– Быть может, вам покажется менее естественным, что эта особа, вместо того чтобы назвать свое подлинное имя, сделала отправление от имени Руссо, а получатель, некто господин Белу, проживающий в Париже, вечером того же дня, когда он получил эту коробочку, то есть перстень, переехал.

– Может быть, – спросил граф, – речь идет об одном из моих кузенов д’Анделей?

– Нет, об этих господах речь не идет.

– Стало быть, о госпоже де Реаль?

– Да.

Потрясенная услышанным, графиня воскликнула:

– Вы обвиняете мою подругу госпожу де Реаль?

– Один простой вопрос, госпожа де Крозон, – ответил Ганимар. – Присутствовала ли госпожа де Реаль при продаже голубого бриллианта?

– Да, но сама по себе. Мы были не вместе.

– Она предлагала вам приобрести перстень?

Графиня стала припоминать:

– Да… в самом деле… я даже думаю, что это именно она первая сказала мне о нем…

– Беру на заметку ваш ответ, госпожа де Крозон. Теперь мы точно установили, что госпожа де Реаль первая сообщила вам об этом перстне и она же уговаривала вас купить его.

– И все же… моя приятельница не способна…

– Простите, простите, пожалуйста, но госпожа де Реаль – ваша случайная знакомая, а не близкая подруга, как было напечатано в газетах, что избавило ее от подозрений. Вы познакомились с ней только этой зимой. И я ручаюсь, что докажу вам, что все, что она рассказала вам о себе, о своем прошлом, о своих связях, – совершеннейшая ложь, никакой госпожи Бланш де Реаль вообще не существовало до тех пор, пока она не встретила вас, не существует ее и сейчас.

– И что тогда?

– Когда? – не понял Ганимар.

– Эта ваша история очень забавна, но какое она имеет отношение к нашему делу? Коль скоро и уж если госпожа де Реаль взяла перстень, что никоим образом не доказано, с чего бы она стала прятать его в зубном порошке господина Блейшена? Черт побери! Уж если дают себе труд украсть голубой бриллиант, с ним не расстаются. Что вы на это можете ответить?

– Я – ничего, но госпожа де Реаль вам ответит.

– Стало быть, она существует?

– Она есть, но… ее нет. В нескольких словах я вот что вам скажу. Три дня назад, читая газету, которую я читаю каждый день, я увидел в самом начале списка приехавших в Трувиль: «Гостиница „Бориваж“: госпожа де Реаль и т. д.». Вы, конечно, понимаете, что в тот же вечер я был в Трувиле и разговаривал с директором гостиницы «Бориваж». По его описанию и еще по нескольким приметам, которые мне удалось раздобыть, эта госпожа де Реаль была именно той особой, которую я искал, но она покинула отель, оставив свой парижский адрес: улица Колизея, дом 3. Позавчера я отправился по этому адресу и выяснил, что там на третьем этаже живет не госпожа де Реаль, а просто некая госпожа Реаль, посредница по продаже бриллиантов, часто бывающая в отлучке. Только вчера она вернулась откуда-то. Вчера же вечером я был у нее и под чужим именем предложил ей свои посреднические услуги от лица тех, кто хочет купить драгоценные камни. Сегодня здесь у нас с ней первое деловое свидание.

– Как! Вы ее ожидаете?

– В пять часов тридцать минут.

– И вы уверены?..

– Что это госпожа де Реаль из замка Крозон? У меня неопровержимые доказательства. Но… послушайте-ка… Фолянфан подает мне сигнал…

Раздался свисток Фолянфана. Ганимар мгновенно поднялся со своего места:

– Нельзя терять ни минуты. Господин и госпожа де Крозон, извольте пройти в соседнюю комнату. И вы, господин д’Отрек… и вы тоже, господин Жербуа… Дверь будет открыта, и по первому зову я попрошу вас войти. Шеф, вас я прошу остаться.

– А если еще кто-нибудь явится? – спросил господин Дюдуи.

– Нет. Это заведение недавно открылось, и его хозяин – мой друг, он не позволит подняться сюда ни одной живой душе… кроме Белокурой дамы.

– Белокурой дамы? Что вы такое говорите!

– Да, Белокурой дамы собственной персоной, шеф, соучастницы Арсена Люпена, таинственной Белокурой дамы, против кого у меня есть кое-какие улики, но я хочу собрать здесь, перед вами, свидетельства всех тех, кого она обчистила.

