Несколько мгновений Антуан де Бриссак безмолвствовал. Виктор не задал ни одного вопроса. Александра, закрыв глаза, казалась спящей. Де Бриссак возобновил свой рассказ.

— Мои поиски продолжались с помощью одного надежного агентства. Я выяснил, что грек болен, очень слаб и никогда не выходит из дома, что его спальня находится на втором этаже под охраной двух наемных детективов, и что его обслуживают три женщины, живущие в этом же доме.

Он сделал красноречивый жест.

— Ценные указания! К ним я прибавил еще одно, более важное, достав копию документа относительно оборудования дома. Он касается системы электрических звонков на случай тревоги. Отсюда я узнал, что все ставни дома снабжены невидимой системой сигнализации, действовавшей при открытии их снаружи. Наличие такого документа убедило меня, что в доме что-то спрятано. Но что это могло быть, кроме досье АЛБ?

— Без сомнения, — подтвердил Виктор.

— Только где именно находится это досье? На втором этаже? Не думаю. Там проходит повседневная жизнь грека, там его персонал. Первый этаж пуст и закрыт. Но я узнал, что каждый день грек проводит за занятиями в комнате верхнего этажа. Там его бумаги, книги, сувениры, детские игрушки и прочие вещи, оставшиеся от двух любимых существ — дочери и внучки. Обе они умерли. По рассказу женщины — служанки я составил подробный план комнаты. — Де Бриссак развернул лист плана. — Вот здесь бюро, здесь телефон, здесь библиотека. Вот тут этажерка с сувенирами, вот тут камин. Итак, мой проект постепенно принимает свои формы. Я объясню.

Он изобразил карандашом какие-то линии на бумаге.

— Дом стоит немного в глубине по отношению к улице, от которой он отделен узким двориком или скорее аллеей сада с высокой решеткой. Слева и справа двор огражден стенами. Справа за стеной пустырь, загроможденный всяким хламом. Мне удалось туда проникнуть и я увидал, что окно, выходящее на эту стену, не имеет ставен. Я сразу начал мои приготовления. К настоящему времени они почти закончены.

— Ну?

— Ну и я рассчитываю на вас.

— Почему на меня?

— Потому что Бемиш в тюрьме, а вы, я вижу, способны на дело.

— Условия?

— Вам четвертая часть добычи.

— Половина, если я сумею найти досье АЛБ, — потребовал Виктор.

— Нет, не половину, но третью часть получите.

— Идет.

Они обменялись рукопожатием.

Антуан де Бриссак рассмеялся, заметив своему собеседнику:

— Два финансиста, заключая важную сделку, идут к нотариусу, тогда как два честных человека, как мы, например, довольствуются рукопожатием. Тем не менее я считаю, что ваша помощь мне обеспечена. И вы знаете, что я строго придерживаюсь принятых обязательств.

Виктор был человек сдержанный. Его не рассмешила шутка де Бриссака. Это не ускользнуло от внимания его собеседника. И Виктор в ответ на вопросительный взгляд пояснил:

— Ваши два финансиста подписывают соглашение после того, как хорошо войдут в курс дела.

— Ну?..

— Ну а я даже не знаю фамилии нашего соперника (так что ли его называть?), не знаю места, где он живет, средств, которыми мы располагаем, и дня, который вы выбрали для осуществления задуманной операции.

— И что это, по-вашему, означает?

— Что у вас осталось ко мне недоверие, которое меня удивляет.

Де Бриссак заколебался.

— Это условие, которое вы выдвигаете?

— Вовсе нет, — возразил Виктор. — Никакого условия я не ставлю.

— А я ставлю, — неожиданно сказала Александра, внезапно пробуждаясь от своей дремоты и подходя к мужчинам. — Я ставлю вам условие.

— Какое?

— Я не хочу, чтобы была пролита кровь.

Она обращалась к Виктору, и слова ее звучали страстно и повелительно.

— Вы сказали, что все эти истории Бикока и улицы Вожирар выяснены. Нет, они не выяснены, потому что вы считаете меня преступницей, и ничто не помешает вам в экспедиции, которую вы подготавливаете, сделать то же, что вы приписываете мне или Антуану де Бриссаку.

