— Полагаю, что так, — медленно согласилась я. — Но вообще-то он кажется обычным. Я думала, что почувствую себя совсем другой после того, как подпишу документы. Но этого не случилось. А для тебя это имеет значение?

— Ты слишком много думаешь об этом, — мягко упрекнул он.

Я выдавила улыбку.

— Возможно, — неохотно согласилась я.

Он откинулся на стуле, пытливо глядя на меня поверх бокала:

— Ты не доверяешь мне, Камилла?

Я не знала, что ответить.

— Я доверяю тебе… более или менее, — промямлила я. — Только я чувствовала бы себя более счастливой при мысли, что поместье Лонкветов сможет приносить доход. Почему ты не купил его сам?

Он ухмыльнулся:

— Я люблю красивых соседей.

Я слегка покраснела.

— Миссис Лонквет не считает, что Айронсайды — это такое уж приятное соседство, — быстро напомнила я ему.

— Наверное, она не успела заметить твои красивые ноги, — протянул он и коварно добавил: — В отличие от мистера Лонквета.

— Наверное, она не считает, что чьи-то ноги могут скрасить неприятное соседство! — возразила я.

— Это вполне возможно.

— Так ты согласен с ней? — напирала я.

— Напротив, мне нравится, когда вокруг меня красивые ноги, — стал уверять он меня, да так серьезно, что я заподозрила подвох.

— Я ведь могу поджечь твои амбары! — предупредила я.

Он развеселился:

— Думаю, что ты этого не сделаешь, к тому же другой огонь, который ты можешь зажечь, гораздо опаснее для моего душевного равновесия…

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — равнодушно пожала плечами я. — И думаю, что ты тоже не понимаешь!

—

я глубоко вздохнула.

—

Я больше не могу съесть ни кусочка!

Даниэль подозвал официанта, чтобы тот унес тарелку, и долил мне вина.

— Камилла, любовь моя, не окажешь ли ты мне услугу?

Я с любопытством взглянула на него. Я чуть не брякнула «да», не подумав.

— Это зависит от того, о чем ты меня попросишь, — осторожно ответила я.

— Может, заключим перемирие до тех пор, пока длится карнавал? — предложил он.

 Его голос был мягким и убедительным, в нем почти не осталась того высокомерия, которое было так свойственно ему.

— Если хочешь, — робко согласилась я.

— Хорошо! — он удовлетворенно взглянул на меня. — Расскажи мне о своем костюме, а я расскажу тебе о моем. Если они подходят друг к другу, то мы сможем даже потанцевать вместе.

— Пейшнс готовит мой костюм, — сказала я. — Я думаю, что Уилфред снабдил ее всем необходимым, но если честно, то я его еще не видела. А какой у тебя костюм?

— Я аристократ времен Тюдоров

,[1] — важно ответил он.

—

Я в группе поддержки оркестра Гарри Тюдора.

Я захихикала:

— А я, может, буду королевой Елизаветой.

Но он тут же покачал головой.

— Не думаю, что ваши судьбы похожи, — загадочно сказал он.

— Ты так мало знаешь о ней! — негодующе запротестовала я. — Она тоже не была красавицей, но она была такой величественной, не правда ли? Если бы ты был таким же высоким, как и я, то это все, на что ты бы мог рассчитывать!

— Я не совсем это имел в виду, — сухо заметил он, однако в его глазах прыгали смешинки.

Он внезапно поднялся и, подозвав официанта, расплатился по счету, добавив такие большие чаевые, что у молодого человека широко раскрылись глаза.

— Спасибо, сэр! — воскликнул он с самой широкой улыбкой, какую мне доводилось видеть.

Я подошла к краю веранды и бросила последний взгляд на едва видневшуюся на горизонте Венесуэлу и на далекие лесистые острова. Как красиво, подумала я. Все вокруг было безупречно красивым.

— Пойдем, — позвал Даниэль. — Я отвезу тебя домой.

