Когда мы сюда переселились, много веков тому назад, двенадцать священников хотели украсть Горшок и взять себе. Хотели спрятать его в потайном месте, чтоб никто не узнал. А у нас всего было две лодки. Они взяли одну, а другие священники и остальные люди остались в другой лодке. И эти двенадцать священников взяли Горшок с огнем и пасия батала — жезл Аарона, а остальные гнались за ними в другой лодке пятнадцать километров. Так мы и попали на болото в устье Флай. Вот что случилось, когда начал действовать Горшок с огнем. Он выстрелил огнем и потопил лодку с ворами у Балимо. Там она и осталась. Ушла носом под воду. И ворам пришел конец. А другая лодка шла сразу за первой, и в нее тоже выстрелило огнем, и она тоже там потонула, но священники, которые в ней плыли, и другие люди — все спаслись.
Тони показал в окно на острова и заливы, по которым проходили исторические гонки. Потом продолжил рассказ о том, как племя поселилось у лагуны.
— Мы, когда сюда прибыли, не были дикарями. И людей мы не ели — научились уже потом. Женщины у нас были скромные и носили покрывала. Лиц не показывали. Потом миссионеры положили этому конец. У всех тогда была одежда, настоящая одежда, оружие, была всякая посуда. У каждого была своя миска, — гордо добавил Тони. — С тех пор как мы сюда прибыли, соседние племена всегда с нами воевали. Два раза в неделю они приходили и хватали кого-нибудь из гогодала и съедали. Их было много, а нас — мало. И становилось все меньше и меньше. Выжили мы благодаря Горшку с огнем, благодаря Малеза, который о нас заботился. Мы — люди Завета, и наша земля — земля Завета. Эту защищенную землю мы называем «земля, где Малеза преклонил голову». Когда людоедов становилось очень много, Малеза стрелял в них огнем. Он до сих пор иногда стреляет в лагуне огнем, обычно в случае серьезной опасности.
Рассказ Тони странным образом перекликался с библейским описанием Ковчега и с раввинскими текстами. Племя могло узнать кое-что от миссионеров, но откуда им знать тексты раввинов? В Библии огонь, которым стрелял Ковчег, называется «огонь от Господа».
— Недавно на нас напали исламские террористы. У них были автоматы, но где им тягаться с Ковчегом. Он выстрелил огнем, и они убежали. Террористы представляют для нас большую опасность.
Меня же больше всего пугали не террористы.
И я спросил у Тони про змей.
— Ядовитых водяных змей полно. И крокодилов. Они часто хватают детей. Но к Горшку с огнем не подплывают. Держатся подальше.
Меня слегка утешало, что, согласно Мидрашу, Ковчег — еще и мощное орудие против змей и скорпионов. И если он лежит в лагуне, то, быть может, отпугнет Oxyuranus scutellatus canni и прочих гадов.
Показывая в окно самолета, Тони сказал, что вот к этому пустынному побережью сотни лет назад приплыли из Израиля на каноэ его предки, священники из Храма. Я ощутил легкую дрожь. «Следуй за священниками» — посоветовал мне Рабин. Неужели теперь я смогу? И вправду смогу? Известно, что с библейских времен уровень воды понизился и появилась возможность плыть на лодке от острова к острову, а не бродить по бесконечным просторам пустого океана. Муссоны делали такое путешествие осуществимым.
— Помните, — говорил Тони, — в Библии написано про фарсисский корабль, который каждые три года по приказанию великого царя Соломона отправлялся в плавание и возвращался с грузом золота, слоновой кости, попугаев и обезьян. Некоторые считают, что он ходил в Индию. Но я думаю, в Папуа — Новую Гвинею. Плавание занимало три года. Как раз за это время большая боевая пирога сплавала бы туда и обратно. И у нас много разных обезьян. И попугаев.
Память у Тони была хорошая, и он отлично знал обитателей тропических дождевых лесов, в которых вырос. Он начал перечислять попугаев, живущих в окрестностях: карликовый попугайчик, дятловый попугайчик, фиговый попугайчик чернощекий, фиговый попугайчик златобокий, ленточный попугай, малый ленточный попугай, попугай Жоффруа краснощекий, попугай розовощекий. Правда, каких именно поставляли царю Соломону, он не знал.
