Он замолчал, молчал и Оливер. Наступила неприятная тишина. Джеймс слышал, как тикают часы на столе, как пульсирует кровь в висках, как дышит Жанин за его спиной, и вдруг тишину прорезал спокойный и бесстрастный голос Оливера:

- Надеюсь, она не исчезла? Не могла же она исчезнуть?

- Гарриет, можно тебя на минуточку? - В дверь просунулась седая голова Мерлина с удивительно ясными голубыми глазами на дубленном ветрами морщинистом лице. Пожалуй, он один сохранял спокойствие в этот полный тревоги день.

- Конечно, - ответила Гарриет, забежавшая к себе в комнату, чтобы холодным лимонадом промочить уставшее от бесконечных телефонных разговоров горло.

- Могу я воспользоваться твоим компьютером? Мне надо написать статью, которую я должен непременно сегодня отослать. По крайней мере, я с пользой проведу время. Жанин посоветовала мне обратиться к тебе. Чертовски привлекательная женщина эта Жанин. Глядя на нее, я начинаю подумывать об оседлой жизни.

- Мерлин, дорогой! - воскликнула, смеясь, Гарриет. - Неужели ты решил остепениться?

- А почему бы и нет? Мне вовсе не светит перспектива закончить свои дни в одиночестве. Я уже давно подумываю над этим, просто раньше мне не попадалась подходящая женщина.

- Ну что же, может, она как раз то, что тебе нужно, - сказала Гарриет. - Я не возражаю, чтобы ты поработал на моем компьютере, но вряд ли тебя оставят в покое. Мама бродит по всему дому.

- Мне бы не хотелось вступать с ней в разговоры. Похоже, что из моей затеи ничего не выйдет.

- Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем… Знаешь что? Ты можешь поработать в комнате для шитья в мансарде. Туда заходит только мама, когда ей надо что-нибудь сшить, но сегодня не самый подходящий для этого день, и там она тебя не побеспокоит. Подожди минуточку, я отключу компьютер, и мы перенесем его туда.

Стараясь не шуметь, они прошли по коридору и поднялись в мансарду. В комнате было душно, и Гарриет распахнула большое, выходящее прямо в небо окно. Комната наполнилась ароматом цветов и щебетом птиц.

- Какой сегодня чудесный день, - сказала Гарриет, глядя в безоблачное голубое небо, - и как все ужасно плохо…

- Было бы еще хуже, если бы шел дождь, - заметил Мерлин. - Можно я переставлю швейную машинку, чтобы освободить этот стол?

- Конечно. Садись и работай.

Мерлин сел за стол и включил компьютер.

- Хорошая вещица, - сказал он, улыбаясь счастливой улыбкой. - Скажу тебе прямо, что с ним моя жизнь стала совсем другой. Я хотел взять с собой свой компьютер, но решил, что у меня не будет времени поработать. Черт возьми, никогда не знаешь, что тебя ожидает. Спасибо тебе, Гарриет, что выручила меня. Я здесь поработаю и не буду болтаться у всех под ногами. Ужасно не люблю доставлять людям лишнее беспокойство, чего нельзя сказать о твоей сестрице. Она ведет себя очень глупо, если хочешь знать мое мнение на этот счет.

- Ради Бога, Мерлин, с ней, должно быть, случилось что-то ужасное. Бедняжка Кресс! О Господи, Мерлин, посмотри, здесь ее платье. Я совсем забыла, что она повесила его сюда. Такое чудесное платье. Нет, ты только посмотри на него!

Она подошла к вешалке, на которой вот уже две недели висело подвенечное платье Крессиды, и нежно погладила его, словно это была сама ее сестра, нуждающаяся в утешении. Гарриет внезапно почувствовала, что ей не хватает воздуха, в голове зашумело, и она ухватилась за ткань, в которую было завернуто платье. Ткань медленно сползла, и она увидела, что это было не подвенечное платье Крессиды, а старое бальное платье ее матери.

Подвенечное платье исчезло вместе с невестой.

Джеймс шел по коридору, направляясь к лестнице, когда услышал рыдания, доносившиеся из комнаты Крессиды. Господи, она вернулась, вернулась за утешением и помощью и, боясь предстать перед всеми в своем горе, спряталась у себя в комнате, как когда-то в детстве пряталась Гарриет.

