Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он рассмеялся не без горечи и, не оглядываясь, пошел к выходу. Ли недоуменно посмотрел ему вслед.

— Кто это? — спросил он у метра.

— Доктор психологии Роберт Стоун, — почтительно сказал тот. — Хороший человек, только со странностями.

К показательному допросу можно прибегать лишь в том случае, когда вина подсудимого не вызывает сомнений.

Инструкция для старшего персонала блоков СВК

Ли посмотрел на часы: хорошо, что дежурство кончается.

Он устало потянулся в кресле, закрыл глаза.

И снова, в который раз, будто из затемнения, перед ним возникло грустное лицо доктора. «Кто знает? — сказал он. — Странное у нас время». Почему странное? Ли мучительно искал разрешения неожиданно возникших сомнений. Не то чтобы доктор поколебал его веру в систему, нет: Ли по-прежнему был убежден в ее великой целесообразности. Просто Стоун, сам того не ведая, приоткрыл ему дверцу в вечный мир вопросов «как?» и «почему?», тревоживших человечество с первой попытки мыслить.

Ли машинально повернул верньер настройки экрана координационного центра. Изображение еще не возникло, но звук уже был, вернее, гуденье, слабое и неровное. И вдруг в привычной тишине блока раздался негромкий, так хорошо знакомый Ли голос:

— Як вашим услугам, сэр. Спрашивайте. Изображение прояснилось, и сквозь розоватую дымку экрана Ли увидел огромный кабинет шефа и его самого за старинным, нелепым в этом царстве модерна столом, а напротив в овальном кресле высокого рыжеволосого человека, который так внезапно и так тревожно ворвался в жизнь младшего блок-инспектора. Почему он возник в кабинете шефа? Что случилось? Ошибка диспетчера, забывшего выключить внешнюю связь, или заранее продуманный акт? Показательный допрос, — Ли слыхал и об этом. Но при чем здесь доктор Стоун? Ли недоумевал, а док почему-то казался даже довольным, только чуть-чуть возбужденным.

— Спрашивайте. — Голос его звучал вежливо, но иронически, — Я постараюсь удовлетворить вашу любознательность.

— Этого я и хочу. — Шеф встал, обошел свой гигантский стол и сел в соседнее с доктором кресло.

«Играет в демократичность», — почему-то неприязненно подумал Ли.

— Вы, конечно, догадываетесь, зачем сюда вас пригласили, — начал шеф.

— Привели, — поправил Стоун.

Шеф поморщился: он не любил резких определений.

— Допустим, — сказал он. — Назовем это так. Сами бы вы наверное не пришли.

— Не пришел бы, — усмехнулся доктор. — Но я понимаю причину вашего «приглашения».

— Отлично, — обрадовался шеф. — Люблю говорить с умным человеком.

Ли в глубине души испугался. Даже кончики пальцев похолодели от напряжения. Чего добивается шеф? В чем он подозревает доктора? «Кто знает?» — вспомнил Ли последние слова Стоуна там, в ресторане. Неужели он был прав?

А Стоун на экране не разделял опасений Ли. Он поудобнее устроился в кресле, даже ноги вытянул, как-будто отдыхал у себя в кабинете, а не сидел перед лицом самого грозного судьи в государстве.

— Почему вы не включаете сомнифер, док? — вдруг спросил шеф.

— Не хочу. Он вреден для здоровья.

— Чушь! — грубо оборвал шеф, — Действие прибора неоднократно проверяли специалисты-медики.

— И тем не менее, — вежливо заметил Стоун, — частое пользование сомнифером приводит к расстройству гипногенных систем. Вы не интересовались причиной роста психических заболеваний за последние годы?

— Кому, по-вашему, я должен верить: светилам современной медицины или заштатному эскулапу, возомнившему себя спасителем человечества?

— Я бы поверил заштатному эскулапу, — засмеялся Стоун. — Хотя бы потому, что он вас не боится.

— Действие сомнифера проверялось электронной машиной. По-вашему, она тоже боялась? — Шеф с трудом сдерживался: простеганные, как ватное одеяло, щеки его покрылись красными пятнами.

Вместо ответа Стоун протянул ему красную коробочку с выпуклой крышкой.

— Это витаген, — сказал он. — Моментально успокаивает. Поверьте заштатному эскулапу.