Виктор примирительно заметил:

— Я ничего не приписываю ни господину де Бриссаку, ни вам, мадам.

— Нет, приписываете!

— Что же?

— Вы считаете, что мы убили Элиз Массон, — де Бриссак или я, или, по крайней мере, один из наших сообщников.

— Нет.

— Тем не менее таково убеждение правосудия и газет, а это — общественное мнение.

— Но я придерживаюсь другого мнения.

— Тогда кто же мог это сделать? Подумайте! Видели женщину, которая выходила от Элиз Массон и которая должна быть мною, и в самом деле была я… В таком случае, кто же, как не я, — убийца? Никакое другое имя, кроме моего, произнесено не было.

— Потому что одно лицо, которое могло бы назвать это имя, не набралось смелости сделать это.

— Кто же это?

Виктор почувствовал, что наступил момент, когда он должен ответить ясно.

— Инспектор Виктор из светской бригады, — последовал его ответ.

— Что вы хотите этим сказать?

— То, что я хочу сказать, может показаться вам просто гипотезой, но мне кажется, что это точная правда. Я сделал подобный вывод из известных фактов и внимательного чтения газет. Вы знаете, что я думаю об инспекторе Викторе. Это полицейский высокого класса, но все же полицейский, подверженный, как и все его коллеги и, впрочем, как все люди, слабостям и упущениям. И вот утром, когда было совершено убийство Элиз Массон, как только он отправился с бароном д'Отреем к ней для первоначального допроса, он совершил ошибку, которую никто не заметил, но которая, без сомнения, дает ключ к загадке убийства. Спустившись на улицу и посадив барона в свой автомобиль, он попросил регулировщика посмотреть за ним, а сам отправился в соседнее кафе позвонить по телефону в префектуру. Он хотел, чтобы за входом наблюдали, и чтобы Элиз Массон не могла уйти раньше, чем у нее будет произведен тщательный обыск…

— Продолжайте, прошу вас! — сказала взволнованная княжна.

— Но нужный Виктору номер был занят, поэтому ему пришлось звонить неоднократно, на что ушло много времени. Не дождавшись Виктора, что мог предпринять барон? Естественно, за четверть часа он собрался с мыслями, обдумал положение и решил, что ему необходимо — что бы вы думали? — обязательно переговорить со своей любовницей. Кто ему в этом мог помешать? Виктор задерживался, регулировщик, который должен был бы наблюдать за бароном, был занят, да и практически он мог держать в поле зрения только машину, а не того, кто в ней находится, его силуэт он просто не мог различить.

— Но почему барон снова захотел увидеть свою любовницу? — спросил Антуан де Бриссак, тоже внимательно слушавший Виктора.

— Почему? Вспомните сцену, которая произошла в комнате Элиз Массон, сцену, рассказанную инспектором Виктором. Как только Элиз услышала, что Максим д'Отрей обвиняется не только в краже, но и в более тяжком преступлении, она показала себя чрезмерно возбужденной. Однако то, что Виктор принял за возбуждение, на самом деле было страхом. Пускай ее любовник украл боны, она это знала. Но когда она поняла, что барон является убийцей господина Ласко, то она почувствовала страх и отвращение к своему любовнику. Максим д'Отрей был уверен, что эта женщина разоблачит его, и поэтому он хотел переговорить с ней. У него был ключ от квартиры. Он попытался уговорить свою любовницу. Та ответила ему угрозами. Что ему оставалось делать? Хозяин бон Обороны, убивший уже для того, чтобы ими завладеть, отступит ли он в последний момент? И он в порыве ярости убивает женщину, которую обожал, но внезапное предательство которой было столь очевидным. А минутой позже он уже внизу, в автомобиле. Регулировщик, конечно, ничего не заметил. У инспектора Виктора не возникло никаких подозрений.

— Кроме подозрений относительно меня? — пробормотала княжна.

— Кроме подозрений относительно вас? Скажу и о вас. Часом позже, придя, чтобы переговорить с Элиз Массон о деле, вы нашли в дверях ключ, оставленный убийцей. Вы вошли. И перед вами распростертая женщина, задушенная собственным шейным платком.