Я повернулась и протянула ему руку.

— Это был чудесный ленч. Большое спасибо, — с чувством сказала я.

Он загадочно улыбнулся.

— Завтра будет еще лучше, — предсказал он.

Гораздо лучше, согласилась я мысленно, удивившись, как это Памела может думать иначе. Она вообще странно ведет себя. Ведь если бы Даниэль был моим, то я бы с наслаждением протанцевала с ним весь карнавал. Я уже начала представлять себе подробности завтрашнего дня, но внезапно одернула себя. Я вздохнула и вытащила свою руку из его рук. Купальник, пропитанный солью, стал вдруг раздражать меня; так я и стояла, расчесывая спину в ожидании, пока он подгонит машину.

— Стойте прямо, мисс Милла! Постойте спокойно! Как вы хотите, чтобы я что-то делала, если вы кружиться все время?

— Прости, — скромно буркнула я.

Пейшнс немного смягчилась.

— Вы можете посмотреть, как вы выглядите, в любое время теперь! — сурово сказала она.

Я украдкой пододвинулась влево на пару дюймов. Мне так не терпелось увидеть, как смотрится на мне костюм, который придумала и сшила Пейшнс. Но она дернула меня назад за нитку, которой что-то пришивала, и гневно нахмурилась:

— Я говорить тебе, мисс Милла, ни ты, ни я не закончим, если так пойдет!

Я снова извинилась, вполне довольная собой, так как все-таки умудрилась пододвинуться на достаточное расстояние, чтобы увидеть свое отражение в высоком зеркале на двери гардероба. Я представляла фантастическое зрелище. Пейшнс нарядила меня в средневекового пажа, и я должна была признаться, что мне это шло. Яркие лосины демонстрировали мои ноги во всей красе, а изумрудный плащ придавал грациозности моей походке. Я выглядела совершенно в духе Плантагенетов[2]

— благовоспитанным молодым человеком, который не знал других обязанностей, как только угождать своему королю.

— Вот так! Отлично! — восторгалась Пейшнс, глядя на мое отражение одновременно и с гордостью, и с удовольствием. — Ты выглядеть чудесно, мисс Милла!

Я обняла ее с благодарностью:

— Я не знаю, что бы мы делали без тебя!

Она засмеялась, колыхаясь необъятным телом.

— Я это и не предлагать! — пробасила она и проделала несколько аккуратных танцевальных па, отчего затряслась мебель, хотя, надо признать, для своего объема она двигалась чрезвычайно легко. — Уже все прыгать! Мы должны спешить туда!

Шум с улицы становился невыносимым. За день до этого я удивлялась яркости красок и обилию мелодий, но это был просто пустяк в сравнении со Святым вторником. Весь остров, так мне показалось, втиснулся на Шарлот-стрит. Колоритные группы людей сновали туда и сюда вслед за своими оркестрами. Уличные торговцы выбивались из сил, предлагая все мыслимые деликатесы, некоторые продавцы тоже были одеты в причудливые костюмы, хотя их повседневные костюмы подчас не уступали карнавальным.

— Что ты наденешь? — спросила я Пейшнс.

— Я тоже буду Плантагенет, — ответила она.

— А Даниэль будет Тюдором, — сообщила я, — он будет следовать за оркестром Гарри Тюдора.

Она прищурилась и с любопытством спросила:

— Как ты это узнать?

— Он сам сказал, — честно призналась я.

— Неужели? А кто этот Гарри Тюдор? Ты гораздо лучше выглядеть как Плантагенет!

Она поспешила прочь, чтобы вернуться через несколько минут в полном костюме леди времен Плантагенетов. Высокий головной убор обрамлял ее шоколадно-коричневое лицо, придавая ему строгую красоту средневековой гравюры.

— Что ты думать? — требовательно спросила она, прохаживаясь вокруг меня.

— Я думаю, ты выглядишь просто замечательно! — искренне ответила я.