Что могло случиться с Крессидой, что могло произойти за несколько прошедших часов, чтобы из счастливой невесты она внезапно превратилась в беглянку, безутешную в своем горе? Он стоял перед дверью, боясь войти в комнату дочери и застать ее в печали, увидеть ее искаженное болью лицо. Собравшись с силами, он тихо постучался и приоткрыл дверь.

- Кресс! - позвал он. - Кресс, дорогая!

Фигура, лежащая на кровати, повернула к нему заплаканное лицо, и он увидел, что это вовсе не Крессида, а Гарриет - это она рыдала в подушку.

- Папочка, - позвала она, протягивая к нему руки, - это всего-навсего я. Прости, что напугала тебя.

Он заключил ее в свои объятия, нежно поцеловал, погладил по голове, стараясь унять ее душевную боль. Постепенно она успокоилась, вытерла слезы и сказала:

- У меня есть еще одна неприятная новость. Я пока никому ничего не рассказывала и хотела прежде всего поговорить с тобой.

- Что, что случилось? Полиция…

- Нет, нет, это никак не связано с полицией или больницами, но новость неприятная. Папочка, я только что была в мансарде и… все так странно… я ничего не понимаю… - Голос Гарриет дрожал, по лицу снова потекли слезы.

- Гарриет, что случилось? Ради Бога, говори скорее.

- Да, да, сейчас. - Она перевела дыхание и вытерла слезы. - Папочка, исчезло ее подвенечное платье.

- Подвенечное платье? Ничего не понимаю. Как оно могло исчезнуть? Не могла же она… - Голос Джеймса задрожал, лицо побледнело.

- Я не знаю. У меня просто голова идет кругом. Зачем ей понадобилось брать его с собой? И что самое странное, она повесила вместо него другое платье. Скорее всего ей не хотелось, чтобы мы заметили исчезновение ее подвенечного наряда.

- Господи! - воскликнул Джеймс, почувствовав себя внезапно уставшим. - Господи, дай мне силы вынести все это! Гарриет, может, она сбежала с кем-нибудь другим? Может, решила выйти замуж за другого? Но зачем ей было нужно так поступать? Какой в этом смысл?

- Я тоже не вижу смысла, но мне кажется, что она все тщательно спланировала. По крайней мере мы теперь знаем, что ее не похитили, как решила мама.

- Надо ей все рассказать. Как ты считаешь?

Они долго молча смотрели друг на друга, раздумывая, рассказать ли Мэгги об исчезновении свадебного платья. Как она поведет себя? Не ухудшит ли эта новость ее и без того нервозного состояния.

- Думаю, лучше рассказать, - сказала наконец Гарриет.

- Хорошо, сейчас я спущусь к ней. - Он продолжал сидеть, горестно качая головой. - Гарриет, может, она намекала тебе, что не хочет выходить замуж за Оливера?

- Нет, ничего такого я не припоминаю, да к тому же последнее время мы с ней почти не общались. У меня было столько дел. Я постоянно думала, что надо как-нибудь выбрать время, чтобы поболтать с ней… О Господи…

- Ты единственный человек, которому она могла бы открыть свою душу, - сказал Джеймс.

- Не думаю.

- Что значит «не думаю»? Вы же были так близки.

- Папочка, мы не были близки. Я никогда не знала, что творится в голове у Крессиды. Она была всегда очень скрытной, с самого детства. Да, впрочем, и я тоже.

Джеймс посмотрел на нее с таким удивлением, словно она сообщила ему, что собирается на Луну.

- Ну, хорошо, - вздохнул он, - но ведь с кем-нибудь она делилась своими мыслями?

- Не имею ни малейшего представления, - ответила Гарриет, и ее голос был до странности холодным. - Я даже не знаю, кто были ее друзья, с кем она просто общалась. Она всегда была для меня загадкой. Она была выше моего понимания, - добавила Гарриет с печальной улыбкой.

- Но, дорогая, мне всегда казалось, что вы любите друг друга, разве не так? - В голосе Джеймса прозвучали жалостливые нотки.

- Да, да, конечно, - поспешила его заверить Гарриет, - мы любили друг друга.

И Джеймс поверил ей - для него так было спокойнее.