Он выглянул из окна.

– Она подходит к двери… Вошла… У нее нет никакой возможности ускользнуть от нас: Фолянфан и Дьези стерегут дверь… Белокурая дама в наших руках, шеф!

Почти сразу же на пороге появилась женщина, она была высокого роста, худенькая, очень бледная, волосы ее были ярко-золотого цвета.

Волнение так душило Ганимара, что он замолк, не в силах произнести ни слова. Она была здесь, перед ним, в его распоряжении. Какая победа над Арсеном Люпеном! И какой реванш! В то же время эта победа показалась ему слишком легко доставшейся, и он уже задумывался, не выскользнет ли Белокурая дама у него из рук благодаря какому-нибудь чуду, на которые такой мастак Арсен Люпен.

Тем временем она ждала, изумленная наступившей вокруг нее тишиной, и оглядывалась по сторонам, не скрывая беспокойства.

«Она уйдет! Она исчезнет!» – с ужасом подумал Ганимар.

Он резко встал между ней и дверью. Она повернулась и хотела выйти.

– Нет, нет, – сказал он, – почему вы хотите покинуть нас?

– Но в конце концов, сударь, что за поведение, я ничего не понимаю. Оставьте меня в покое…

– Уходить, сударыня, вам нет никаких резонов, зато их множество для того, чтобы остаться.

– И все-таки позвольте…

– Бесполезно. Вы не выйдете.

Совершенно бледная, обессилевшая, она села и прошептала:

– Что вам угодно?..

Ганимар чувствовал себя победителем. Белокурая дама была у него в руках.

Прекрасно владея собой, он четко выговорил следующее:

– Позвольте представить вам моего друга, о котором я вам говорил и который хотел бы купить драгоценности… в основном его интересуют бриллианты. Вам удалось достать тот, который вы мне обещали?

– Нет… нет… я не знаю… я что-то не помню.

– Да ну… Припомните-ка… Какая-то ваша знакомая должна была передать вам слегка окрашенный бриллиант… «что-то вроде голубого бриллианта», – сказал я, смеясь, и вы ответили мне: «Совершенно точно, я, наверно, смогу помочь вам». Припоминаете?

Она молчала, сумочка выпала у нее из рук. Она живо подняла ее с пола и прижала к груди. Руки ее слегка дрожали.

– Похоже, – сказал Ганимар, – вы нам не доверяете, госпожа де Реаль; я подам вам хороший пример и покажу, что есть у меня.

Он достал из своего портфеля свернутый листок бумаги, развернул его и протянул ей несколько волос.

– Вот для начала волосы Антуанетты Бреа, вырванные бароном и найденные в руке покойного. Я показывал их мадемуазель Жербуа: она определенно узнала цвет волос Белокурой дамы… тот же цвет, что и у вас, кстати… точно тот же.

Госпожа Реаль тупо смотрела на него, словно она и в самом деле не понимала смысла сказанных им слов. Он продолжал:

– А вот два флакона из-под духов, без этикеток, правда, и пустые, но вполне еще пахнущие для того, чтобы мадемуазель Жербуа смогла сегодня утром различить запах духов той самой Белокурой дамы, которая была ее спутницей по путешествию в течение двух недель. А ведь один из флаконов был в комнате, которую занимала в замке Крозон госпожа де Реаль, а другой – в вашей, в той, которую вы занимали в гостинице «Бориваж».

– Что вы такое говорите!.. Белокурая дама… замок Крозон…

Не говоря ни слова, инспектор выложил на стол четыре листка.

– И наконец, – сказал он, – на этих четырех листках – образцы почерков: Антуанетты Бреа; той дамы, которая написала записочку господину Гершманну во время аукциона; госпожи де Реаль в пору ее пребывания в замке; и четвертый – ваш собственный, сударыня… это ваше имя и ваш адрес – вы оставили его у портье в гостинице «Бориваж» в Трувиле. Так вот, сличите эти четыре почерка. Они ничем не отличаются друг от друга.

– Но вы, сударь, сошли с ума! Вы с ума сошли! Что все это значит?

– Это значит, сударыня, – вскочив с места, прокричал Ганимар, – что Белокурая дама, приятельница и соучастница Арсена Люпена, не кто иная, как вы!..