Шумно вздыхая и энергично почесываясь, так что не заметить издалека его было нельзя, подошел и сел рядом тот самый странный орк. Некоторые нервные люди при виде его страшной рожи и острых клыков непременно заработали бы инфаркт.
— Надо было вон тама пристроиться, — сказал он, указав рукой вверх склона, — тама в прудике проживают такие малюсенькие интересные рыбешки. Частички мертвой кожи за лакомство считают. Зубов у них нет, деликатно присасываются и заодно массаж делают. Без привычки щекотно, но крайне пользительно.
Говорил он вполне понятно, иногда употребляя то, что можно назвать простонародными выражениями, но с гортанным акцентом, страшно напоминающим Алексею кавказцев.
— Бронко меня зовут, — сообщил он. — Из Шахтеров буду.
— Я Гном, — с еле заметной заминкой сообщил Алексей. — Клан Пятипалых, род Медведя, семейство Пост. (Мысленно он себя обматерил — чуть было не сказал «Зверь».)
— Гном, — хмыкнул Бронко и извлек из кармана своих необъятных шаровар, отдаленно напоминающих штаны запорожцев, смятый лист бумаги. Развернул его и бегло, с чувством, прочитал: — «Скажите, это правда, что с севера пришли представители новой, до сих пор неизвестной общины оборотней, находящиеся в натянутых отношениях с крысами?» — Орк сделал паузу и продолжил: — «Без комментариев».
«А правда, что некоторые из них направлены на военную базу для обучения?» — «Без комментариев». Газета «Городские новости», — пояснил орк на недоуменный взгляд Алексея, пряча бумагу назад в карман. — Иногда можно любопытнейшие вещи прочитать. Медведь, значица. Не врут…
Алексей мысленно позавидовал. Читать на наречиях смешанной Зоны он не умел и про существование печатных изданий услышал в первый раз. Мог бы и раньше догадаться, что рано или поздно по всем горам распространятся разговоры. Оказывается, и печатное слово гуляет. Цивилизация во всей красе.
— Правильно догадался, — согласился он, — но я и не скрываю. С севера мы пришли, посмотреть, что здесь хорошего. А вот про Шахтеров впервые слышу. Кто такие-то?
— Наши недоделанные предки были изрядными… — Тут он произнес слово, которого Алексей не знал. — Сильно озабоченные сохранением природы, доходящим до скопидомства, — разжевал для понятливости орк. — Прибабахнутые на голову. Сколько столетий уже прошло, а потомки все не могут избавиться от этого навязанного древними образа жизни. Тебе еще здешние Мудрые дырку в голове не сделали, с мыслишкой — не брать от природы больше, чем возвращать?
— И что в этом плохого? — осторожно спросил Алексей.
— Ниче, — охотно согласился орк, — если не считать, что развитие отсутствует. Как проживали двести лет назад, так и дальше проживать навострились. И шестьсот годов назад такусенько жили. Может, и хорошо, но вот пришли люди и моментально всех в стойло загнали. Не сумели среагировать вовремя на новую угрозу. Здесь в стародавние года был… — опять ввернул орк непонятное словцо. Алексей дернулся переспросить, но Бронко, видимо, сам понял, что не дошло, и пояснил: — Место, где звери ходят спокойно, и охотиться можно только аристократам.
«Заповедник, что ли?» — подумал Алексей.
— Вот все и было в совершенно естественных условиях. Вся котловина — сплошное место культурного отдыха, где землю портить — ни-ни. — «Культурного» он явно произнес издевательским тоном. — Нет, я ничего плохого сказать не хочу, — поспешно поправился орк, косясь на Алексея. Такое впечатление, что непочтительные отзывы о предках вполне могли кончиться для него увесистой плюхой. — Но времена изменились… Егеря постоянно про систему говорят: лес — это замкнутая система. Причем очень сбалансированная. Тута целая цепочка. Все друг с дружкой связаны. Симбионты, — с нехорошей усмешкой пояснил он. — Выбей одного, и сразу десяток на край гибели придет. Здесь очень много, — он помялся, подыскивая слова, — таких, в другом месте не бывает. Вот тама, выше, есть мелкие озерца, куда затекает водичка из гейзеров. Тама проживают какие-то особые виды сложных органических соединений, — это он произнес совершенно спокойно, не запинаясь и резко выпадая из образа дикого горца, — используемые как очень качественные лекарства после соответствующей обработки. Никогошеньки не пускают даже посмотреть. Много интересного есть тама. Черви особенно, самых разных видов. Прямо в рану засовывают, они там копошатся и нездоровые части поедают. Отвратительнейшее зрелище, — с чувством сказал орк, — зато никаких воспалений и заражений. Пиявки еще, высасывающие яды из тела и восстанавливающие правильный состав крови. Помогают, но при этом сами у больного как паразиты какие-то необходимые вещества берут. Потом откармливаться надо специальной диетой. Но лучше уж так, чем сдохнуть.
