— Да-а, конечно, — неохотно согласился Фрэнк. — Утром увидимся.

— Надеюсь, — натянуто усмехнулась Сьюзен. — Поскольку я никуда не ухожу, встреча, видимо, состоится. Разумеется, если вы не свалитесь за борт или не произойдет что-нибудь непредвиденное.

— И не рассчитывайте! — весело поддразнил ее Фрэнк.

— Не буду, — заверила его Сьюзен. В голосе ее слышалась едва прикрытая радость.

— Бьюсь об заклад, что все будет в порядке, — сказал Уайлдер, с сожалением отпуская ее…

Отложив роман с фантастически закрученным сюжетом, который она безуспешно пыталась читать битый час, Сьюзен отшвырнула книгу на ночной столик у кровати. Раздосадованная, она тяжело вздохнула и устремила взгляд во тьму коридора: дверь каюты была открыта. В сотый раз за этот вечер она задавала себе один и тот же вопрос, не совершает ли она огромной ошибки. Той, что может оказаться непоправимой. Для нее самой.

Она безропотно сидит тут, как послушная маленькая девочка, пока Уайлдер сторожит ее на палубе. Может быть, нужно все-таки сделать попытку подать какой-то знак той паре с большой яхты, что ей, Сьюзен, нужна помощь. Если поковырять шпилькой, найденной на дне сумочки, в замке, на который закрыт радиопередатчик, возможно, удастся выйти в эфир. И тогда она передала бы свой сигнал бедствия.

Или можно устроить пожар на камбузе. Достаточно немного масла на сковороде с длинной ручкой и нескольких полотенец, разложенных поблизости: зажигаешь газ, поливаешь — и готово. Сама ждёшь у трапа. Потом надо выбежать на верхнюю палубу, прыгнуть в воду и плыть к большой яхте с криками о помощи, пока Уайлдер будет занят тушением пожара. Так что же тебя останавливает? — рассудительно задала себе вопрос Сьюзен и забилась в дальний угол кровати. Она снова вздохнула и медленно покачала головой. В глубине души она уже не боится Фрэнка Уайлдера, что-то подсказывало ей — он добрый, он не причинит ей вреда. Сколько бы она ни напоминала себе, при каких обстоятельствах попала сюда, как жестоко с ней обошлись, наперекор всему в ней росла уверенность, что Фрэнк не тот, за кого себя выдает. В последние дни Сьюзен твердила себе, что Уайлдер в общем-то не сделал ей ничего дурного, разве что вынужденно. Спору нет, он держал ее в строгости, установил жесткие правила и пригрозил, что ее ждут серьезные неприятности, если она ослушается. Она, естественно, достаточно умна, чтобы не испытывать судьбу. Но если б Уайлдер действительно захотел, ничто не помешало бы ему безжалостно наказывать свою пленницу за любую выходку. К удивлению своему, Сьюзен должна была признать, что похититель чаще бывал с ней добрым и заботливым и терпеливо сносил ее капризы. И никогда не навязывался силой. Если целовал Сьюзен, то с ее согласия. Когда она отталкивала его, молча уходил, практически без всяких возражений. Фрэнка тянет к ней, она чувствует это, находясь в его объятиях. Но стоит ему заметить, что его чувства уже не находят отклика, Фрэнк становится сдержанным, замыкается в себе. Что касается Сьюзен, она не в силах устоять перед напором его страсти, хотя знает, что расслабляться недопустимо.

Тем не менее, увидев большую яхту, в первую минуту Сьюзен подумала, что это Джордж Максвелл послал кого-то ей на выручку, и попыталась бежать. Но Уайлдер успел схватить ее и встать между нею и… теми, кто там был. И сразу же подсознательно Сьюзен поняла: он защищал ее. Как она и предполагала — и Фрэнк подтвердил это, — он боялся за нее. Его выдали голос и глаза.

Сколько ни ломай голову, объяснить поведение Уайлдера она так и не могла. Допустим, ему приказано не только сохранить Сьюзен живой, но и вполне здоровой. Пусть так, но зачем он опекает ее, словно малое дитя? С другой стороны, трудно поверить, будто это единственная причина его обеспокоенности. Достаточно вспомнить, что Уайлдер заботился больше о Сьюзен, чем о самом себе. Разве это не противоречит всем представлениям об обыкновенном уголовнике, которые бытуют среди обывателей?