Шеф молча встал, обошел свой письменный саркофаг и уселся напротив доктора.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Боялись программисты. Нужный ответ машины всегда можно обусловить заранее.

— Кокетничаете смелостью? Зря.

— Это не смелость. Это уверенность в своей правоте.

— И эта уверенность оказалась настолько сильной, — засмеялся шеф, — что вы даже перестали включать «Спон».

— Включать что? — переспросил доктор. — Я не понимаю вашей терминологии.

— Поясню, — с язвительной вежливостью ответил шеф, — «Спон» — это электронный мозг модели «эс-пе-четыре». Биополе спящего мозга переключается на «Спон», и тот видит сны вместо человека. Очень удобно для сонников. Улыбаетесь?

— Улыбаюсь. Я называл его «соней».

— Почему же вы так быстро от него отказались?

— Потому что узнал, что частота волн, характерных для так называемых «машинных» снов, ниже частоты альфа-ритма, свойственного сну человеческому.

— От кого вы узнали?

— У меня много друзей.

— За последнее время вы ни с кем не встречаетесь.

— Есть разные формы общения.

— Аппаратура? Мы ее не нашли, — устало сказал шеф. — По вы с кем-то связаны, у вас есть единомышленники.

— О, Система Всеобщего Контроля! — воскликнул доктор с такой откровенной издевкой, что Ли даже содрогнулся у пульта: так разговаривать с шефом, и о чем — о Системе! Но доктор разговаривал именно так, и о Системе! — Всесильное божество, промывающее наши мозги и днем и ночью, — издевался он, — почему же ты не можешь промыть их ничтожному заштатному эскулапу? И требуется так немного! Только узнать, кто его друзья, сколько их и о чем они думают. Я бы сказал вам, да вы не поймете… — Он отвернулся и замолчал.

— Я жду, — насторожился шеф.

— Один поэт сказал… — задумчиво начал доктор.

— Кто, кто? — перебил шеф.

— Лорка. Федерико Гарсиа. Вы никогда не слышали о нем, невежда? Так услышьте хотя бы его слова.

Доктор поднялся с кресла, почти заполнив собой экран.

— «Я обвиняю всех… — услышал Ли, — кто забыл о другой половине мира… неискупимой и неискупленной, воздвигающей цементные громады мышцами своих сердец… биенье которых пробьет стены в час последнего суда…»

— Выключить! — закричал шеф. Рука его нервно шарила по столу.

— «Я плюю вам в лицо, и та половина мира слышит меня!» — Доктор успел закончить строфу.

Но рука шефа уже нащупала тумблер, а может быть призыв его был наконец услышан дежурным диспетчером связи, только экран вдруг вспыхнул зеленым светом и погас.

— Передача прекращается по техническим причинам… по техническим причинам, — повторял диспетчер, словно убеждая себя в правдивости официального сообщения.

Ли тупо смотрел на потухший экран. Мыслей не было. Был смутный поток воспоминаний, рвущихся из глубины бездонного колодца памяти. Какая-то фраза знакомо мелькнула в нем. Ли попытался схватить ее, как бабочку за крыло, но она ускользала, оставляя на ладони мягкий след пыльцы. И вдруг он поймал ее, такую непонятную тогда на фоне ресторанной гипномузыки: «Странное у нас время».

Теперь она стала почти понятной.

Уходящим из ночи,

убивающим тьму,

факелам рассвета —

песня моя!

Из посмертных стихов казненного поэта-сонника

Бигль был явно в хорошем настроении. Он весело насвистывал что-то, искоса наблюдая за Ли, молча сидевшим у пульта. Ему не нравилось состояние Ли: похоже, что мальчишка не выспался. Проболтался, наверно, с девчонкой, а сейчас зевает.

— Включаю информационную запись блока, — сказал Ли.

На экране появилась диспетчерская космического корабля, и знаменитый космонавигатор Нэд Гарроу что-то прокричал в микрофон. Изображение на экране мелко затряслось, и металлический голос произнес:

— Канал номер шестьсот семьдесят три. Первая экспедиция на Марс. Космический корабль «Реджинальд» попал в метеоритный поток. Добавочная информация к шифру АЮ-восемнадцать — сорок два.

54
{"b":"170708","o":1}