– Париж под угрозой. Мистер Хантер об этой угрозе знал заранее. Это наводит на подозрения.

– Не смешите, – сказал Гейнс. – Сегодня утром его пытались убить.

– Кто пытался? Кто видел этого таинственного убийцу? Насколько мы знаем, Томас и есть крот. Так ли уж это невозможно? Мое государство настаивает на допросе…

– Довольно! – Гейнс встал. – Заседание окончено. Мистер Дютетр, вы можете передать своим людям, что Томас Хантер находится под защитой Соединенных Штатов Америки. Если вашему президенту сей факт не по душе, пожалуйста, посоветуйте ему позвонить в Белый дом. Расходимся.

– Возражаю! – Дютетр вскочил на ноги. – Это касается всех, и все должны участвовать.

– Тогда найдите Свенсона, – предложил Гейнс.

– Но этот человек и есть Свенсон!

Интересная мысль…

Гейнс вышел из зала не оглядываясь. Томас последовал за ним.

Небольшой реактивный самолет летел через Таиланд на запад, направляясь в Вашингтон, округ Колумбия. Прошло уже шесть часов с того момента, как в Белый дом пришел первый факс с сообщением о том, что для homo sapiens в мире все переменилось. К этому времени ЦКЗ подтвердил наличие вируса еще в двух городах – Нью-Йорке и Атланте. Проверку начали с аэропортов, следуя указаниям из Бангкока, и дальнейшие исследования уже не понадобились.

Для распространения вируса Свенсон использовал именно аэропорты.

Лидерам государств предстояло принять первое важное решение. Закрыть аэропорты и тем самым замедлить продвижение вируса? Или, во избежание паники, не спешить с этим, пока не появится какая-то более конкретная информация?

По мнению «Рейзон Фармасетикаль», закрытие аэропортов мало что изменило бы – вирус распространился уже слишком широко. А паники не хотелось ни одному из правительств зараженных стран. Поэтому аэропорты до поры до времени оставались открытыми.

Томас бодрствовал всего четыре часа, но ему уже хотелось поскорее уснуть. В руках он держал тонкую папку и перечитывал ее содержимое в пятый раз.

Кара хмурилась.

– Возможно, мощность и не та, что тебе нужна, – чертовски медленно горит, но Гейнс был прав. Порох – единственное взрывчатое вещество, которое можно собрать из неведомо чего в неведомых местах.

– И как я его соберу?

– Говорят, что шанс есть. Китайцы открыли порох случайно почти две тысячи лет назад. Можно процентов на пятьдесят отклониться от нужного сочетания составляющих и все-таки добиться приличного взрыва. Три ингредиента, которые тебе требуются, – вполне заурядные. Нужно только знать, что искать. Сахар у вас там есть?

– Есть. Тростниковый, как и здесь.

– Если не сумеешь быстро раздобыть древесный уголь, сгодится и сахар. В списке есть и другие заменители. К тому же приведены все пропорции. Удерживай Орду. Отправь тысячу солдат искать то, что нужно.

– Провела небольшое исследование и готова командовать войсками? – Томас усмехнулся. – Ты там пригодилась бы, Кара. Вправду пригодилась бы.

– Тебе там нравится больше, чем здесь?

Об этом он еще не думал.

– Я не уверен, что «там» и «здесь» – это не одно и то же. Объяснить трудно и представить тоже, но обе реальности на самом деле очень похожи.

– Хм. Что ж, если узнаешь однажды, как можно взять кого-то с собой, обещай, что первой возьмешь меня.

– Обещаю.

Она вздохнула:

– Наверное, сейчас не самое подходящее время об этом говорить. Но ты помнишь, что я сказала тебе напоследок, прежде чем ты исчез прошлой ночью на пятнадцать лет?

– Напомни.

– Прошло всего двенадцать часов. Я предложила тебе стать таким человеком, который сумеет разобраться со здешней ситуацией. И ты вернулся генералом. Просто диву даюсь.

– Интересная мысль.

– Ты и впрямь изменился, Томас. Не хочу тебя огорчать, но думаю, на самом деле, что изменился ты ради спасения этого мира, а не того.

– Может быть.

– Мы теряем время. Ты должен уже понять. Оставь эту уклончивость – «интересная мысль», «может быть»… Иначе нам конец.

