IV.[646] [Из сборника "О посольствах"; Urs., стр. 370]. Когда Марий прибыл в Цирту,[647] явились туда послы Бокха,[648] которые просили послать кого-нибудь для переговоров с Бокхом. Были посланы легат Авл Маллий[649] и квестор Корнелий Сулла, которым Бокх сказал, что он стал воевать с римлянами из-за Мария; ибо земля, которую он сам отнял у Иогорты, ныне отнята у него Марием. Вот на что жаловался Бокх. Маллий ему ответил: "Землю эту римляне отняли у Сифака по закону войны и дали как дар Массанассе. Римляне дают такие дары с тем, чтобы получившие их пользовались ими, пока угодно сенату и римскому народу. И, конечно, не без основания, прибавил он, они переменили свое решение; ведь Массанасса умер, а Иогорта, убив детей[650] Массанассы, сделался врагом римлян. Таким образом, несправедливо, ни чтобы враг владел тем даром, который мы дали другу, ни чтобы ты думал, что ты можешь отнять для себя у Иогорты принадлежащее римлянам". Это сказал Маллий относительно земли.

V.[651] [Оттуда же, там же]. Бокх отправил других послов, которые должны были просить Мария о мире, а Суллу, чтобы он содействовал заключению договора. Этих послов, ограбленных на дороге разбойниками, принял к себе Сулла и дружески держал у себя, пока Марий не вернулся от гетулов.[652] Он убеждал их научить Бокха, что он должен во всем слушаться Суллу. И вот, склоняясь уже к тому, чтобы ценой измены и выдачи Иогорты, купить мир, Бокх притворно, под предлогом набора другого войска, посылает уполномоченных к соседям-эфиопам, которые живут на запад от восточных эфиопов[653] вплоть до мавретанской горы, которую называют Атлантом,[654] Мария же просил прислать ему Суллу для переговоров с ним. Марий послал Суллу. Вот каким образом и сам Бокх, и Магдалса, друг Бокха, и некий вольноотпущенник одного карфагенянина Корнелий обманули Апсара,[655] друга Иогорты, оставленного у Бокха наблюдать за тем, что там делается.

I. [Из сборника "О посольствах"; U., стр. 357]. Римляне нисколько не обращали внимания на македонского царя Филиппа, начавшего с ними войну, и вообще не думали о нем, пока Италия еще страдала под ударами полководца Ганнибала и пока сами они крупными войсками занимали Ливию, Карфаген и Иберию и восстанавливали свою власть в Сицилии. Сам Филипп под влиянием жажды расширить свою власть, не испытав раньше от римлян никакой обиды, отправил к Ганнибалу в Италию послов, во главе с Ксенофоном,[656] обещая Ганнибалу быть его союзником против Италии, если и он поможет ему подчинить Элладу.[657] Когда Ганнибал согласился на это, поклялся в соблюдении договора[658] и в свою очередь послал послов принять клятвы от Филиппа, триэра римлян захватила в пути послов обеих сторон и доставила их в Рим.[659] Негодуя на это, Филипп напал на Керкиру,[660] которая была союзницей римлян.

II.[661] [Из ватиканских манускриптов кардинала Маи; Mai, стр. 368]. На войну с Филиппом римлян побудили следующие изречения Сивиллы:[662]

III. [Из сборника "О посольствах"; U., стр. 357].

1.[665] Послы египетского царя Птолемея,[666] а с ними и другие, от хиосцев, митиленцев и Аминандра,[667] царя атаманов,[668] дважды сходились там, куда этолийцы созывают обычно свои города для рассмотрения дел,[669] чтобы примирить римлян, этолийцев и Филиппа. Присутствовавший тут Сульпиций[670] сказал, что он не уполномочен что-либо решить относительно мира, и тайно написал сенату, что в интересах римлян, чтобы этолийцы воевали с Филиппом. Поэтому сенат воспрепятствовал заключению мира и послал в помощь этолийцам десять тысяч пеших и тысячу всадников; с их помощью этолийцы взяли Амбракию,[671] которую немного спустя, после того как они отплыли назад, Филипп взял обратно. Послы же опять сошлись и много открыто говорили, что Филипп и этолийцы своими распрями толкают эллинов в рабство римлянам, приучая их производить частые покушения на Элладу. Сульпиций поднялся, чтобы возражать на это, народ же не стал его слушать, но все закричали, что послы говорят хорошо.

2.[672] Наконец, этолийцы первыми сами по себе, без римлян, заключили мир с Филиппом, и вскоре послы самого Филиппа и римских военачальников прибыли в Рим для переговоров о мире. Был заключен договор[673] между римлянами и Филиппом, чтобы ни те, ни другие не обижали друзей противоположной стороны. На этом закончилось первое столкновение Филиппа и римлян между собой, но ни те, ни другие не считали договор ни надежным, ни заключенным по доброй воле.

IV.[674] [Из сборника "О посольствах"; U., стр. 358]. Немного спустя Филипп, приказав тем из своих подданных, которые жили у моря, доставить флот, взял Самос и Хиос,[675] опустошил часть земли Аттала[676] и попытался захватить самый Пергам, не щадя ни святилищ, ни могил; он опустошил и Перею[677] родосцев, хотя они были ему посредниками при заключении мира, а другой частью войска он опустошил Аттику и осаждал Афины, как будто ничто из этого не касалось римлян. Рассказывали, что Филипп и сирийский царь Антиох[678] дали друг другу следующие обещания: Филипп Антиоху — идти с ним войной на Египет и на Кипр, которыми правил тогда, бывший еще мальчиком, Птолемей четвертый, прозванный Филопатором,[679] Антиох же Филиппу — идти с ним войной на Кирену, Кикладские острова и Ионию.

Об этом слухе, взволновавшем всех, родосцы донесли римлянам. Помимо родосцев, и послы афинян обвиняли Филиппа за осаду. И этолийцы, передумав, обвиняли Филиппа, что и по отношению к ним он оказался неверным, и просили опять быть записанными в число римских союзников. Римляне выразили порицание этолийцев за их недавнюю измену, но отправили послов к царям передать запрещение: Антиоху — не посягать на Египет, Филиппу же — не совершать никаких покушений на родосцев или афинян, или Аттала, или другого какого-либо друга римлян. На это Филипп ответил, что римлянам будет хорошо, если они будут держаться мира с ним на тех условиях, на которых они его заключили. Так был нарушен заключенный некогда договор, и римское войско быстро переправилось в Элладу, причем полководцем на суше был Публий,[680] а на море — Луций.