотом, — он не оставляет вас ни на минуту, да еще с Сашиного благословения. Вот что самое поразительное!
— Он просто привязан ко мне, — быстро зашептала я в ответ. — Знаете ли, чисто по-дружески. В быту он большой ребенок, а я поддерживаю его, помогаю…
— Лиза, а скоро будут кормить? — подтверждая стопроцентную правдивость моих слов, поинтересовался Гришка.
— Надо было поесть утром! — Мое давнее раздражение против него на этот раз вышло из-под контроля. — Я все подогрела, будила, будила тебя, а ты до последней минуты спал как сурок.
— О, прохлада моей души, — проговорил вдруг Гришка. — Как усталый путник…
— Помолчи, мы же в самолете, — зашипела я.
Гришка испуганно замолчал.
— Он что же, и живет с вами? — не унималась любопытная Ольга.
— Просто у Гриши большая семья, — стала я сочинять на ходу, — дома ему трудно сосредоточиться… А у нас с Сашей просторная квартира, и мы с радостью принимаем его на денек-другой.
— Это с вашей стороны очень великодушно, — заметила Ольга.
— Конечно, Гриша ведь художник. — Я обрадовалась, что наконец-то вырулила на твердую почву. — Ему, чтобы сохранить творческую форму, нужно время от времени менять обстановку.
— Да… — тихо протянула Ольга. — Очень распространена эта точка зрения, хотя лично я ни во что такое не верю. Кажется, Чайковский говорил, что настоящее искусство — это девяносто девять процентов пота и только один процент вдохновения. Для поддержания творческой формы полезен ежедневный тяжелый труд. А вы что думаете об этом?..
Надо было соблюдать чертовы меры предосторожности. И всю дорогу она была с Гришкой. В самолете до Женевы и потом несколько часов в поезде Лиза сидела с ним. Когда мы вышли из поезда на заснеженную платформу, уже стемнело. Теперь третье мытарство — фуникулер в горы. Но так вдруг вышло, что мы с ней оказались в одной люльке. Мы разом обнялись — не хотелось ни говорить, ни спрашивать. Земля, с ее лыжниками, домиком-кассой, светящимся стеклянным рестораном, уходящим поездом, стремительно понеслась вниз и исчезла, а мы вдвоем плыли в счастливой снеговой тьме, лишь где-то далеко впереди вверху дрожали теплые неясные огоньки. Когда я заходил в фуникулер, обронил сотовый — он провалился безвозвратно вниз, и точно нарушилась навсегда связь с ненужным больше миром.