Вайза сказал мне, что ближе к деревне Балимо — конечной цели нашего путешествия — самолет пролетит над тем самым местом, где нашли древние океанские каноэ, и я, без сомнения, смогу увидеть их с воздуха. Если позволит погода, я даже смогу разглядеть, как блестит в прозрачной воде Ковчег.
Самолет свернул в глубь материка и, пронесшись над самым лесом, приземлился на большом вырубленном участке. Идя на посадку, пилот заложил вираж, а я изо всех сил вытянул шею, чтобы хорошенько разглядеть лагуну, но, хотя день стоял ясный и вода была прозрачная, разглядеть каноэ мне не удалось.
В середине поля собралась толпа — сотни людей с транспарантами. Выходя из самолета, я увидел перед собой широкую дорогу, выложенную тростником и ветками; с обеих сторон выстроились встречающие. Это — в мою честь, пояснил Вайза. В честь Богале. Меня отвезут в деревню, остальные будут сопровождать меня пешком.
Большинство людей были одеты в некое подобие формы в европейском духе, вроде формы «Бригады мальчиков», и размахивали израильскими флагами. Двое немолодых мужчин держали прислоненные к плечам ружья. Когда я приблизился, они отдали салют и прокричали: «Богале!»
Людей было много, они стояли в две шеренги, как почетный караул, и мне предстояло пройти между этими шеренгами.
Никогда еще меня так не принимали. Встречающие смотрели на меня с благоговением и трепетом. Я почувствовал себя неким сошедшим на землю божеством. Вот только штаны на мне болтались мешком, а носков не было вовсе.
— Шалом! — выкрикивал кто-то. — Богале! Богале!
— Они приветствуют вас, как мессию, — шепнул Вайза.
— А-а, — сказал я.
Мне явно не мешало выпить, хотя Тони и предупредил меня: его глубоко религиозные сородичи на выпивку смотрят косо. И я порадовался, что прихватил с собой пару бутылок.
Сосредоточившись на том, чтобы не наступить на что-нибудь ползающее, я нерешительно семенил по аллее из флагов и транспарантов. Местами настил из травы и веток был довольно высоким, и там вполне могли скрываться небольшие и среднего размера пресмыкающиеся.
Некоторые мужчины принесли гитары и барабаны и исполняли приветственные песни; в них местами различались слова «Иерусалим», «Израиль», «Богале».
«Аллилуйя, Богале!» — выкрикивали они, подбрасывая в зеленый ковер для змей у меня под ногами новые и новые пальмовые листья. Я вяло помахал в ответ, нагнулся и побрызгал себе ботинки змеиным репеллентом. Я не поднимал глаз и изо всех сил старался не наступить туда, где ковер из травы и веток был гуще. Крики «Аллилуйя!» и «Богале!» звучали все громче и исступленнее.
Дойдя до грузовика, я облегченно вздохнул. Помимо принадлежащего общине трактора, в селении это было единственное транспортное средство. А больше там и не нужно, потому что никакими дорогами Балимо с окружающим миром не связан. Туда добираются только по воздуху или на каноэ.
Водителя — коренастого парня, похожего на карлика — сопровождала очень хорошенькая молодая жена.
Она уселась в середине, а мы — по бокам. Девушка положила маленькую изящную ладошку мне на плечо и улыбнулась. Я попытался улыбнуться в ответ, но это было не так-то просто — мысли мои витали далеко.
Водителя беспокоила погода. Было пасмурно и душно, повсюду растекались лужи.
— Если пойдет дождь, — сказал он, — следующий самолет не сможет приземлиться, и вам придется остаться здесь.
Наша спутница захихикала и, поерзывая красивой попкой, заметила, что иногда самолет не может приземлиться несколько недель кряду. Только этого не хватало!
Грузовик выехал с посадочной полосы и полз подлинной траве через заросли пальмы-пандана. Карлик сообщил, что побеги пандана годятся в пищу, а раньше из них плели особые покрывала, которые обычно носили женщины племени.
Я не открывал боковое окно и попытался сосредоточиться на словах собеседника. Его жена гладила меня по щеке, а я прилагал все усилия, чтобы понять происходившее вокруг. Толпа, не прекращая приветственных и хвалебных песнопений, шагала за грузовиком, который величаво трясся в направлении Балимо.
