Он слегка прикоснулся губами к ее щеке и разжал руки.
Сьюзен подняла голову и посмотрела на него в полной растерянности. Было видно, как она дрожит. Медленно, держась за перила, она спустилась по трапу и растворилась в сумраке трюма.
Со вздохом облегчения Фрэнк задраил люк, вернулся к штурвалу. Скандала ему не избежать, это точно, но до поры до времени она не посмеет поднять шум.
К счастью, начался отлив, и «Утреннюю звезду» не отнесло в сторону незнакомой яхты. Ее обитатели явно собираются ночевать здесь. Чертова посудина не только сияет огнями, словно рождественская елка, но и распространяет над водой соблазнительный аромат мяса, жаренного на углях. Следовательно, надо решить: оставаться ли в гавани и бросать рядом якорь или искать другую стоянку для ночлега.
Фрэнк поднес бинокль к глазам. Он нимало не смущался тем, что подсматривает, и чуть-чуть успокоился, когда увидел в иллюминаторе пожилую парочку. Мужчина и женщина обнимались. Хотя случается всякое, крайне сомнительно, чтобы эти люди состояли в банде Люка Трейдера. Значит, ночевка в заливе должна быть столь же безопасной, как и прежде, вернее, даже более безопасной, чем переход ночью неизвестно куда. А чтобы застраховаться от неожиданностей, можно лечь спать на палубе.
Приняв решение, Фрэнк застегнул кобуру и вновь натянул свитер. Затем он развернул свою яхту в более удобную позицию на случай, если придется быстро убираться, бросил якорь и заглушил мотор. Уайлдер кубарем скатился вниз, чтобы проверить, все ли в порядке. Сьюзен безмолвно сидела в темной каюте. Заставив ее сходить поесть, он достал спальный мешок и подушку, схватил коробку печенья, пачку хрустящего картофеля, пару банок прохладительного напитка и вернулся в рубку.
В предвкушении долгой беспокойной ночи Фрэнк расположился на одной из скамей, раскрыл печенье и снова припал к биноклю. Жуя печенье, Фрэнк навел резкость на веселую пару. Теперь они стояли, обнявшись, у жаровни, видимо, дожидаясь, когда поджарится мясо.
Пожилая парочка, кажется, вовсю наслаждалась жизнью, и Фрэнк почувствовал, что завидует им. Ему вдруг приоткрылось понимание того, как счастливо могут жить люди, связанные взаимной любовью. Для себя Фрэнк никогда не считал возможной такую прочную связь. Тому было много причин: и его замкнутость, любовь к уединению, и требования профессии, и отчасти чувство долга перед больной сестрой.
Теперь Фрэнк сожалел о своем одиночестве. Горько было думать о том, как много времени потеряно. А что ждет его впереди? Холодный дом и одинокая старость? Он предпочел бы прожить остаток жизни рядом с любимой женщиной, сильной, уверенной в себе, разумной и надежной. Скажем, наподобие Сьюзен Ранделл.
Уф, велики же твои шансы после всех несчастий, свалившихся на ее голову по твоей вине!
Можно сколько угодно мечтать о совместной жизни с ней, но Фрэнк не настолько глуп, чтобы хоть на минуту поверить, будто когда-нибудь его мечтам суждено сбыться. Как только суд над Трейдером закончится и Сьюзен освободится из-под его назойливой опеки, ей уже никогда по доброй воле не захочется видеть его гнусную физиономию. Это совершенно ясно. И, помня о тяжких испытаниях, на которые он ее обрек, Фрэнк не имеет права осуждать ее за ненависть, которую он, видимо, успел внушить своей пленнице за время их вынужденного совместного существования. Мы ведь не вольны в своих чувствах.
Отложив бинокль в сторону, Фрэнк глянул в сторону трапа. Судя по всему, Сьюзен зажгла электричество на кухне. До него донесся легкий шум — интересно, что она там делает? Вскоре все прояснилось — Сьюзен варила кофе. Он уловил поднимающийся наверх аромат. По всей видимости, она разогревала и куриный суп с клецками.
У него потекли слюнки, а в животе заурчало. Он отвернулся, давая себе зарок не покушаться нынешним вечером на жизненное пространство Сьюзен. Может, когда веселые путешественники на соседней яхте угомонятся, а Сьюзен, поужинав, вернется к себе, он спустится вниз и что-нибудь перехватит.
— Уайлдер, — тихо окликнула его Сьюзен.