И все бы замечательно, но лет двести назад большая землетряска была, речку выше по течению перегородило камнями с гор, и получилась запруда. Не в первый раз. Ежели ударит сильно, все перекорежит, вода потоком вниз пойдет, и начнут дохнуть симбионты толпами. Звери не могут без нормальной воды и растительности, егеря без зверей, рыси без егерей, и еще куча всякого. Запас должен быть. Думать надо про будущее. Совсем закрытая система от малейшего толчка извне завалиться может. Она на такое не рассчитана.
Он радостно оскалился, глядя на Алексея.
— Уже почти добрался до орков и Шахтеров… Вот когда все передохли, наши предки, те, что прапрапра, а не люди, с изумлением посмотрели по сторонам. Жить-то хоцца, а как? Те, кто здесь постоянно жил, они все больше обслугой были. Домашние. Ну, — подумав, уточнил он, — акромя егерей. Те всегда в лесу обретались. Только их мало было, и они наружу не высовывались. Перво-наперво на старых запасах жили, а потом умные задумались, а что дальше?
Орк задумчиво почесал затылок и продолжил:
— Тута много миллионолетий назад две континентальные плиты столкнулись. Поэтому и горы, поэтому и разломы с озерами бездонными, и землетряски, потому что до сей поры трутся между собой те плиты. Так что есть юг с дремучими лесами, а есть север с каменистыми землями, но горы молодые, и много разного найти можно. — Он в очередной раз почесался и продолжил: — Наше племя добычей занимается с тех далеких времен. Железо, свинец, серебро… соль еще добываем и цинка чуток. До нефти бурить не додумались, — с сожалением сказал он, — собирали просто, что наружу выходило, есть пара таких мест. Кто ж знал, что можно так развернуться? М-да… Так что есть места, где прямо на поверхности можно киркой помахать, а есть такие, как серебряные шахты. Там подпорки требуются, дерево разное для креплений. Вот и торгуем полегоньку. Не бывает закрытых полностью систем. Ежели бы они, — он скривился, — егеря, только за счет леса жили, вместо железных наконечников для стрел имели бы костяные. Жить захочешь — никуда не денешься и про обмен вспомнишь. За древесиной и разным добром сюда всю жизнь лезли. Мы ведь не только руду добываем, еще и металл плавим. Шахтеров в котловине все знают! — с гордостью сказал он.
Алексей хотел было что-то спросить, но орк не дал сказать ему ни слова и продолжил:
— Конечно, раньше столько, как люди используют, и не требовалось, но качество у нас ничуть не хуже. А работники мы всем нужные, даже сейчас, когда заводы появились. Туда тоже руда и сырье требуются. Поселки-то наши далеко разбросаны, но трогать нас ни-ни. Мы всем нужны, и никто не спустит, чтобы один владел и управлял. Мы любому продаем без обмана… Кроме крыс, конечно… Эти, — он махнул рукой, — они только силу понимают.
— Ну, раз такой интересный разговор, — с любопытством сказал Алексей, не дождавшись продолжения, — мне, если честно, егеря особо и не нужны. А вот с рысями хотелось бы пообщаться. Они оборотни, мы тоже. Только они какие-то другие. Интересно. Вдруг есть чем друг другу помочь. Вот только впечатление создается, что они прячутся. Даже если навстречу кто идет, моментально вспоминает про дело какое-нибудь и разворачивается назад.
— А не трогал бы ты их, паря, — серьезно сказал Бронко. — Симбионты — это не просто слова красивые. Тама что-то очень сложно завязано, простым разумным не понять, а посвящать нас не собираются. У каждого рыся есть напарник того же пола, и общаются они между собой мысленно. Что-то они получают друг от друга кроме общения. Когда один погибает, второму страшно плохо, и никогда вторично напарника не будет. Их только шаманы в нормальный вид привести и могут. Здесь шаманы — самые главные. Они все решают, но типы эти разговаривают с чужими исключительно через Мудрых. Сами они, — он опять замялся, подыскивая слова, — не от мира сего. Сумасшедшие. По-настоящему психи. С ними и говорить бесполезно. Это, — он оглянулся через плечо, — из тех вещей, о которых не только знать не положено, но даже и догадываться. Они еще и почему из леса уходить не любят, — понижая голос и снова оглядываясь, тихо сказал Бронко. — Устраивают иногда такие… танцы с песнопениями. Когда вопросы серьезные решают. Не ерундистика какая про урожай, а про новый вид растений и как его к собственным нуждам приспособить, или как жить дальше, если люди появились. Не часто бывает…