Что было бы, окажись на большой яхте в самом деле люди, посланные Джорджем Максвеллом? Уайлдеру грозила бы серьезная опасность, его могли убить или арестовать. Но его первая мысль была о Сьюзен. Фрэнк бросился за ней, чтобы укрыть, спасти, и, хотя его наверняка разозлила ее жалкая попытка сбежать с яхты, он не обошелся с ней как жестокий садист, не выместил на ней свою ярость.

Он не столкнул ее вниз по трапу, не запер в каюте, предварительно связав по рукам и ногам и забив кляпом рот, хотя преспокойно мог бы поступить с ней именно так, учитывая возникшие обстоятельства. Фрэнк просто посоветовал ей сделать то, что, по его мнению, могло бы уберечь ее от опасности, и заверил, что ничего плохого с ней не случится, если она последует его совету. А потом он вдруг поцеловал ее в щеку с такой нежностью, что Сьюзен подумала было, не приснился ли ей сон. Но нет, все произошло наяву.

К чему обманывать себя, ее тянет к Уайлдеру с первой минуты, и это влечение крайне настораживало и беспокоило Сьюзен. Ей удавалось владеть собой, душить в себе разгорающуюся страсть, пока она видела в нем источник смертельной опасности. Но вот он коснулся губами ее щеки, доверительно, как бы давая некую священную клятву, и Сьюзен не могла уже больше считать его злодеем. Удерживать его на расстоянии становится все труднее и труднее. Сегодня вечером он не поставил ее перед выбором, но завтра…

Она может сколько угодно проверять и перепроверять свое заключение, что Фрэнк вовсе не преступник, и опять подвергать все сомнению, однако если минувшие дни чему-то ее научили, так это пониманию очевидной истины: завтра у нее не будет никаких сил сопротивляться неизбежному. Пока все идет не так, как она предполагала. И Уайлдер не перестает удивлять ее.

Так почему бы не воспринимать действительность такой, какая она есть? Вероятно, Сьюзен чувствовала бы себя намного лучше, если бы спокойно высыпалась по ночам, вместо того, чтобы мучительно рассуждать, что принесет день грядущий. Ей решительно не о чем беспокоиться — Уайлдер позаботится о ней и сообщит, что делается наверху, когда сочтет нужным. А пока можно и отдохнуть. В любую минуту ей могут потребоваться силы. Для побега или… чего-то там еще…

— Они снялись с якоря примерно час назад, — доложил Уайлдер на следующий день вскоре после полудня. — Как вы думаете, не отправиться ли нам на остров? Хотя бы просто побродить по берегу? Не знаю, как вы, а я явно засиделся — готов на стену лезть от безделья.

— Но ты-то по крайней мере был на солнце да на воздухе, — буркнула себе под нос Сьюзен. Она подвинулась на ступеньке трапа, чтобы Фрэнк мог выйти через люк, и продолжала сидеть, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки.

— Вы что-то сказали? — спросил Фрэнк, опускаясь рядом.

— Ничего особенно приятного для вас, — огрызнулась она. Но, опасаясь, как бы Уайлдер не передумал свозить ее на остров, поспешила добавить беззаботным тоном: — Прогуляться по тверди земной — это замечательно. Надеть куртку или свитера достаточно?

— Лучше свитер. Небо чистое, теплое, и мы вернемся до наступления темноты.

— Ну, тогда мне осталось надеть кроссовки, и я буду готова.

Сьюзен сбегала в каюту, сменила обувь. Поскорее бы на берег! Все утро она прилежно трудилась, борясь с каким-то внутренним беспокойством, не оставлявшим ее. Она приготовила изысканный завтрак на двоих, затем подготовила все для запеканки на ужин, убрала салон, застелила свою постель и помыла раковину. Если бы она могла проникнуть в каюту Уайлдера, то навела бы порядок и там, но его дверь была заперта. Под конец Сьюзен перестирала свои вещи и развесила их в салоне.

Занимаясь делами, она украдкой поглядывала на Уайлдера, скучавшего в рубке. Сьюзен просто умирала от зависти. Ей так хотелось выбраться на солнце, подышать свежим морским воздухом. Дважды просила она разрешения подняться на палубу и оба раза получала отказ. В полном унынии Сьюзен уселась на трапе, вновь подумывая о бунте. Она была готова на все, лишь бы избавиться от напряжения, нараставшего с самого раннего утра.