Фрэнк вскочил как ошпаренный и бросился на зов. Сьюзен стояла посередине трапа, в руках у нее был небольшой поднос с термосом, маленькой миской под крышкой, кофейной чашкой и серебряным столовым прибором.
— Я… Я подумала, вы, вероятно, тоже хотите поесть, — смущенно произнесла она, опасаясь смотреть ему прямо в глаза.
Несколько секунд Фрэнк оторопело пялился на нее, не зная, что и сказать. Его так и подмывало сгрести ее вместе с подносом в охапку и расцеловать, такой трогательной и милой казалась она ему сейчас.
В то же время в каком-то уголке мозга копошилось легкое подозрение. Что это с ней? Он обошелся с ней не слишком любезно, чуть ли не силой выпроводив из рубки, поэтому было бы странно ожидать сейчас от Сьюзен мирных инициатив.
С кривой усмешкой Фрэнк спустился к ней и взял поднос.
— Могу ли я рассчитывать, миссис Ранделл, что в моем ужине не содержится смертельной дозы цианистого калия? — саркастически обратился он к ней, скрывая за шутливым тоном мучившее его сомнение.
— Вы хотите сказать, что у вас на яхте есть цианистый калий? — покачала головой Сьюзен и отступила на ступеньку вниз. — К сожалению, я не знала, поэтому ограничилась стрихнином.
— Да ну? В самом деле?
— Успокойтесь, я не подсыпала вам ничего более смертоносного, чем соль и перец, — призналась Сьюзен.
— Ну что ж, приятно слышать.
— Еще бы, — хмыкнула Сьюзен. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она повернулась и совсем сошла с трапа. Внизу она задержалась, спрятала руки в карманы джинсов и озабоченно посмотрела в глаза Фрэнку: — Как, по-вашему, кто эти люди на яхте?
— Какая-то парочка отдыхающих. Не думаю, чтобы они нам сильно помешали, но на всякий случай я останусь наверху. И прошу вас, постарайтесь не показываться им на глаза.
— Хорошо, — уныло согласилась Сьюзен. Ей хотелось задать ему еще сто вопросов, которые бы подтвердили или опровергли терзавшие ее догадки, но она лишь с любопытством разглядывала Фрэнка и все не решалась раскрыть рта. Напряженное молчание становилось невыносимым, пора было уходить. Сьюзен вздохнула и сделала шаг по коридору, но тут ее словно что-то кольнуло: — Когда вы заметили яхту, должно быть, очень испугались? Я имею в виду — за меня…
Фрэнк уставился на нее, потеряв дар речи: настолько поразила его проницательность Сьюзен. Она права. Да, его охватил ужас при мысли, что они попали в западню и Сьюзен может погибнуть по прихоти людей Трейдера.
— Нет никакой гарантии, что тот, кто может позволить себе завести шикарную посудину, наверняка окажется приличным парнем. Вам пора бы уже это знать, — наставительно изрек Фрэнк. — Если бы я позволил вам бежать с моей яхты, вы могли бы попасть в еще худшую переделку, чем та, в какой находитесь сейчас. А я, как уже говорил, не хочу, чтобы вы пострадали.
— Потому что тогда я вам буду не нужна? — наседала Сьюзен, пристально глядя на Фрэнка.
— Совершенно ни к чему, — признался он, усмехнувшись. — А потом, в этих диких местах не найти другого такого классного помощника капитана.
От такого ответа у Сьюзен в голове все еще больше запуталось. Так и не разрешив для себя ни одного сомнения, она еще некоторое время с недоумением таращилась на Фрэнка, потом пожала плечами и бросила, собираясь уходить:
— Я оставлю кофейник, может, вам захочется вторую чашку.
— Минуточку… подождите, — мягко остановил ее Фрэнк. Ему безумно не хотелось отпускать ее, хотя он лучше, чем кто-либо другой, знал, что это необходимо.
Сьюзен замерла. Тонкая бровь вопросительно изогнулась.
— Хотите печенья? — ляпнул Фрэнк первое, что пришло на ум. — У меня в каюте открытая пачка.
— Спасибо. У меня тоже, — рассмеялась Сьюзен.
— А, так вот куда исчезает печенье!
— У меня всего одна пачка, Уайлдер. Все остальное съели вы сами.
— Похоже на то, — смущенно признался Фрэнк.
— Ну что ж, кажется, мы все выяснили. Я могу идти?..
Хорошо бы она осталась с ним на палубе. Он уложил бы ее в спальный мешок, потом забрался бы туда сам и… И наделал бы кучу глупостей, которые в данной ситуации совершенно, абсолютно непозволительны.