– Может быть. – Он усмехнулся и закрыл папку. – Но пока я не пойму, как может выжить генерал Хантер там. Да я и тут ничего не понимаю. Говорил ведь уже – я думаю, что, умерев там, умру и здесь.

– А если ты умрешь здесь? – спросила она. – Что будет, если всех нас убьет вирус?

Такого варианта он не рассматривал, и вопрос Кары его встревожил. Вероятно, умерев здесь, вместе со всем человечеством, он умрет и в лесу.

– Будем надеяться, что этот твой порох сработает, сестренка.

– Сестренка?

– Я и раньше тебя так называл.

Она пожала плечами:

– Сейчас это прозвучало странно.

– Это я – странный, сестренка. Очень, очень странный. – Он вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. – Пора возвращаться на ринг. Впору просить тебя растереть мне плечи. Четырнадцатый раунд, а я все еще на ногах.

– Не смешно. Ты все запомнил, что нужно?

Он кивнул:

– Прочел раз двадцать. Будем надеяться, что смогу вспомнить. Будем надеяться, что смогу найти все, что нужно.

– Сила Элиона, – сказала она.

Он открыл один глаз и посмотрел на нее:

– Сила Элиона.

– Очнись!

Щека горела. Кажется, по ней долго и усердно хлопали.

Томас сел:

– Очнулся! Дай опомниться!

Майкиль отодвинулась.

Голова у Томаса кружилась. Он уже отвык от этих переходов из одного сна в другой. После долгого перерыва все казалось ему совершенно неправдоподобным.

Он взглянул на свою заместительницу.

Выглядела она колоритно. Этакая девица, войдя в какой-нибудь нью-йоркский бар, могла бы запросто разогнать всю публику. На ней были боевые мокасины с твердыми кожаными подошвами, с верхом из беличьей кожи до середины икры. К худой мускулистой ноге пристегнут нож с костяной рукояткой. Набедренные боевые щитки, короткая кожаная юбка. Торс защищен кожаным панцирем, руки свободны – для замаха и блокирования ударов. Волосы, обычно ниспадающие на плечи, собраны сегодня сзади – для битвы. К левому локтю привязано красное перо – подарок Джеймуса, жениха. От этого пера до плеча – длинный шрам, оставленный Паршивым во время Зимнего похода за секунду до того, как Майкиль отправила его в ад.

Глаза ее начинали сереть. Сообщение о стычке близ ущелья Наталга пришло среди ночи, и деревню Майкиль покинула, не успев омыться в озере. Лесные Стражники обязаны были мыться хотя бы раз в три дня. Лишний день – и они рисковали стать похожими на Обитателей Пустыни. Болезнь влияла не только на глаза и кожу, но и на рассудок. Поэтому Стражники вынуждены бывали брать с собой в походы большой запас воды или же переносить линию фронта ближе к лесу.

Томасу случилось однажды, потеряв лошадь, застрять в пустыне на четыре дня. С собой у него было две фляги с водой, и на второй день одну он истратил на обтирание. Но в конце третьего дня болезнь все же овладела им, и это было так мучительно, что он с трудом передвигал ноги. Кожа стала серой, шелушилась, из всех пор сочился омерзительный запах. А до ближайшего леса оставался еще день ходьбы.

В приступе отчаяния он разделся донага, рухнул на песок и молил палящее солнце сжечь его плоть дотла. Он впервые понял, что это такое быть Обитателем Пустыни. Воистину прижизненный ад.

Утром четвертого дня он увидел мир по-другому. Свежей воды хотелось уже меньше. Песок не обжигал ноги. И впервые появилась мысль, что вполне возможна жизнь и с такой, серой, кожей. Он решил, что начались галлюцинации, и приготовился к вечеру умереть от жажды.

На него случайно наткнулись Паршивые и приняли за своего. Он выпил их затхлой воды, надел плащ с капюшоном и попросил коня. Женщину, которая отдала ему своего, он помнил до сих пор – словно встретил ее вчера.

– Ты женат? – спросила она.

Томас смотрел на нее, чувствуя, как пылает под капюшоном голова. Вопрос застал его врасплох. Ответь он «да», она могла бы спросить, на ком, а это было чревато неприятностями.